Гарольд Роббинс - Плоть и кровь
В холле отеля «Мартинэ» было не так людно, как в «Карлтоне». Юсеф поднялся в лифте на верхний этаж. Пройдя через весь коридор, он очутился перед дверью маленького углового номера, позвонил. За дверью послышался знакомый низкий голос.
— Кто там?
— Это я. Открой, пожалуйста.
До него донесся звук отпираемой цепочки. Дверь резко распахнулась, и на пороге возник молодой блондин. Он свирепо уставился на Юсефа.
— Опаздываешь! Ты обещал быть час назад.
— Я предупреждал, что у меня еще одно важное дело, — Юсеф прошел в номер. — Сам знаешь, приходится вертеться, чтобы заработать на жизнь.
— Врешь! — злобно выкрикнул молодой человек, запирая дверь! — Ты был с Патриком!
— Я уже объяснял тебе, что Патрик в Париже. Нечего ему здесь делать.
— Он здесь, в Каннах, — уже более хладнокровно заявил хозяин номера. — Я видел его в аэропорту — он встречал того англичанина, владельца универмагов.
Юсеф постарался скрыть раздражение. Он строго-настрого запретил Патрику высовывать нос из отеля.
— Вот сука! — выругался он, — Ну, дай мне только до него добраться!
Юсеф подошел к небольшому бару возле окна и увидел в ведерке со льдом откупоренную бутылку «Дом Периньон».
— Хочешь выпить, малыш?
— Нет, — угрюмо отозвался его приятель.
— Ну, хватит, Жак, — примирительным тоном произнес Юсеф.
— Кончай дуться. Ты же знаешь мои планы.
Жак поднял на него глаза — впервые за все время разговора.
— Когда я ее увижу?
— Сегодня вечером на яхте. Я все устрою.
— Возьмешь меня с собой?
Юсеф мотнул головой.
— Нет. Мы вообще незнакомы. Если только она заподозрит, что мы друзья, все пропало. Я договорился, что ты будешь сопровождать княгиню Мару. Она представит тебя хозяйке.
Жак запротестовал:
— С какой стати Мара? Ты же знаешь, я терпеть ее не могу!
— Она будет делать то, что я велю, — категорически заявил Юсеф. — В течение вечера улучит минутку, чтобы увести Джордану в укромное местечко и рассказать, как ты неподражаем в постели и какой у тебя грандиозный…
— И дамочка сразу раздвинет ноги?
— Не сразу. Тебе придется потрудиться. Но, видишь ли, Джордана слишком американка, чтобы пропустить мимо ушей рекомендацию такой заслуженной потаскухи, как Мара. И вообще у нее бешенство матки.
Молодой человек молча подошел к бару и налил себе шампанского.
— Надеюсь, что так все и случится, — сказал он, промочив горло. — Но что, если у нее уже кто-нибудь есть?
— Был, — ответил Юсеф. — Я вытянул это из членов команды. Но, если я действительно хорошо знаю Джордану, она его уже отшила, опасаясь осложнений с мужем.
— А если я ей не понравлюсь?
Юсеф с улыбкой поставил стакан на стол. Потом приблизился к молодому блондину и потянул за шнур его купального халата, который послушно свалился к ногам Жака. Юсеф взял в руку его пенис и нежно погладил.
— Неподражаемые десять дюймов! Как они могут не понравиться?
ГЛАВА III
Едва самолет приземлился к западу от товарных складов, как заработал телетайп. Дик Кэрридж отстегнул ремень безопасности и подошел к аппарату. Он подождал, пока не кончится текст, оторвал ленту, сел за письменный стол и открыл книгу с шифрами. Бейдр повернулся к девушкам, которые к этому времени успели освободиться от ремней и подняться на ноги. Бейдр с улыбкой последовал их примеру.
— Надеюсь, вам понравится на Ривьере.
Блондинка вернула ему улыбку.
— Мы очень волнуемся. Это наше первое путешествие в Европу. Единственное, о чем приходится жалеть, это что мы с вами больше не увидимся.
Бейдр сделал неопределенный жест.
— Дела. Вечные дела! — он уже полностью переключился на поступившее сообщение. Очевидно, это что-то важное, раз телетайп включился в выходной день. — Но если вам что-нибудь понадобится, позвоните Кэрриджу, он все устроит.
— Мы так и сделаем, — сказала брюнетка и деловито протянула руку. — Спасибо за приятное путешествие.
Белокурая девушка засмеялась.
— Спасибо, что пригласили нас.
Бейдр тоже засмеялся.
— Спасибо, что приняли приглашение.
Появился Рауль.
— Машина ждет дам у трапа.
Бейдр рассеянно следил за тем, как стюард уводит девушек к выходу. Потом повернулся к Кэрриджу. Еще минута — и текст был расшифрован. Секретарь снял его с бювара и передал Бейдру.
«Согласно договоренности на ваш счет в банке Женеве положены десять миллионов фунтов стерлингов Подробности через Али Ясфира отель „Мирамар“ в Каннах».
И подпись: Абу Саад.
Бейдр еще раз бесстрастно пробежал текст сообщения и аккуратно порвал на клочки. Кэрридж так же поступил с телетайпной лентой. Все это он сложил в конверт и вытащив из-под стола нечто похожее на обыкновенную корзину для бумаг, только с крышкой, поместил туда конверт и нажал на крохотную кнопку сбоку. Вспыхнул и тут же погас алый огонек. Дик открыл контейнер и заглянул внутрь. От бумаг осталась лишь горсточка пепла. Кэрридж удовлетворенно кивнул и присоединился к Бейдру.
— Когда бы вы хотели встретиться с Али Ясфиром?
— Сегодня вечером. Пошлите ему приглашение на банкет.
Кэрридж снова кивнул и отошел к столу. Бейдр откинулся на спинку кресла и погрузился в размышления. Вот так всегда. Как бы предусмотрительно он ни планировал уикэнд, обязательно возникнут помехи. Но это дело — из разряда очень важных, от него так просто не отмахнешься. Абу Саад являлся финансовым агентом организации «Аль Иквах», одной из наиболее могущественных федаинских[1] группировок. Через его руки проходили астрономические суммы. На счета организации поступали вклады от правящих кругов богатейших нефтяных королевств, княжеств и эмиратов, таких как Кувейт, Дубай и Саудовская Аравия, озабоченных поддержанием своего имиджа в мусульманском мире. На случай, если движение потерпит неудачу, часть денег зачислялась на другие счета—сказывалась типично ближневосточная предусмотрительность. Примерно пятьдесят процентов этих средств затем возвращались в виде финансирования борьбы за независимость.
Бейдр вздохнул. Неисповедимы пути Господни. Свобода никак не давалась арабам в руки. Возможно, так им на роду написано. Встречались, конечно, и такие, как он сам, снискавшиемилость Всевышнего, но уделом большинства оставались жалкое прозябание и неустанная борьба. Однако небесные врата одинаково открыты для всех верующих. Когда-нибудь они попадут в рай… Возможно…
Бейдр встал, подошел к письменному столу и обратился к Кэрриджу:
