Елена Арсеньева - Париж.ru
– Это еще почему? – осведомился Мирослав.
– Вот именно, почему? – заносчиво повторил Жерар.
– Да потому! – торжествующе выкрикнул Алекс. – Потому, что я – не Алексис Шведов, ясно?
– Ну да, рассказывай, – кивнул Мирослав. – Люблю твои рассказы! Я сам видел твой паспорт в аэропорту. И видел того усатого хмыря, который тебя встречал.
– И паспорт был не мой, и хмырь встречал не меня, – как-то совсем по-юношески, освобожденно засмеялся Алекс. – Говорю же: я не Шведов!
– А кто ж ты тогда такой?
– Я – Данила Холмский.
– Какой еще Холмский? – хлопнул глазами Мирослав. – С чего бы это вдруг ты Холмским стал? А где Шведов? Что с ним?
– Шведов?.. – вдруг охрипнув, с трудом выговорил Алекс. – Шведов... он убит.
Данила Холмский. Ночь на 31 июля 2002 года. Нижний Новгород
Он вбежал в комнату с бутылкой воды и стаканами:
– Минералки налить?
Хозяин тихо лежал на диване и смотрел на Данилу своими темными глазами. Взгляд у него был совершенно бессмысленный.
«Господи, надо же так надраться!»
Данила с отвращением вспомнил раз или два, ну, может, три в своей жизни, когда ему тоже случалось «надраться» подобным образом. Надо полагать, в жизни каждого мужчины хоть единожды, но возникали такие «провалы в никуда». И все-таки Даниле казалось, что ему лучше, чем его невольному знакомцу, удавалось сохранять человеческий облик. Нет, в самом деле, до чего же неприглядный вид! Какая-то нелепая, скрюченная поза, словно его руки и ноги судорогой свело, рот приоткрыт, глаза, наоборот, полузакрыты... весь зеленый какой-то. Полное впечатление, что перед тобой мертвый человек. Нет, все-таки омерзительно это – так напиваться!
И вдруг – словно шевеление какое-то прошло по комнате, шепот, шелест, шуршание – ну, некое бестелесное движение. А потом вновь воцарилась тишина. И в это мгновение Данила осознал, что лежащий на диване человек и впрямь мертв – вот только что умер. Вот только что душа его изошла из тела, этот миг и застал Данила.
У него резко потемнело в глазах, потом зрение вернулось – и он разглядел то, что не заметил в первую минуту. Это было темное пятно на боку мертвого человека. Темное, влажное, красноватое пятно. Из него что-то торчало.
Данила подошел ближе. Это была пластиковая рукоять ножа.
Что-то зазвенело – мелодично, неровно, пугающе. А, ну да – это у него руки затряслись, стаканы ходуном ходят.
Этот звон невыносимо действовал на нервы. Надо избавиться от стаканов. Данила, шатаясь, побежал на кухню, но в коридоре ему вдруг послышалось, что из комнаты донеслись шаги. И стаканы, и бутылка так и рухнули на пол. «Ессентуки-17» запрыгали, как мячик. Данила подхватил бутылку и тупо посмотрел на хрустальные осколки. Потом заглянул в комнату.
Нет, почудилось: никто там не бродит. Хозяин квартиры так и лежит с ножом в боку.
Данила отнес бутылку на кухню, поставил на стол, постоял рядом сам, не в силах понять, что теперь делать, куда идти. И снова померещился шорох...
Опрометью ринулся назад, причем в его пустой доселе голове вдруг вспыхнула мысль: а что, если незнакомец жив? Не убит, а только ранен? И пока Данила тут качается из стороны в сторону, словно стукнутый пыльным мешком по голове, он там цепляется за последние минуты уходящей жизни? Пытается шевельнуться – и тут же вновь впадает в бессильное оцепенение? Ждет помощи – и не может ее дождаться? Так надо скорей вызвать «Скорую»!
На кухонной тумбе стоял алый телефонный аппарат. Данила набрал 03.
– «Скорая» слушает, – отозвался спокойный голос.
– Приезжайте! – выкрикнул он. – Как можно скорей!
– Да вы не волнуйтесь, – добросердечно посоветовала дежурная. – Что у вас случилось?
Ничего себе, не волнуйтесь! Посмотреть на нее, как она заволнуется, когда Данила ляпнет: «Ножевое ранение, а может, даже убийство!»
Нет, скажи ей про убийство, а она его отошлет в милицию звонить. Сейчас ведь все норовят мало-мальский груз ответственности с плеч свалить и на другого перебросить. Пусть приедет «Скорая», а там врач сам решит, вызывать милицию или как.
– Подозреваю, что инфаркт.
– Ишь, какой подозрительный, – проворчала дежурная. – С чего взяли, что инфаркт? Врач, что ли?
Ага, скажи ей – врач, она и скажет: «Ну так и лечи сам».
К счастью, его профессиональная принадлежность уже перестала интересовать дежурную:
– Адрес говорите.
Адрес?.. Данила растерянно огляделся. Ох, ну какой же дурак! Он же знает адрес.
Сказал.
– Имя, отчество, фамилия, год рождения больного?
– Не знаю! – заорал он в бешенстве. – Тут человек умирает! Может быть, уже умер!
И шваркнул трубку.
Побежал в комнату.
Ох, неизвестно, когда еще эта «Скорая» приедет. Надо все-таки набраться храбрости и самому осмотреть рану!
Данила бросился в комнату, подбежал к дивану, склонился над лежащим, выхватил нож... Кровь слегка толкнулась из раны – и все, и не хлынула, как он ожидал. А Данила осознал, что совершил самую страшную глупость, какую только можно сделать по отношению к раненому человеку: вытащил из раны нож! Потому что очень часто именно это становится причиной смерти раненого. Но поскольку незнакомец уже был мертв, Данила ему не навредил.
Повезло.
Он перевел взгляд на свои пальцы, стиснутые на рукояти этого длинного, острого кухонного ножа, острие которого, несомненно, достигло сердца незнакомца. Вдруг ему страшно стало того, как ловко, как легко сжались пальцы: именно так держат нож, чтобы нанести удар. До дрожи пронзило брезгливостью – Данила отшвырнул нож. И в то мгновение, когда лезвие его зазвенело об пол, Данила Холмский вдруг словно проснулся от оцепеняющего сна и ощутил такой ужас, что желудок сжался в комок и подкатил к горлу.
Запах крови, неподвижное тело на диване, этот нож на полу... Вон отсюда! Скорей!
Он ринулся в коридор, начал хвататься за замки, крутил что-то куда-то, пока не сообразил, что дверь не заперта. Распахнул ее, уже переступил через порог, когда краем глаза заметил в углу свой пластиковый портфельчик с документами.
Боженька! Чуть не забыл! Счастье, что не забыл!
Схватил портфельчик, прихлопнул дверь и – со всех ног понесся вниз по лестнице.
Из подъезда. Через двор. Куда-то вперед по улице. От потрясения он никак не мог собраться с мыслями и сообразить, в какую сторону бежать. Да не все ли равно? Главное – подальше отсюда! О, маршрутка!
Нет, это «Скорая». Неужели по его вызову? Точно, поворачивает за угол... Его затрясло, когда представил, как врач входит, открывает дверь, видит этого убитого на диване. Захотелось оказаться как можно дальше отсюда – все равно где, только дальше, дальше! А вон и правда маршрутка!
