Юлия Шилова - Охота на мужа-3 или Терапия для одиноких сердец
— Мне очень жаль… Честное слово.
— Мне тоже. Я не предполагал, что эта поездка может доставить вам столько неприятностей.
В этот момент Михаилу позвонила жена. Он расплылся в улыбке и ласково произнес:
— Дорогая, не сердись. Так сложились обстоятельства, что мне пришлось немного задержаться. Я скоро буду. У меня для тебя сюрприз.
Как только Михаил сунул мобильный в карман своего супердорогого пиджака, я закинула ногу за ногу и откровенно зевнула.
— Еще далеко?
— Тут рядом.
— А жена знает про тот дом, который вы купили специально для того, чтобы размышлять в одиночестве?
— Нет.
— Вы не обсуждаете с ней свои покупки?
— А зачем? Я даю ей достаточно денег, чтобы она строила свою жизнь так, как считает нужным.
— Вы хотите сказать, что даете ей достаточно денег для того, чтобы она строила свою жизнь и не мешала вашей? Получается, что у вас две разные жизни…
— Нет, тут вы утрируете. Просто люди должны иногда отдыхать друг от друга.
— Для чего?
— Для того, чтобы опять соскучиться.
— А вы ссоритесь?
— Не без этого. Истинная любовь только крепнет от ссор.
Я замолчала, отвернулась к окну и подумала о том, как все-таки хорошо, когда рядом с тобой мужчина, который может облегчить твою жизнь и создать необходимый антураж счастья. Со мной было все по-другому. Мужчины никогда не облегчали мне жизнь. Они ее только усложняли, постоянно создавая мне трудности только одним своим присутствием. Я даже вспомнила тот горькой опыт совместной жизни, который мне предоставил достаточно зрелый мужчина на заре моей туманной юности. Он поселил меня в своей квартире, ласково называл лимитой и всячески прививал мне любовь к домашнему хозяйству. Он был довольно известным тележурналистом, имел поклонников и свою аудиторию, которая ловила каждое его слово и смотрела на него как на Бога. Я научилась стирать рубашки, варить суп и с гордостью смотрела его телевизионные репортажи. Его редкие выходные мы практически не выбирались из постели. А однажды занялись любовью прямо на снегу. Мне казалось, так будет всегда. В то время я еще была полна готовности посвятить себя семье, но… Это оказалось никому не нужно. Никому. Прошло время. Я по-прежнему отдавалась все с тем же детским восторгом, но натыкалась на безразличие и страшное непонимание. Появились упреки, взаимные обиды и ссоры, которые, конечно же, никак не укрепляли нашу любовь, а разрушали все последнее, что от нее осталось. Он говорил, что он личность, а я всего-навсего приживалка, которая ничего и никогда не добьется в жизни, потому что ничего не умею, кроме как заниматься сексом, конечно. Он стеснялся представить меня своим знакомым, потому что его знакомые не одобрили бы его связь с провинциальной пустышкой. Он стал много пить, уходить в запои, просматривать свои старые очерки, бить себя в грудь и кричать, что он настоящий гений, звезда, а рядом со звездой должна быть только звездная женщина. Я сильно страдала, так сильно, что даже начала писать стихи. По ночам… От такого детского горя и безысходности… Я представляла себя его женой и думала, что со временем из нас могла бы получиться неплохая семейная пара. Ведь сколько женщин-домохозяек и работающих мужчин… Но, видимо, такая судьба не для меня. Мужчины никогда не воспринимали меня как женщину, умеющую вести домашнее хозяйство. Они хотели видеть во мне сильную личность, и я научилась ею быть. Любила ли я того журналиста? Конечно, нет. Просто мне казалось, что так живут все… Я не знала, что на свете существует настоящая любовь. Тогда я еще об этом не знала. И однажды он попросил меня собрать свои вещи. Он так и сказал: «Собери свои вещи». Я была просто ошарашена и просила его только об одном — чтобы он объяснил мне, в чем же я виновата. И он объяснил. Я виновата в том, что я родилась не в Москве, что мои родители не миллионеры, что я слишком молода, что у меня нет диплома престижного вуза и высокооплачиваемой работы, и в том, что он никогда не мечтал связать свою жизнь с лимитов. Я судорожно собирала свои вещи и думала, что все это сон. Глупый, дурной и такой нелепый сон… Но после того, как он сказал что мне пора двигаться дальше и что обязательно найдется непритязательный мужчина, который оценит мои кулинарные и сексуальные способности, я поняла, что это далеко не сон. А еще он сказал мне, что земля круглая и мы обязательно встретимся… и что если я вдруг когда-нибудь выбьюсь в люди, то могу ему позвонить. Мол, он не сбрасывает мою кандидатуру со счетов и, возможно, у нас еще есть шанс повеселиться. Потом он сказал, что не бывает ни вечной любви, ни любви вообще… Я чувствовала, что меня просто выкидывают на улицу, как надоевшую собачонку, Я ничего не могла с этим поделать. Когда я собрала вещи и встала у входной двери, он слегка обнял меня за плечи и, поучая, объяснил, что мужики любят стерв. Что мне нужно учиться стервозности, а это, как он сказал, целая наука. Стервами не рождаются. Ими становятся. После всей этой истории я практически ничего не ела и сильно похудела. Бесцельно слоняясь по московским улицам, я мысленно повторяла одну и ту же фразу: «Все мужики любят стерв». Что ж, наверное, в этом есть доля правды. Хотели стерву — получайте!
— Вы о чем-то задумались? — оторвав меня от грустных мыслей, спросил Михаил.
— Да так. Вспомнила одну давнюю историю. Такую давнюю, что иногда мне кажется, будто это было не со мной. Один тележурналист выгнал меня на улицу только за то, что я не состоялась, как личность…
— Вы?!
Да, но это было очень давно. Он считал себя звездой и милостиво разрешил позвонить ему, если из меня вдруг что-нибудь получится. Хотя после нашего расставания его популярность лопнула как мыльный пузырь. Он совершенно спился и сейчас кое-как перебивается нештатным корреспондентом какой-то никому не известной издыхающей газетенки.
— Ну и вы позвонили? — расплылся в улыбке Михаил.
— Позвонила. Я пообещала ему дать интервью, но только за такие деньги, которых у этой «Мухосранской правды» отродясь не водилось.
— А он?
— Он сказал, что так некрасиво, что мы не чужие, что нам есть, что вспомнить… А еще он сказал мне, что жизнь — сложная штука и что никогда не угадаешь, на какую лошадку нужно ставить. Вот собственно и все… Когда я вспоминаю эту историю, то всегда благодарю Господа Бога за то, что тогда я ушла из той чужой квартиры, чужой жизни, от совершенно чужого мужчины… Ушла в свою жизнь…
Подъехав к сказочно роскошному дому, Михаил помог мне выйти из машины и, заметно волнуясь, сказал:
— А вот и моя семейная хижина…
— Так уж и хижина.
— Ну, что-то в этом роде.
— Впечатляет.
Михаил провел меня в огромную гостиную, где собралась весьма продвинутая публика, которая восприняла мое появление с нескрываемым восторгом. Совершенно незнакомые мужчины целовали мои руки, столь же незнакомые женщины говорили мне слова восхищения. Когда к нам подошла довольно симпатичная женщина в элегантном серебристом платье, я сразу узнала в ней супругу Михаила и расплылась в улыбке.
