Юлия Шилова - Осторожно, альфонсы, или Ошибки красивых женщин
Я сильно привязалась к Нинке и иногда пела вместе с ней, стоя у крохотного тюремного окошечка в клеточку. Однажды она даже угостила меня яблоком, а один раз стала так громко кричать, что, наверно, ее отчаянные крики слышала вся тюрьма. Когда Нинку увели в «стакан», стала кричать и я для того, чтобы меня бросили в «стакан» тоже. В «стакане» я стала расспрашивать Нинку о том, что случилось. Нинка сказала, что получила письмо из дома. Родители выслали фотографии дочки и написали, что у ее малышки обнаружили ВИЧ. После рождения ребенка все было нормально. Все надеялись на то, что все обошлось, но вот вирус все же перестал прятаться, инкубационный период закончился, и болезнь дала о себе знать.
После этого Нинка потеряла покой, постоянно попадала в «стакан», перестала рисовать и отказалась от чтения газет и книг. А еще она почему-то перестала общаться со мной… Она вообще с кем-либо перестала общаться… Однажды ночью у меня заболело сердце. Я и подумать не могла, что сердце может болеть так сильно. Я стала корчиться от дикой боли, подумала, что это конец, и приготовилась к смерти. Я хотела только одного: чтобы эта боль как можно быстрее закончилась. Но она не заканчивалась, она становилась сильнее, и у меня уже просто не было сил ее терпеть. Мне казалось, что моя грудь разрывается на части. Устав от острой боли, я доползла до двери и стала громко стучать, прося, чтобы мне сделали обезболивающий укол и дали таблетку валидола. Но сонная дежурная раздраженно крикнула мне, чтобы я стучала себе по голове, и если я не успокоюсь, то она бросит меня подыхать в «стакан». Тогда на помощь пришла Нинка. Через окно она передала мне пачку валидола и пачку анальгина. Я пила таблетки, ревела, но потом приступ прошел, и я почувствовала себя лучше. С тех пор мы опять с Нинкой стали общаться, только уже не так часто, как раньше. Целыми днями моя соседка была занята своими мыслями. Она так же, как и я, уже перестала за собой следить. Зачем? Мы же все равно не дотянем до свободы, и нас никто не увидит. А что хорошего на свободе? Презрительные взгляды окружающих… Ненависть к нам за то, что мы еще живы. Не жизнь, а сплошной траур. Родственники виновато прячут глаза, а если изредка и зайдут в гости, то со своей одноразовой посудой, стараясь ни до чего в доме не дотрагиваться. Отец вообще переехал на дачу, чтобы быть от меня подальше. А в спальне матери я обнаружила тарелку, она прятала ее в своей тумбочке. Когда я спросила ее о том, почему она прячет тарелку, ведь ВИЧ не передается через посуду, мать виновато отвела глаза в сторону и пробурчала, что это так, на всякий случай.
А сегодня в одной из камер девушка вскрыла себе вены. Она перерезала их какими-то подручными средствами. Несчастная оставила предсмертную записку, в которой она призналась в том, что устала чувствовать себя зверьком, запертым в клетке. Я подхожу к крошечному тюремному окну и кричу Нинке:
– Нина, ты новость слышала?
– Слышала, – отвечает она. – Везет же некоторым! Одного не пойму, чем она это сделала?
– Если сделала, значит, было чем. Смотри, сегодня полнолуние. Скажи, луна красивая?
– Красивая, – не могла не согласиться Нинка. – А звезд-то сколько на небе! Раньше, когда я смотрела на звезды, я искала самую яркую и загадывала желание.
– Я тоже. Ты обычно что загадывала?
– Встретить своего принца.
– Встретила?
– Угу. В моей жизни был только один принц – это мой муж. Мы с ним любили смотреть на ночное небо. У нас дома даже телескоп был. Интересно, как он сейчас.
– Кто? Телескоп?
– Да нет, муж.
– Он тебе не пишет?
– Нет, и даже на суде не был. Я слышала, что он вроде с кем-то сошелся.
– Он не болеет?
– Он здоров как бык.
– Ты его не заразила?
– Я рожала тяжело, порвалась сильно. Ждала, пока все заживет. Мы с ним после родильного дома так ни разу не были близки. А потом я узнала про свой диагноз, и он сбежал.
– Что, сразу взял и сбежал? Даже не создавал видимости, что пытается тебя поддержать морально?
– Ничего он не создавал. Сквозанул в неизвестном направлении, и все. Пропал. Правда, после того как меня посадили, к дочке пару раз приходил, а как узнал про ее диагноз, так написал от нее отказ.
– Козел!
– Знаешь, я не злюсь, что он меня бросил. Он просто струсил, а вот за отказ от дочери…
– Не злишься на человека, который предал тебя в самый трудный момент твоей жизни?
– Я просто люблю…
– До сих пор?
– До сих пор. Он же мне ничего плохого не сделал. Не он же меня заразил. Он просто слабак.
– Тогда найди самую яркую и большую звезду и загадай, чтобы он к тебе на свиданку приехал.
– Не хочу. Все равно не приедет.
– А если приедет?
– Скажешь тоже! Он меня боится, как прокаженную. Даже если бы он приехал, я бы с ним встречаться не стала. Не хочу, чтобы он меня такой запомнил. Я же всегда на высоте была и выглядела «на все сто». Пусть запомнит меня здоровой, красивой, модной. А ты кого-нибудь ждешь?
– Нет. Никого и ничего.
– Тогда спой со мной колыбельную.
– Нинка, ну почему именно колыбельную? Давай лучше споем что-нибудь другое?
– Про любовь?
– Да хотя бы и про любовь…
– Ненавижу любовь. Гадина она, эта любовь. Сука… И почему она не может исчезать бесследно?
– Иногда она дает счастье и уверенность в собственных силах.
В этот момент на яркое звездное небо набежала большая туча, и на улице пошел дождь.
– Нинка, смотри, дождь! – обрадованно крикнула я.
– Вижу, не слепая. А ты чему радуешься-то?
– Это моя любимая погода! Когда-то я просто обожала гулять под дождем… Слушай, а давай споем что нибудь веселенькое?
– Что-то веселиться совсем не хочется.
– Я не предлагаю веселиться. Я просто предлагаю спеть что-нибудь оптимистичное и жизнерадостное.
– Ты издеваешься???
– Нет. Я вполне серьезно.
– Жизнерадостные песни поют люди, которые радуются жизни. Мы с тобой уже давно не относимся к их числу.
– Но ведь у нас с тобой остались воспоминания. Драгоценные воспоминания… А еще прошлое. Счастливое прошлое… Скоро нас не будет, но мы еще живы. Хотя осталось так мало… Так почему бы нам с тобою не спеть? Скоро мы уже не сможем этого сделать.
Ой цветет калина в поле у ручья,
Парня молодого полюбила я.
Парня полюбила на свою беду…
Запели мы в один голос, но только негромко, потому что побоялись, что нас кинут в «стакан». В «стакане» нет окон и мало воздуха. А тут есть окна, за которыми идет дождь. Сильный дождь… Хорошо слышен его шум, и даже чувствуется легкая свежесть. А там люди… Там совсем другая жизнь… Они ходят по земле, разговаривают, куда-то едут, спешат, встречаются, расстаются и вновь встречаются… Они нас ненавидят, но мы их прощаем и искренне просим у них прощения за то, что мы еще живы. Это равнодушные, черствые и эгоистичные люди. Мы желаем им здоровья. Крепкого здоровья и долголетия.
