Эдуард Володарский - Террористка Иванова
— Усекаем, что на нас повис еще один «глухарь», — улыбнулся Тулегенов. — Нам не привыкать.
— Одиннадцать висит, этот двенадцатый будет. Дюжина! — весело подхватил Голубев.
— Ну, хватит зубы-то скалить, — поморщился Пилюгин.
— На рекорд Гиннесса идем, — сказал Тимонин, и все негромко рассмеялись.
— Товарищ майор, кого в Кабардино-Балкарию пошлете? — спросил Тулегенов. — Надо двоим ехать, не меньше.
— Сначала покопаем здесь, — ответил Пилюгин. — Отработаем всю нашу агентуру… Анализы экспертов у тебя?
— Про взрывчатку?
— Ну да.
Пилюгин подошел к столу, и Тулегенов протянул ему два листка с печатями и строчками, написанными от руки. Майор долго читал заключение, приговаривая вполголоса:
— Интересно… очень интересно…
«Лендровер» пылил по проселочной ухабистой дороге. Полина курила, стряхивая пепел в открытое окно.
— Мое дело, конечно, телячье, но все-таки любопытно… — сказал Валера, глядя на дорогу. — На кой хрен тебе эта бодяга?
— На тот самый… который в огороде растет, — ответила Полина, тоже глядя вперед.
— Ладно, молчу… заказчик всегда прав.
— Ты лучше в других местах молчи, — усмехнулась Полина. — Со мной можно.
— Когда покупатель продавца учит — это смешно. — Валера покосился на нее. — Хочешь совет?
— Давай.
— Тебе лучше с тем гадом рассчитаться… ну, из-за которого твой сын без руки остался. Вот уж кто заслужил, так это он… как ты говорила, его звать? Муравьев? Сосед по дому?
— Сосед по дому, — вздохнула Полина.
— Вот с ним от души советую разобраться, — сказал Валера.
— Долго еще мы ехать будем?
— Ты всегда такая нетерпеливая? — Валера с усмешкой посмотрел на нее. — Знаешь, что нас всех губит?
— Что же, интересно?
— Неумение ждать.
— И догонять, — засмеялась Полина.
Джип свернул с проселка, с шумом и треском стал ломиться через густой кустарник и скоро выехал на большую поляну.
— Вот он, мой полигон, — сказал Валера.
Они вышли из машины. Полина стояла и смотрела, как Валера вынул из багажника пневматическое ружье, бинокль и небольшой пузырек, завернутый в тряпку.
— Ну, сейчас покажем тебе фокус Копперфильда, — усмехнулся Валера и пошел через поляну.
В самом конце поляны стоял высокий пень. Вокруг него были разбросаны пустые консервные банки, виднелись здесь и там старые заросшие воронки от взрывов.
Валера водрузил пузырек на пень и неторопливо пошел обратно.
— Ты лучше ляг… — сказал он, беря ружье. — С этим товаром лучше не шутить. Ляг, кому сказал.
Полина нехотя легла в траву и стала смотреть в бинокль на высокий пень. Валера вскинул винтовку, прицелился и нажал спусковой крючок. Выстрел прозвучал — тугой и негромкий, и через мгновение грохнул короткий взрыв, взметнулось белое пламя, полетели куски земли и щепки. Пень был разворочен почти до основания — неведомая сила буквально расщепила его.
— Ну как, понравилось? — весело спросил Валера, посмотрев на Полину. — В четыре раза мощнее тротила и в два — гексогена. Устраивает?
— Вполне, — ответила Полина, поднимаясь.
— Сколько нужно? — укладывая ружье в машину, спросил Валера.
— Ну, литр, наверное…
— Ты что, Госдуму взорвать собралась? Да там и пол-литра за глаза хватит.
— Значит, пол-литра, — ответила Полина.
— Две штуки баксов будет стоить.
— Хорошо.
— Н-да-а, видно, здорово ты его ненавидишь…
— Ненавижу.
— Ты хоть понимаешь, какую цену заплатишь? — серьезно спросил Валерий. — Если жива останешься — тюрьма будет… на долгие годы. Стоит ли свою жизнь губить?
— Ты что, отговаривать меня собрался? Зачем? Тебе же товар продать надо.
— Товар я и так продам… А тебе еще раз говорю: ты хорошая женщина — подумай, потом поздно будет… и страшно…
— Ты прямо как соловей распелся. Лучше поехали.
— Ладно, садись.
Джип переваливался по лесной дороге, потом выехал на шоссе. Полина курила, смотрела перед собой и молчала. Валера покосился на нее, спросил:
— Может, я все-таки за это дело возьмусь?
— Нет. Справлюсь сама.
— Бесплатно, — сказал Валера. — Без следов… и без свидетелей.
— Не надо. Я хочу, чтобы он знал — кто его и за что.
— Н-да-а… — покрутил головой Валера. — Я был уверен, такие женщины давно не водятся. Пожалуй, я бы все-таки на тебе женился.
— А я бы за тебя не пошла.
Он повернул голову и долго смотрел на нее.
— Вперед смотри — в кювет улетим, — сказала Полина.
Джип мчался по шоссе, и впереди уже маячили громады высотных домов-новоделов.
Они остановились у метро. Валера протянул Полине клочок бумаги.
— Больше, думаю, не увидимся. Тут мой телефон. Звони только в случае крайней необходимости. Чем могу — помогу, — медленно говорил Валера, не глядя на нее. — Хотя тебе теперь вряд ли поможешь… Ладно, прощай. Удачи.
— И тебе. — Полина выбралась из джипа, взяла из-под сиденья кожаную спортивную сумку и захлопнула дверцу. Помахала Валере рукой, улыбнулась и неторопливо пошла к метро.
Валера хмурился и смотрел ей вслед.
Войдя в квартиру, Полина сразу же заглянула в детскую. В углу на просторной кровати спал мальчик. Она закрыла дверь и прошла на кухню. Заварила себе чаю и села за стол. Отрезала от батона два ломтя. Пила чай и ела пустой хлеб. Выпила чашку, налила еще. Потом встала, достала из сумки пол-литровую бутылку с мутной белесой жидкостью и осторожно поставила ее на стол. Потрогала пальцем бутылку, потом затянулась сигаретой, выпустила густую струю дыма, подошла к окну и стала смотреть на многоэтажки напротив, на двор с детской площадкой…
…А увидела стены тюремной камеры, выкрашенные в бурый цвет, и мужа, сидящего напротив нее за столом, и на запястьях у него были наручники.
— Лавров Артем с Иваном Саблиным заезжали. Толкачев Юрка — он подполковника получил… — рассказывала Полина.
— Подполковника? — улыбнулся муж. — Молодец мужик — ему же тридцать два всего. Глядишь, к сорока генералом станет.
— Они все говорили, что деньги на операцию соберут.
— Не надо, — перебил муж.
— Но, Саша…
— Никаких денег у них брать не смей, поняла? Мужики сами едва концы с концами сводят… И на хрен нужна эта операция? Кому она когда помогала? Я еще в Ханкале, в госпитале, у мужиков спрашивал — кому-то полегче стало, а кто-то все равно загнулся через несколько месяцев. Перебьемся и без операции, Поля. Ну протяну еще полгода… ну, год… То-то прокурор расстроится — полный срок не досидел, небесная амнистия вышла. А вдруг выживу? Да еще освободят по амнистии — из любой западни всегда есть выход. Живы будем — не помрем. — Он натянуто улыбнулся.
