Дмитрий Вересов - У Терека два берега…
– Значит, вы убеждены, что все дело в этой, как вы выражаетесь, тумбочке? – спросила Айсет. – Я вас правильно поняла?
Тим и Астрид переглянулись.
– Разумеется. – Тим усмехнулся, перехватив строгий взгляд Айсет. – Чем еще, по-вашему, может Москва привлечь на свою сторону влиятельных чеченцев? Увы, приходится признать, что по части подкупа Кремль повел себя столь же глупо, самонадеянно и непрофессионально, как и в том случае, когда дело касалось применения силы. Помните, как в девяносто четвертом тогдашний министр обороны Грачев публично заявлял, что наведет в Чечне порядок в течение пятнадцати минут силами одного десантного батальона? Хотя нет, вы тогда были еще малы…
– Я помню, – тихо проговорила Айсет.
– Ни генерал Ермолов, покоритель Кавказа, ни князь Барятинский, победитель имама Шамиля, подобного бахвальства себе не позволяли…
– Вы историк? – спросила Айсет. Вопрос прозвучал резче, чем она хотела.
– Тим работает на правительство Велико-британии, – ответила за Аткинсона Астрид.
– Тогда понятно, – сказала Айсет, вытирая губы и бросая салфетку, – только в вопросе Чечни ваша позиция мне не совсем понятна…
– Наша позиция неоднократно формулировалась на всех уровнях. Британия, как и Евросоюз в целом, считают чеченский конфликт внутренним делом России, но выражают свою озабоченность систематическими нарушениями прав человека…
– Иными словами, предпочитаете грозить пальчиком из-за угла. Помнится, с Милошевичем вы вели себя побойчее.
– Бомбардировка Москвы авиацией НАТО? – Тим усмехнулся. – Милая Айсет, а последствия такой меры, вы о них подумали?
– О бомбардировках никто не говорит. Но дипломатический бойкот, экономические санк-ции?.. Почему-то, когда русские вошли в Афганистан, у вас на это хватило смелости, а ведь тогда они были намного сильнее.
– Ну, сейчас мир стал совсем другим… К тому же, вы не можете не признать, Айсет, что действия вашей стороны, мягко говоря, не вызывают сочувствия мирового сообщества. Когда вы с оружием вторгаетесь на сопредельные территории, взрываете мирных жителей в жилых домах, в поездах…
– «Вы»? Тим, у вас все в порядке с английскими местоимениями? Вы всех чеченцев отождествляете с террористами или меня лично?
– Простите, милая Айсет, я не хотел вас обидеть, – сказал Тим, глядя ей прямо в глаза, – но разве ваши отец и братья?..
– Если у вас есть доказательства их причастности к терактам, обращайтесь в прокуратуру!
Айсет резко встала и, не попрощавшись, направилась к выходу.
Астрид хотела было догнать ее и вернуть, но Тим тронул ее за локоть.
– Все идет как надо. А ты – ты сделала хороший и правильный выбор.
Глава 2
У одиноких тополей
Бродил я дотемна.
Меня в округе знали все,
Не знала ты одна.
Ведь я любил тебя в тоске
Языческой душой,
Что от отцов досталась мне
Из древности глухой.
Сегодня, после долгих лет,
Я больше не тужу,
И ты печально смотришь вслед,
Когда я прохожу…
Михай ЭминескуСто лет назад русский генерал Турчин решил, что чеченское селение Дойзал-Юрт будет для него легкой добычей. И вправду, путь к нему лежал через плодородную долину, потом проходил ущельем по руслу реки. А там каменными ступеньками в гору поднимались уже и сакли горцев. Не надо было русским солдатам карабкаться через горные перевалы, растягиваться цепочкой по горной тропе. Аул этот считался ставкой самого Давлет-Гирея, злее которого в тот год среди абреков и не было.
Шел русский отряд колонной, маршировал, как по Европе. Понятно, что абреки испугались, такой войны они не знали и не любили. Вошел отряд в пустой аул. Но пока жгли и раскатывали по камешкам нехитрые чеченские постройки, мышеловка захлопнулась. Сунулись назад – завал, за ним чеченцев видимо-невидимо. Попробовали дальше по ущелью, там и вовсе абреки сидят за каменным бруст-вером. А сверху по склону сбегают уже самые отчаянные горцы, почти на штыки прыгают. Как вырвались из окружения, сколько потеряли русских мужиков, о том победный рапорт генерала Турчина о взятии неприступного аула Дойзал-Юрта умалчивал. Но старики-горцы говорили, что все ущелье было усеяно костьми незахороненных урусов, а по берегу реки и сейчас можно встретить солдатские косточки.
Советской власти тоже понравилась плодородная долина, роскошные выпасы, чистая речка. В тридцатые годы здесь построили конезавод. Жителей окрестных аулов, в том числе Дойзал-Юрта, самого большого в округе, привлекали к работе, справедливо полагая, что для настоящего горца конь – роднее собственной жены. Первый директор конезавода, бывший питерский рабочий, объездил все аулы, долго говорил перед молчащими мохнатыми шапками об общинных традициях горцев, о любви джигитов к лошадям. Чеченцы ему поверили, даже полюбили по-своему. Но в тридцать седьмом он уехал на какой-то слет конезаводчиков в Ростов и назад уже не вернулся.
Новый директор резко перестроил всю работу. Конезавод отказался от местных горских пород лошадей, за которые так ратовал преж-ний директор, а стал разводить политически правильную буденновскую. Местные жители стали уходить с завода. Директор сигнализировал, и сверху дали указание усилить агитацию среди горцев, особенно среди чеченской молодежи. Так в ауле Дойзал-Юрт появилась Мария Хуторная, освобожденный секретарь комсомольской организации конезавода имени Семена Михайловича Буденного.
Трудно сказать, насколько эффективной была ее работа, потому что началась война, и молодые рабочие конезавода были мобилизованы. Но свой личный кадровый вопрос она решила очень успешно – вышла замуж за Азиза Саадаева, передовика производства на конезаводе, молодого зажиточного чеченца из старинного рода.
Родня Саадаева сначала была категорически против этой свадьбы, но потом выяснилось, под большим секретом, что прабабка Марии была чеченкой из еще более старинного рода, чем Саадаевы, а ее прапрадед даже совершил паломничество в Мекку. Говорят, что Мария Хуторная даже ездила на ту сторону Терека в свою родную станицу, чтобы привести какие-то записки русского офицера, который довольно точно записал всю эту историю. Хотя вряд ли в этом была необходимость, так как кровная память у чеченцев точнее всяких литературных записок.
Была богатая чеченская свадьба, за что Маша получила выговор по комсомольской линии, правда, без занесения, потому что райком комсомола в последний момент решил, что такие формы агитации среди чеченцев тоже «имеют место быть». Но через два месяца Азиз Саадаев с первой партией дойзал-юртовцев ушел на фронт. Секретарю же комсомольской организации Марии Саадаевой предстояло решать кадровую политику уже в условиях военного времени.
