Светлана Бестужева-Лада - Рокировка
Она замолчала и опустилась на первый попавшийся стул.
— Девочка моя, — растроганно сказал Вадим Сергеевич, — я же хотел для тебя… Ну, успокойся, никуда никто тебя силком не отправит. Только обещай, что пока поживешь тут, не будешь ничего делать по дому и вообще…
Она подняла на него враз засиявшие темные глаза:
— Обещаю. Я все буду делать потихонечку… то есть буду делать только то, что вы разрешите. И потом… мне же пока все равно негде жить.
— Успокойся, есть. Пока ты болела, тебя уже прописали по новому месту жительства… взамен сгоревшего. Квартирка небольшая, но уютная, отсюда недалеко, я сам проверял. Там пока ремонт делают, то-се…
— Все-таки вы купили квартиру, — пробормотала Алина.
— Ничего я не покупал, — попробовал вывернуться Вадим Сергеевич. — Тебе дали…
— Дядя Вадим, вы же, простите, врать не умеете. Кто это мне сегодня что-нибудь бы дал? Максимум — компенсацию, и то…
— Хорошо, купил. Но компенсацию тебе действительно дали, и именно на нее и делается ремонт. Я ведь тебя немножко знаю, правда?
Алина слабо улыбнулась и кивнула:
— Правда. Но в санаторий я не поеду.
Вадим Сергеевич только вздохнул.
Молодость есть молодость. Встав на ноги, Алина действительно начала быстро поправляться. Смогла подготовиться к зимней сессии и благополучно ее сдать, а на зимние каникулы Вадим Сергеевич повез ее отдыхать в Альпы на горнолыжный курорт. Как ни возражала Алина, на сей раз ей пришлось подчиниться: ее будущий свекор мог быть таким жестким, что ему позавидовал бы иной боевой генерал.
Эта неделя для обоих пролетела, как волшебный сон. Домик-игрушка с двумя спальнями, кухней и гостиной внизу, который снял Вадим Сергеевич, оказался настолько уютным и удобным, что ходить на какие-то дискотеки или в многочисленные бары просто не хотелось.
Оба учились кататься на горных лыжах, что называется, «с нуля». Оба весело падали, еще более весело преодолевали самые примитивные маршруты наравне с маленькими детьми, оба приходили с тренировок, вывалявшись в снегу так, как эти самые дети-то не успевали.
Алина наслаждалась всем: каждым мгновением солнечных, слегка морозных дней, запахом снега и хвои, живым огнем в камине, обедами в облюбованном ими небольшом ресторанчике. А Вадим Сергеевич… Вадим Сергеевич наслаждался еще и тем, что его девочка так безмятежно и безоблачно счастлива.
Им не очень хотелось с кем-то знакомиться, но на маленьком курорте подобные знакомства были неизбежны. И если общение с иностранцами ограничивалось — из-за незнания языков — улыбками и приветствиями, то с соотечественниками (а куда же без них теперь в любом уголке земного шара?) общаться все-таки приходилось.
— Какая красивая у вас дочка! — то и дело слышал Вадим Сергеевич. — На маму похожа?
— На маму, — кивал он. — Мама у нас была замечательная.
При этом он искренне имел в виду Инну, которую, кстати, впервые вспоминал без горечи и боли, а с какой-то светлой печалью. Конечно, она была необыкновенной, неповторимой, но… Но ее нет, а Алина действительно становится ему близка и дорога, как родная дочка, которой у них с Инной так и не родилось.
— Дядя Вадим, как я счастлива! — сказала Алина в один из вечеров.
Они сидели в гостиной возле камина. Алина пила полюбившийся ей цветочный чай, а Вадим Сергеевич наслаждался темным пивом, которым славилось это австрийское местечко.
— Ну и славно, — улыбнулся он. — Вернемся домой, будешь опять с удовольствием учиться, ходить с подружками на танцы…
— С какими подружками? — усмехнулась Алина. — У меня их после того, как я с Сережей познакомилась, и не осталось.
— Почему? — изумился Вадим Сергеевич.
Алина пожала плечами.
— Мне с ними скучно, а им со мной — тем более.
— Поясни, пожалуйста.
— Пожалуйста. Они все еще маленькие, в общем-то. Все мысли и разговоры — о мальчишках, тряпках и так далее. Два любимых слова: «кайф» и «прикольно». Или, наоборот, «не в кайф» и «не прикольно».
— А ты не преувеличиваешь?
— Ну, разве что чуть-чуть… Хотя, они неплохие девчонки, даже хорошие, просто…
— Да, дорогая?
— Просто у нас слишком разные жизни. Мне до последнего времени приходилось думать о таких вещах, о которых они понятия не имеют. И лучше бы вообще не имели. Как успеть постирать, погладить, приготовить что-то горячее, да еще проследить, чтобы сестра и отец не съели все сразу. Где взять денег, чтобы заплатить за телефон, пока его не отключили. Как…
Алина замолчала и стала внимательно смотреть на огонь в камине. Слишком уж внимательно.
— Я понимаю, — тихо сказал Вадим Сергеевич. — Теперь я понимаю. Но пойми и ты: теперь тебе никогда не придется забивать голову подобными вещами. Найдется, о чем еще подумать. Например, о свадебном платье…
Алина вздрогнула.
— О свадебном платье? Да, конечно же… Ведь то, с выпускного вечера, пропало.
— Каким образом?
— Дядя Вадим! У меня же все вещи сгорели!
— Не все.
— То есть?
— Девочка, ты забыла, что выпускное платье решила хранить у нас?
— Забыла, — растерянно сказала Алина.
— А я помню. Так что оно в целости и сохранности висит там, куда ты его определила после выпускного бала… Ты не рада?
Последний вопрос Вадим Сергеевич задал потому, что вид у Алины был не столько обрадованный, сколько обескураженный.
— Рада, конечно. Но до свадьбы еще далеко.
— Меньше полугода, по-моему. Что по этому поводу пишет Сережа?
— Ничего не пишет, — пожала плечами Алина. — Вы же знаете Сережку. Он уже все решил, я ему фактически жена, а регистрация…
— Но для тебя-то это имеет значение?
Алина снова пожала плечами — удивительно взрослый жест для такого юного создания.
— Венчание — да, имеет. Регистрация… Это же чистая формальность, дядя Вадим. Только для того, чтобы дети родились в законном браке.
— Ну от желания иметь детей вы хотя бы не отказываетесь?
— И об этом, — негромко отозвалась Алина, — нужно спрашивать у Сережи. Он пишет только о своих успехах в боевой и политической подготовке.
— В чем дело, девочка? — спросил Вадим Сергеевич, приподнимая голову Алины за подбородок. — Что ты не договариваешь?
Молчание. Длинные ресницы закрыли глаза совершенно непроницаемой пеленой. Этот полу-ребенок, полу-женщина вообще умела молчать, как никто.
— Ты раздумала выходить замуж за Сергея? Ты его разлюбила?
Молчание.
— Да что происходит, черт побери?! — взорвался Вадим Сергеевич.
— В том-то и дело, что ничего не происходит, — услышал он тихий шепот. — Я пойду спать, ладно? Уже поздно…
