Татьяна Устинова - Подруга особого назначения
А? Неплохо?
В дверь позвонили, и Таня уронила себе на ногу диванную раскладушку.
— Вот черт!.. Ах, господи!..
— Не поминай господа всуе, — назидательно сказала Варвара из коридора. — Господь — не соседская коза…
— Ты открывай лучше, — простонала Таня и пнула диван. Легче не стало, зато чувство свершившейся мести принесло некоторое удовлетворение. — И кого это принесло в полвосьмого утра?!
Варвара вышла в общий коридор, заставленный коробками и банками — банки были предусмотрительно пронумерованы и прикрыты старым одеялом, чтоб не сперли, — и, вытянув шею, заглянула в мутное стекло.
— Кто там?
За стеклом шевельнулось что-то огромное и темное, и Варвара вдруг так испугалась, что взвизгнула и отпрыгнула назад.
Что делать?! Милицию вызывать? Она будет ехать час. Или два. За это время их с Танькой убьют. Каждую по семь раз.
— Варвара, — позвал из-за двери странный и незнакомый голос, и темная туша опять шевельнулась, — Варвара, это вы… ты?
— Я, — прохрипела она, нашаривая рукой банку с огурцами. Все лучше, чем ничего. Банкой с огурцами вполне можно дать по голове. Как в кино.
— Варвара, это Дима Волков. Ты… вы… помните меня?
Дима? Какой еще Дима?! Что за Дима Волков в полвосьмого утра?!!
Тут у Варвары в голове просветлело, она снова взвизгнула, но уже от радости, кинулась на дверь, кое-как отперла хлипкий замочек и уставилась на темную, шевелящуюся в вечных подъездных сумерках тушу.
— Димка?!
— Ну да. Это я.
Он говорил с какой-то странной, как будто вопросительной интонацией, словно бы сомневался в том, что Димка — это именно он, и улыбался неуверенной улыбкой и прямо перед собой держал треугольный целлофановый сверток, из которого бодро торчали три замороженные гвоздики.
— Димка! — вскрикнула Варвара, кинулась на него и поцеловала в щеку. Димка испуганно моргал и все улыбался. — Откуда ты взялся, Димка?! Ты же в Америке!
— В Америке, — подтвердил он и сунул Варваре сверток. — Это тебе. Только боюсь, что они не совсем… свежие.
— Они были свежими месяц назад, — нетерпеливо сказала Варвара и потянулась, чтобы еще раз его поцеловать, — но это неважно.
Почему-то она никак не могла взять у него букетик и не сразу сообразила, что это из-за банки. В руке у нее была банка с огурцами. Варвара сунула ее обратно и задвинула ногой.
— Димка, когда ты приехал?!
— Варвара, кто там? Оладьи сгорели!
— Ты… не одна? — спросил Димка, сделал шаг назад и стыдливо потупился, как на просмотре кинофильма «Еще раз про любовь», куда их водили всем классом.
— Я не одна. У меня Таня ночевала, подруга. Слушай, почему мы стоим в коридоре? — Его рука под тканью синей куртки была толстой и теплой, как в былые времена. Варвара держалась за эту руку и, не отрываясь, смотрела ему в лицо, и даже приплясывала от радости.
— Наверное, потому, что тебе неудобно пригласить меня войти, — предположил Димка, и Варвара фыркнула:
— Ты совсем лишился ума в своей Америке! Пошли! Пошли скорее!
«Скорее» не получилось, потому что у него был рюкзак величиной со стог сена, еще сумка и еще один рюкзак, поменьше.
— Господи, ты что, не заходил домой?!
— Я заходил, — пропыхтел Димка, втаскивая в прихожую — шкаф из гарнитура «Хельга» — всю свою поклажу, — но я их не предупредил. Я хотел, чтобы был… неожиданность. Сюрприз, вот что.
— Ты разучился говорить по-русски? — уточнила Варвара. За лямку она тянула рюкзак, который поменьше.
— Нет. Но я быстро разучиваюсь. Мне не с кем говорить по-русски.
Варвара перелезла через гору вещей, загромоздивших ее прихожую-шкаф, и захлопнула дверь в коридор. Соседка, выглянувшая на шум, уже считала свои банки, откинув старое одеяло, загибала пальцы и шевелила губами.
— Доброе утро, — сказала Варвара соседской спине и быстро захлопнула дверь.
— Варвара, кто там с тобой?! Мы сейчас на работу опоздаем! И оладьи сгорели! Ты слышишь?!
— Димка приехал, — завопила в ответ Варвара. — Димка Волков! Из Америки. Так почему ты не пошел домой, я не поняла? Что за сюрприз?
— Я не хотел, чтобы родители меня встречали. Я хотел, чтобы… неожиданно.
— Все ясно! — перебила Варвара с удовольствием. — Ты приперся из своей Америки, а дома никого нет. Йес?
— Йес, — подтвердил Димка, усмехнувшись.
— Какой еще Волков? — недовольно спросила Таня, появляясь в дверях кухни.
На ней была выцветшая розовая майка с собачьей мордой на животе — морда заканчивалась чуть выше монументальных молочно-белых коленок. Буйные кудри стояли дыбом. В руке деревянная лопаточка с обгорелой куцей ручкой. На веках — по пол-ломтика свежего огурца.
В конце концов каждый по-своему приводит себя в порядок наутро после «девичника». Варвара верила в капустный лист, а Танька — в огурцы.
— Здравствуйте, — отчетливо выговорил вежливый Димка, — простите меня за непрошеное вторжение. Я не мог предупредить, потому что мой мобильный телефон не может быть настроен на русскую мобильную сеть.
Тут Танька очухалась, содрала с себя огурцы и юркнула в ближайшую дверь.
— Здравствуйте, — прокричала она оттуда, — не обращайте на нас внимания. Мы не ждали гостей.
— Если я не вовремя… — снова затянул свою песню Дима Волков, и Варвара пнула его в плечо.
— Ты что, — спросила она, не отпуская плечо, прикрытое толстой курткой, — ненормальный? Раздевайся скорей, и давайте кофе пить! Только оладьи сгорели. Неужели ты прямо с самолета?!
Он кивнул, вешая на крючок свою куртку.
— Я забыл, что у мамы может быть дежурство. У нее, скорее всего, дежурство, а папа, наверное, в командировке. Обычно он уходит на работу около девяти, а я приехал в половине восьмого.
— А может, он в булочную пошел, — предположила Варвара, — позвони, если хочешь. Но даже если он вернулся, — крикнула она уже из кухни, — все равно мы сначала кофе выпьем. Таня, вылезай! Господи, мы, наверное, года три не виделись! Какой ты молодец, что приехал, Димка!
— Варвара, дай мне мои штаны, — приглушенно попросила Таня из-за двери, — я не могу выйти.
— Сейчас. Димка, ты позвонил?
— Звоню. Пока никто не подходит.
— Ну, значит, нет никого! Иди сюда, я хоть посмотрю на тебя! На, — и она сунула брюки в открывшуюся дверную щель. — Димка, тебе чай или кофе?
— Кофе, — ответил он у нее из-за спины — очень близко, и она обернулась с веселым удивлением.
Он почти не изменился, Дима Волков, который тискал ее ладонь своей большой влажной ладонью и выразительно сопел. Он остался огромным, розовощеким, смущенным, близоруким и белобрысым. Как всегда.
