Линда Ховард - Любить Эванджелину
Его руки сжались на ее талии, пальцы больно впились в нежную плоть, оставляя, как она знала, синяки.
— Ты права, — почти беззвучно выдохнул Роберт. — Я не хотел, чтобы кто-нибудь становился мне близок. Не хотел тревожиться о ком-либо так сильно. Не хотел позволять тебе или кому-то еще обрести надо мной подобную власть. — Его губы раздвинулись в горькой усмешке, он тяжело дышал. — Не допускать тебя? Боже мой, я пытался, но не смог! Ты желаешь настоящего меня, любимая? Отлично, я твой. Я люблю тебя так сильно, что это выворачивает меня наизнанку. Но есть и обратная сторона, — требовательно добавил Роберт, — я дам тебе больше, чем давал кому-либо, но, клянусь Богом, я и возьму больше. Ты не сможешь выбирать, какие качества тебе нравятся, а какие — нет. Придется принять всё. Ты получишь и хорошее, и плохое вместе, и, предупреждаю тебя, я не джентльмен.
— Знаю, — прошептала Эви. Обвиснув в его объятиях, она не отрываясь всматривалась в него, видела на лбу блестящие капельки пота, свирепое выражение на лице. От только что услышанного кровь в ее венах ускорила свой бег, а голова закружилась от радости. Он любит ее? Она практически не могла принять это, не могла поверить, что он произнес эти слова. Эви смотрела на него, слишком изумленная, чтобы говорить.
— Я ревнив, — все тем же голосом, полным сдерживаемой свирепости, тихо продолжил Роберт. — Я не желаю, чтобы ты даже просто смотрела на другого мужчину, а если какой-нибудь глупец осмелится подкатить к тебе, ему повезет, если он отделается всего лишь сломанной рукой. — Роберт встряхнул ее с такой силой, что у нее клацнули зубы. — Я хочу тебя все время, и теперь, черт подери, буду брать тебя. Я буду на тебе так часто, четыре или пять раз в день, что ты забудешь, каково это — когда я не в тебе. Больше никакого джентльменства и ограничений себя, больше никаких двух раз в день.
Золотистые глаза Эви расширились.
— Понимаю, — едва слышно прошептала она, — я бы не хотела, чтобы ты себя ограничивал.
В нем больше не осталось сдержанности; она чувствовала, как в Роберте бурлит страсть, дикая и варварская сила, подхватившая ее волной и увлекшая за собой.
— Хочу, чтобы ты зависела от меня. Я не могу забросить дела, поэтому жду, что именно ты станешь подстраиваться под меня, чтобы быть доступной всегда, когда я дома, — не прекращая говорить, Роберт вынудил ее сделать еще один шаг назад, и она уперлась спиной в стену. Дернув трусики, он спустил их по ее ногам. Затем прижался к Эви, буквально вдавливая ее своим тяжелым телом в поверхность, и расстегнул брюки. Вознеся короткую бессвязную благодарственную молитву, что соседей нет дома, Эви вцепилась в его плечи, когда он подхватил ее под попку и приподнял. Ее сердце бешено стучало, кровь бежала по венам радостным головокружительным потоком. Она раздвинула ноги, и Роберт погрузился в нее. Его проникновение было быстрым и немного грубоватым. Сдержав вскрик, она спрятала лицо на его плече. Эви слышала, как его собственное сердце грохочет рядом с ее грудью.
Замерев, они некоторое время не двигались, потрясенные тем невероятным облегчением и удовольствием, которое оба испытали в тот момент, когда их тела вновь соединились. Эви пыталась приспособиться к ощущению его твердой плоти внутри себя, а Роберт стонал, наслаждаясь тем, как крепко она его сжимает. А затем, все еще варварски ликуя от своей эмоциональной свободы, он безжалостно вонзился в нее.
— Я не хочу надевать презерватив, — свирепо выдохнул он, обжигая горячим дыханием ее ухо. — Не хочу, чтобы ты принимала противозачаточные. Не хочу, чтобы ты вела себя так, словно моя сперма — какой-то вражеский завоеватель, от которого тебе надо защищаться. Я хочу отдавать ее тебе. Хочу, чтобы и ты хотела этого. Чтобы родила мне детей. Хочу дом, полный малышей, — с каждым словом Роберт врывался в нее, проникая всё глубже и глубже.
Эви охнула. Ее лоно пульсировало вокруг него от охватившего ее неистового желания.
— Да! — она выпустила на волю монстра страсти, совершенного диктатора, встречая толчки Роберта с той же неудержимостью, что владела им. Это был настоящий Роберт, мужчина, заставивший ее снова почувствовать себя живой, наполнивший каждую клеточку ее тела огнем. Холод покинул ее, она светилась яркой жизненной силой.
— Я хочу брак, — Роберт стиснул зубы, пот стекал по его вискам. — Хочу привязать тебя к себе — юридически, финансово, любым способом, какой я только смогу придумать. Я хочу, чтобы ты взяла мою фамилию, Эванджелина, понимаешь?
— Да, — выкрикнула она и разлетелась на куски от счастья. — Да, Роберт!
Роберт неистово содрогнулся от охватившего его экстаза, наполнив Эви влажностью и жаром. Обхватив его ногами, она помогла ему еще дальше продвинуться в ней. У нее закружилась голова, затуманилось сознание. Единственное, что она осознавала, это примитивное ощущение его внутри себя.
Некоторое, показавшееся бесконечным время спустя Эви обнаружила, что лежит в кровати, а Роберт, обнаженный, вытянулся рядом. Она не обращала внимания ни на что, кроме него. Роберт не отпустил ее, и с трудом раздел и Эви, и самого себя, продолжая обнимать любимую. Она повернулась, чтобы еще крепче прильнуть к нему. Притягательность его тела после длительного отсутствия, оказалась слишком велика. Взобравшись на него, она поерзала, пытаясь найти удобное положение и соединить его плоть со своим разгоряченным лоном. Роберт задержал дыхание, и Эви почувствовала, как он снова начал твердеть.
— Возможно, ты получишь дом, полный детей, раньше, чем планировал, — пробормотала она, прижимаясь к нему в чувственном восторге. — Я перестала принимать противозачаточные в тот же день, как ты уехал.
— Хорошо, — еще крепче стиснув Эви, Роберт ласкал ее ягодицы и бедра. — Я не хотел причинить тебе боль, — извинился он, но все равно вновь скользнул в нее.
Эви уловила беспокойство в его голосе и поняла, что он ощущает неуверенность, выпустив на волю всю ту страсть, которую сдерживал так долго. Она поцеловала его и слегка куснула за губу, когда от его медленных движений ее снова охватило желание.
— Ты не можешь причинить мне боль, любя меня, — заверила она.
Глаза Роберта мерцали в тусклом свете лампы, все еще горевшей в гостиной.
— Это прекрасно, — прошептал он, — потому что, Господь свидетель, я люблю тебя.
Эпилог
Услышав, что приехал лифт, Эви присела рядом с крошечным, очаровательным созданием, которое, пошатываясь, цеплялось за стул в прихожей.
— Там папа, — прошептала Эви, наблюдая за тем, как большие глаза дочери с восторгом оглядываются вокруг. Она едва удержалась от того, чтобы не подхватить ее на руки. Порой любовь настолько переполняла ее, что она всерьез опасалась взорваться от силы своих чувств.
