Алина Политова - Рысь
Вечером Ритка приготовила мне потрясающий ужин. Мы ели при свечах, пили шампанское и с нетерпением ждали когда сольемся в экстазе. После второй бутылки сил сдерживать себя больше не оставалось, и мы бросились друг на друга как прожорливые голодные сойки. Бешеные потные движения, Риткины визги и судороги на пике страсти, влага рекой между ее ног, хлюпанье и мокрые удары тела. Потом огоньки наших сигарет в темноте, Ритка лежит у меня на плече и что-то нежно щебечет. Я смотрю в потолок. В отраженье огней с улицы на старой маминой люстре. Я выпускаю колечки дыма. И внутри у меня огромная черная дыра. Пустота.
Едва ненасытная Ритка задремала, я выбрался из-под ее чужого потного тела и пошел на кухню, по пути собрав использованные презервативы.
Как последний идиот, зная, что не усну после этого, принялся хлебать кофе. Впрочем, я бы и без кофе не уснул. Мне не хотелось возвращаться в постель, все мне там казалось скользким и неприятным. Даже сам я казался себе каким-то грязным. Как странно все вышло — оказалось, мне не нужно в постели теплое тело. Мне нужно теплое тело Рики.
Повинуясь внезапному дурному порыву, я взял мобильник и в первый раз в жизни набрал ее номер. С замиранием сердца, проклиная себя за это малодушие, слушал я длинные гулки. Мне казалось, что сейчас Рика стоит и непонимающе смотрит на высвечивающееся мое имя на своем телефоне. Потом она приняла вызов.
— Денис?
— Где ты? Я хочу приехать, — охрипшим голосом выдавил я.
— Сейчас? — Она растерялась. — Что-то случилось? Что с тобой? — Мне показалось, или в ее голосе послышалось участие? Не может быть, должно быть, я ошибся номером.
— Я прошу тебя! Мне просто надо тебя видеть…
Она долго молчала.
— Я не могу. Я приеду в понедельник.
— Нет! Рика, ты нужна мне! Сейчас, понимаешь?!
— Ты пьян? Денис, что случилось?
— Рика…
— Милый, я не могу…, - Милый?! Она сказала мне это?! У меня бешено заколотилось сердце. Хотя, казалось бы, бешеней уже и некуда было. Первое ласковое слово, которое я услышал от нее за эти три месяца! Надо же, как мало мне нужно, чтобы я был счастлив… Просто одуренно счастлив!
— Хорошо, я понимаю, прости, — задыхаясь, пробормотал я. — Но до понедельника я не могу ждать, слышишь? Завтра, Рика, я тебя увижу завтра?
Она снова помолчала.
— Завтра. — Наконец, будто на что-то решившись, сказала она. — Хорошо, я приеду вечером. Ненадолго. Я не смогу остаться, мама очень расстроится. Только ненадолго, ладно?
— Хорошо. — Обрадовался я. — Мне бы просто тебя увидеть.
Связь разорвалась и я поймал себя на том, что едва не сказал на прощанье "Я люблю тебя".
Следующие два дня в подвале я запомнил смутно. Меня заставили выпить стакан водки там, на допросе, должно быть, они подлили какую-то гадость туда, потому что мне все время хотелось спать. Я помню, что Рику тоже уводили, на удивление она вела себя покладисто. Впрочем, мне было наплевать на нее, на себя — на все. Наркотик совершенно парализовал мою волю. Я даже не заметил когда Рику вернули. Она не подходила ко мне и ничего не говорила. Сидела в своем углу все время и, кажется, дремала. Раза три за два дня нам приносили еду — какие-то лепешки и сыр. У меня не было аппетита, я пил только воду и снова проваливался в тяжелое забытье. На третий день я пришел в себя, почти уже мог соображать и жадно набросился на еду, которую нашел возле себя. Водой из пластиковой бутылки попытался умыться, но только размазал грязь.
Рики в подвале не было. На этот раз, очнувшийся окончательно от дурмана, я по-настоящему запаниковал. Что с ней могло произойти за то время пока я валялся тут?! Да что угодно! Я забрался по ступенькам к выходу и что есть силы начал колотить об крышку подвала. Минут через двадцать, когда я разодрал в кровь костяшки пальцев, крышка откинулась и меня за шиворот выволокли на свет божий. Я зажмурился, непривычный к яркому свету, а когда пришел в себя, увидел знакомого уже молодого горца с собакой.
— Шевелись, козел! — Рявкнул он и, рывком заставив меня подняться, застегнул на моих руках наручники. За цепочку от наручников потащил меня куда-то. Я едва перебирал ногами. Подвел к деревянному строению и затолкал внутрь. На голову мне из темноты полилась холодная вода.
— Мойся! — Приказал мой конвоир. — У тебя есть пять минут.
В помещении было не так уж темно, сквозь окошко под потолком пробивалось достаточно света. Я нашел кусок хозяйственного мыла на полке, стянул с себя грязную одежду и начал намыливаться. Зубы стучали как от озноба, но думаю, дело было не в холодной воде, а в остаточном действии наркотика. Пожалуй, эти гады собираются посадить меня на наркоту и это, должно быть, лучшее, что может со мной здесь произойти.
Через некоторое время горец вернулся и сунул мне в руку что-то вроде полотенца и ворох сухой одежды. Старые джинсы, рваную рубашку. Но они, по крайней мере, были чистые. Я оделся и вышел.
Горец снова потащил меня куда-то за цепочку. Собака, недобро поглядывая на меня, шагала рядом.
— Где моя жена? — Спросил я.
— Будешь без фокусов себя вести, ей будет хорошо. А будешь дурить — ее убью. Ясно?
— Где она?
И тут я увидел. Ее, Рику. Она сидела под яблоней, в деревянном шезлонге, таком, какие в советское время выдавали на пляже, на ней была соломенная шляпка незнакомое цветастое платье. Она читала книгу. До того, как появился я. Теперь же книга лежала перевернутой у нее на коленях, а сама Рика, свежая и вполне, кажется, довольная жизнью, холодным взглядом смотрела на меня. Я замер, как в ступоре, и моему конвоиру пришлось хорошенько меня дернуть, прежде я пошел за ним. Я еще долго оборачивался, надеясь, что Рика сделает мне какой-нибудь знак, но это была Рика. Ее взгляд был пустой и равнодушный.
— Эта женщина не для тебя. — Сказал парень, когда подвел меня к подвалу. — Она теперь моя женщина и будет моей. Но если ты будешь героя корчить, я ее убью, моя рука не дрогнет убить русскую суку. Пока ты будешь сидеть внизу там тихо и ждать когда тебя выкупят, я сделаю, чтобы ей было хорошо и у нее все было. Все от тебя зависит, понял?
— Я могу с ней поговорить? — Только и смог выдохнуть я.
— Это как я решу. Пока не знаю. Тебе с ней не о чем говорить. Не о чем говорить с моей женщиной, ясно?!
В воскресенье, вопреки своему обычаю, моя Рика приехала ко мне. Мне было немного стыдно за свой вчерашний порыв и тот сумбурный телефонный разговор, но пришло время объясниться и я решил сделать это во что бы то ни стало. Пришло время разрушить стену между нами.
Она, красивая как никогда, волшебной бабочкой впорхнула в мои объятья. Почему-то так сразу получилось — я распахнул дверь и вдруг оказалось, что я уже обнимаю ее. Даже не знаю кто сделал первое движение.
