Певчая птичка Филина (СИ) - Романовская Кира
— Блядь, Маруська, ты куда опять упорхала?! — выругался он, не находя рыжую шевелюру в радиусе десяти метров.
Скандал на светском херауте Филин с Морозовым быстро замяли, даже фото не утекли в сеть, два избитых тела оказались просто наёмными телохранителями мелких конкурентов Филина. Ничего не видели, не знают, мужик заплатил деньги наличными, не назвав фамилию, велел сюда прийти, надо было забрать строптивую жёнушку домой.
— Повыходят замуж за козлов, а Филин потом по роже получает, — усмехнулся Святослав, прикуривая сигарету на улице.
Рядом стоял Морозов, которому его Машенька заботливо стирала кровь с лица из разбитой брови. Мимо прошли супруги Лебедевы, Надя взглянула на Филина жалостливым взглядом и слегка улыбнулась.
— И эта вышла за козла, — вздохнул Филин, провожая их взглядом. — Что за эпидемия козловьей ветрянки?
— Маша, подожди меня в машине, пожалуйста. Алексей, проводи, — Север кивнул своему охраннику и тот увел девушку за собой.
— Не надоело тебе, Северуша, в пластмассовую жизнь играть с пластмассовой куклой Машей? — усмехнулся Филин, сплевывая кровь на землю. — Даже в драку ввязался, чтобы почувствовать себя живым, да? Я бы с такой правильной девочкой через неделю от скуки сдох. А знаешь, что тебе на самом деле надо?
— Лучше помолчи, Филин. Ты, похоже, принял на грудь больше, чем обычно, — холодно сказал Морозов, снимая с себя бабочку-удавку. — Я напоминаю тебе, что во вторник состоится встреча инвесторов по проекту «Серенада». Ты должен там быть, если хочешь участвовать или пришли кого-то, как всегда. Также напоминаю тебе, назовёшь меня так ещё раз — зуб выбью. До встречи.
Филин проводил Морозова скучающим взглядом и разочарованно вздохнул:
— Знаешь, прекрасно знаешь, что тебе надо, но даже имя её боишься вслух произнести.
Он достал из кармана телефон, у которого из-за драки треснул экран, но сенсор всё ещё работал. Промотав контакты, Свят набрал номер.
— Привет, Волчонок, не спишь? А я тут по роже получил, сразу тебя вспомнил. Как дела? Я к тебе приеду на следующей неделе, во вторник совершенно свободен, ставь пироги. Ты же знаешь, я люблю с картошкой и мясом.
Филин улыбнулся, слыша уставший голос Киры, бывшей когда-то Морозовой. Она сначала послала его, потому что он её разбудил, а потом рассмеялась звонким колокольчиком.
Да, люди вокруг любили страдать, а вот Филин не любил, когда люди, которые ему дороги испытывали боль и он как мог старался её облегчить. Жаль, что от него не зависела боль его маленького Волчонка. Её боль только что уехала со своей Машей…
Филин чуть-чуть приврал Северу, ему бы такая Маша тоже не помешала, хоть раны бы ему после драки обрабатывала, а так всё сам. Святослав зашёл в мужской туалет и вытер кровь с губы, застирал манжет рубашки.
— Ну, нормально отделался, Святослав, даже фингала не предвидится! А в бороде-то синяк не видно будет, — подмигнул он своему отражению.
Пора было ему отсюда уходить, делать тут особо нечего, хотя адреналин всё ещё разгонял кровь по венам, ища выход. Филин подумал, почему бы не навестить падших женщин в вертепе разврата? Лучшим борделем города теперь владела Илона — «лучшая шлюха столицы», как себя когда-то гордо именовала работница ротового труда.
Он вышел на улицу и вдохнул июньский воздух в лёгкие, чувствуя себя невероятно живым и даже почти счастливым.
— Булат?
Он вздрогнул от этого голоса и своего имени, повернул голову в сторону — Надя, стояла в тени возле густых кустов и будто манила его своей белоснежной кожей во тьму. Филин шагнул к ней и вот они вдвоём, бывшие возлюбленные, первые друг у друга. Надя тепло ему улыбнулась, подняла руку, как в замедленной съёмке, дотронулась до его щеки, у мальчика Булата зашлось сердце в приступе ностальгической истерики.
— Ты всё такой же, Булат. Где драка — там ты, и всегда побеждаешь…
— Только ты больше не латаешь мне раны после неё, Ласточка, — грустно улыбнулся Филин.
На её лице будто отразились все воспоминания того времени, когда она с матерью переехала к отчиму, из большого города в маленькую деревню. Надя нервно сглотнула, прикусывая губу. Ласточка — никто кроме Булата её так никогда не называл. С её фамилией, которая досталась ей от родного отца, Надю в новой деревенской школе начали обидно дразнить, а потом и вовсе обзывать прямо в лицо, когда одноклассники поняли, что слабенькая и робкая девочка плохо понимает татарский. Однако, у неё появился защитник от всех злых языков — Булат. Одно его слово даже в сторону более старших ребят и в сторону Лебедевой больше никто не смел открыть рот.
Рука Нади скользнула вниз, слегка царапнув кожу на шее ногтем. Она положила дрожащую ладонь ему на грудь и Филин не мог сдержать ни своего участившегося дыхания, ни порыва души и тела. Он обнял свою Ласточку ладонями за лицо и припал к её губам. Поцелуй был таким же, как двадцать три года назад, пусть её губы стали чуть пухлее за это время, подколотые умелым косметологом, нос чуть острее, скулы чуть выше, она всё ещё была той самой Надей. А вот её лебединая шейка не претерпела никаких изменений, когда-то он обожал её целовать именно в неё. Она так смешно от этого хихикала.
Где-то рядом был её муж, другие люди, а Филин целовал её в шею, нежно и трепетно, как тогда, когда они были просто влюблёнными. Она резко оттолкнула его от себя, в её глазах стояли слёзы. Её ладони упёрлись ему в грудь и она всхлипнула, ударяя его по груди.
— Булат, ну зачем ты?! Я же…
— Замужем? Это ненадолго, — усмехнулся Филин, пытаясь её обнять.
Ласточка отчаянно забилась в его руках, она вырвалась и помчалась на свободу — обратно к мужу.
— Мне вас что, в клетку что ли всех посадить, чтобы вы не улетали?!
Он разочарованно смотрел ей вслед, пока сердце бешено колотилось в груди. Филин тихо сказал сам себе, констатируя факт:
— Сердцу не прикажешь.
Глава 8. Свидания
Святослав по велению тела всё же наведался в Мужской клуб, где его хорошо знали, как девочки, так и руководство, которое ежемесячно платило его фирме за охрану и крышу. Когда-то он просто помогал своему другу-сутенёру, да и себе заодно, чтобы приличное место с неприличными, но чистыми и покорными девочками, радовало одиноких и не очень мужчин без проблем и наездов.
Здесь строго соблюдали конфиденциальность — нельзя было проносить с собой телефоны и любую другую технику, оружие, своих женщин. Филину можно было всё, только женщины у него с собой не было, остальное в наличии — рассовано по карманам и торчит в кобуре. Святослав присел недалеко от сцены, где периодически либо танцевали полуголые танцовщицы, либо пели полуголые певички. К нему тут же подскочила официантка в нижнем белье, приветливо улыбнулась одному из самых своих любимых клиентов, который не скупился на чаевые:
— Здравствуйте, Святослав, — улыбнулась девушка в кружевной маске на лице, такие здесь носили все девушки, наводя туман интриги.
— Привет, пчёлка.
Филин усмехнулся про себя, заказывая себе виски, вспоминая Медовую пчёлку Марусю, которая всё ещё была тёмной лошадкой. Он пробил её машину, но она оказалась в лизинге на фирму, владелец которой Джамшут Ктототамович — подставное лицо южной национальности. По имени и фамилии найти Марусю не удалось, она, похоже, наврала про паспортные данные. В соцсетях с её звучной фамилией — никого рыжего, а Филин всё больше чувствовал себя Дуровым — Медовая пчёлка числилась неизвестной.
Пчёлками своих тружениц улья называл его друг Тимур. Он считал, что они очень хорошо и прилежно работают, натрудились ему на безбедную пенсию в тридцать три года, всего-то за двенадцать лет карьеры сутенером в этом грязном бизнесе.
Святослав стрелял глазами в прекрасных женщин, выискивая подходящую — у сцены танцевали несколько девушек в ультракоротких платьях, завлекая клиентов, остальные сидели у барной стойки, попивая коктейли или дефилировали по залу, предлагая товар телом. Все разные и все абсолютно одинаковые — готовы на всё за шелест купюр.
