Патриция Гэфни - Лили (Том 1)
– Доркас!
Разбуженная окриком бледная худенькая девочка-подросток не старше двенадцати лет вздрогнула и, едва не свалившись, подскочила на стуле возле камина.
– Ой, мэм, вы вернулись, я.., я не спала! – боязливо начала оправдываться она, вскочив со стула.
– Лампа-то вся выгорела, а ты и не заметила, не так ли? Невежа! С одной свечкой нас встречаешь, а ведь я тебе говорила, в котором часу мы вернемся! Пошла вон, я завтра с тобой разберусь!
– Да, мэм, – в ужасе пролепетала Доркас.
Маленького роста, с мышиного цвета волосами и бледным личиком, с лихорадкой на губе, она торопливо прошмыгнула мимо Лили, бросив на нее мельком любопытный взгляд.
– Завтра с утра будешь помогать Доркас, – изрекла миссис Хау, дернув плечом в сторону двери, ведущей в темное помещение судомойни. – Вычистишь каминную решетку и разожжешь огонь до прихода миссис Белт. В пять она начинает готовить завтрак. А теперь отправляйся спать. – Она взяла Лили за локоть и вывела ее обратно в темный коридор. – Служебная лестница вон в том конце, прямо по коридору. Комната Лауди на чердаке, первая дверь налево. Все, ступай.
Лили уже прошла половину коридора, когда экономка крикнула ей вслед:
– И чтоб завтра же чепец надела, а не то я обкромсаю твои космы!
На ощупь продвигаясь в непроглядной тьме. Лили .: трудом проглотила слезы. “О, черт!” – прошептала она, больно стукнувшись локтем об угол стены, обшитой дубовой панелью. Первую ступеньку лестницы удалось обнаружить, только споткнувшись об нее. “Черт!” – повторила Лили, хватаясь за стену, и вдруг замерла: где-то высоко над ее головой раздался странный звук. Голос? Ну да, мужской голос, громкий и сердитый, а затем жуткий грохот.
Преодолев последнюю ступеньку, она вышла на площадку первого этажа и выглянула из-за угла в просторный вестибюль с высоким потолком. В дальнем его конце находилась та самая дверь, которой миссис Хау запретила пользоваться, – большой парадный вход. Еще один коридор разделял холл надвое на полпути к парадному. Голоса – теперь их было два, один негодовал, другой успокаивал – доносились справа. Две огромные тени показались на стене и зашевелились в зыбком свете висящих в нише свечей. Девушка уже готова была отступить назад, на служебную лестницу, по которой поднялась сюда, однако тут вновь послышался первый голос. Разобрать слова ей не удавалось, но зато она ясно различила в бессвязных и гневных выкриках ноту неподдельного отчаяния, пронзившую ее насквозь. Не в силах сдвинуться с места, прижимаясь спиной к стене. Лили затаила дыхание и стала ждать.
– О Боже, Кобб, она увезла его! Зачем? Зачем она отняла его у меня?
Пьяным движением стряхнув с плеча руку сопровождавшего его мужчины и нетвердо держась на ногах, Дэвон Дарквелл, виконт Сэндаун, хозяин Даркстоун-Мэнор, ввалился в ярко освещенный вестибюль. Он остановился, пошатываясь, под незажженной центральной люстрой и сделал четыре больших глотка из хрустального графина с коньяком, который сжимал в левой руке. Французский коньяк, лучший контрабандный товар, ввезенный в страну его младшим братом, проскользнул в горло подобно теплому шелку, но сегодня и он не помогал: виконт пил беспрерывно с самого полудня, но так и не сумел напиться. Напиться как положено.
Артур Кобб, его управляющий, протянул здоровую руку (вторая оканчивалась культей, скрытой в рукаве куртки) и проворчал:
– Ну-ну, все в порядке, хватит куролесить. Сейчас я возьму…
Дэвон отшатнулся и налитыми кровью глазами уставился в недоумении на отделанный черненым серебром охотничий пистолет у себя в правой руке. Он даже не помнил, как вынул его из ящика стола, но теперь вид оружия помог ему восстановить ход утерянной было мысли.
– Жаль, что она умерла, – прохрипел он. – Если бы она не умерла, я бы сам ее убил.
Чернобородый убавляющий нахмурился и вновь потянулся за пистолетом. Рука Дэвона крепче сжалась вокруг серебряной рукоятки. Он стоял, целиком погрузившись в хаос царивших в душе горечи и злобы, как вдруг его внимание привлек посторонний звук: чей-то тихий вздох. Он обернулся, вглядываясь в темноту, и увидел смутно белеющее лицо. Оно удалялось.
– Стой!
Бледное пятно замерло на секунду, а затем вновь стало уплывать.
– Стой, я сказал!
Неверными шагами Дэвон двинулся вперед. Неужели это женщина?
– Эй, ты, а ну-ка поди сюда! – скомандовал он. Прошла минута, и вот неясная фигура стала робко, как будто неохотно приближаться, еле-еле передвигая ноги. Оказалось, что это молодая девушка с темными волосами и светлыми глазами. Он никогда ее раньше не видел.
Девушка остановилась, и Дэвон понял, что больше она не сдвинется ни на шаг. Он кое-как заткнул пистолет за пояс и сам направился к ней, по дороге сняв со стены свечу в подсвечнике.
– Ты кто такая? – спросил он, подойдя поближе и всматриваясь в нее в тусклом свете свечи.
Лили сжала руки, чтобы не вскинуть их кверху, закрываясь, как щитом, от пристального взгляда выросшего перед нею великана. От него несло спиртным, казалось, он способен на все. Всклокоченные темно-каштановые волосы в беспорядке падали ему на воротник, домашняя куртка была измята, а усеянный винными пятнами шейный платок съехал на сторону. Лицо его было грозным, в устремленном на нее взгляде Лили прочла нечто такое, что заставило ее испугаться не на шутку.
– Я – Лили, – ответила она тихо, собрав все свое мужество, и со страхом стала ждать, что будет дальше.
Не спуская с нее глаз, Дэвон прищурился. В темно-синем платье она казалась особенно высокой и стройной. Бледное нежное личико. Губы тоже нежные, мягкие. Ласковые. Серо-зеленые глаза. В полутьме трудно было разобрать, какого цвета у нее волосы. Пока он рассматривал незнакомку, его ярость немного утихла под ее спокойным и ясным взглядом.
– Правда? – переспросил хозяин дома, сам удивляясь тому, что к нему возвращается что-то, похожее на самообладание. – Ах да, я вижу сходство. Лилия. – Ему хотелось коснуться ее, убедиться, что ее белая кожа так же нежна на ощупь, как и на вид, но в одной руке у него был графин, а в другой подсвечник. – Что же ты делаешь в моем доме. Лили?
"Пусть говорит, – подумал он, – пусть скажет все, что угодно”. Ему просто хотелось еще раз услышать ее голос.
Лили вдруг поняла, что больше не испытывает страха. В обращенном к ней взгляде мужчины уже не было гнева, осталась только боль, в его голосе послышалась несколько странная, неожиданная при данных обстоятельствах мягкая почтительность.
– Я – ваша новая служанка, сэр, – тихонько произнесла она.
И тут же заметила, что его лицо вновь необъяснимым образом изменилось: теперь оно выражало лишь холодное презрение.
