Тереза Вейр - Игрушка богатого человека
Сара подыскивала в уме нужные слова, чтобы поблагодарить Нэша.
— По колено к Четвертому июля [30].
Интересно, что это ей в голову взбрело? Нэш замедлил шаг и удивленно покосился на нее.
— Что?
— Фермеры так говорят. К Четвертому июля кукуруза должна быть по колено.
Он бросил взгляд на высокие стебли.
— Неужели? А как же быть, если они уже к концу июня выше головы?
Сара улыбнулась, ее нервозность немного улеглась.
— Это хороший год.
Нэш перевел взгляд с кукурузы на соседнее поле.
— Пруд, — заметил он, увидев переливающуюся под солнцем воду. — Пойдем туда?
— Пастбище и пруд — это единственное, что осталось от нашей фермы. Единственное, что папа не продал. Он превратил их в некое подобие заповедника и не мог с ними расстаться.
Чтобы не топать полмили до ворот, они перебрались на дорогу через лаз в изгороди и бок о бок направились по высокой траве к пруду.
Вместо того чтобы косить траву у воды или пасти на ней скот, Франклин Харт оставил ее расти. Над водой возвышались навесы для уток, ближе к берегу — кормушки для дроздов. Посреди пруда отец Сары устроил насыпной искусственный островок — убежище для гусей, где они могли без опаски гнездиться и откладывать яйца.
Нэш заметил перевернутую лодку у края воды:
— Каноэ!
Сара подняла брови, удивляясь, как это старое каноэ могло до такой степени взволновать кого-то.
— Хочешь покататься? — спросила она, не сомневаясь, что он откажется.
Но не успела она договорить, как Нэш уже двинулся большими шагами к хрупкой лодочке, рассекая грудью высокую траву. Он перевернул каноэ, внутри которого были прикреплены весла, и начал толкать его к воде носом вперед.
Когда уже почти вся лодка была в воде, Сара сказала:
— Ты полезай первый, а я подтолкну. Нэш перелез через корму и, раскинув руки для равновесия, прошел на нос. Лодочка закачалась, задрожала, корма поднялась над землей. Нэш торопливо опустился на сиденье, чувствуя, что днище вот-вот ускользнет у него из-под ног, пока Сара забиралась в каноэ. Она схватила весло, оттолкнулась от берега, потом села, и легкое суденышко бесшумно заскользило по воде.
— Вот это да, — протянул Нэш, словно ошеломленный, переполненный впечатлениями ребенок, впервые попавший в Диснейленд. — Потрясающе!
“Да, это здорово”, — подумала она с улыбкой.
Через несколько минут Нэш взял второе весло и начал энергично грести. Каноэ волчком завертелось на месте. Сара засмеялась, бросила свое весло на дно лодки и ухватилась обеими руками за борта.
С решительным видом Нэш взмахнул веслом и глубоко погрузил его в воду. Каноэ остановилось, вода плеснула через борт. Он греб с таким усердием, словно откапывал заступом клад из земли. Лодка пулей полетела вперед; Нэш продолжал свои попытки. И опять каноэ закружилось на месте.
Сара громко засмеялась:
— Некоторые умеют грести одним веслом, но я этим искусством так и не овладела.
— Ясно.
Нэшу очень хотелось усовершенствовать свое искусство владения веслом. Он сделал очередной гребок и перенес весло на другой борт, обрызгав ее с головы до ног.
— Извини, — пробормотал Нэш и проделал с веслом то же самое справа.
Слева, справа, слева, справа. Теперь они двигались рывками.
— Ты вкладываешь слишком много усилий, — сказала ему Сара.
— Это потому что в первый раз.
Сара снова рассмеялась — уже в третий раз за последние несколько минут.
— Ты слишком сильно гребешь. Считается, что гребля на каноэ должна расслаблять, — объяснила она, крепко держась за борта.
Он немного ослабил мускульный напор, и легкая лодочка пошла ровнее.
— Ну вот, кажется, у меня получается. Они скользили по водной глади среди кувшинок. Почуяв их приближение за несколько метров, потревоженные лягушки прыгали с плавающих коряг в воду. Нэш был само усердие.
— Дело идет на лад.
Уголком глаза Сара уловила какое-то движение на дне каноэ. Промелькнуло что-то крошечное. Серое. Полевая мышь. Ну да, мыши любили вить себе гнезда под перевернутыми на берегу лодками — они служили отличной сухой крышей. Она забыла постучать по днищу перед тем, как перевернуть каноэ, чтобы прогнать мышей.
Мышка скрылась из глаз, но до Сары донесся скребущий звук маленьких лапок, царапающих металл.
— А это что еще такое? — спросил Нэш.
— Мышь.
— Что?!
Он перестал грести и ошеломленно уставился на нее, словно она только что сообщила ему, что они оказались в одной лодке с гремучей змеей.
— Мышка.
Крошечное серое существо, шарахаясь от борта к борту, прошмыгнуло по дну лодки и спряталось под скамейкой Нэша. Он вскрикнул и вскочил на ноги.
Каноэ покачнулось, зачерпнуло бортом воду и перевернулось.
32
Нэш свалился в воду с громким всплеском.
Вода была такая холодная, что у него перехватило дух. Он с силой оттолкнулся ногами, вынырнул на поверхность и глотнул воздуха. Солнечный блик, отразившийся от днища перевернутого каноэ, ослепил его.
Сара.
Перебирая ногами в воде, беспрерывно шаря в глубине руками, он принялся искать ее. Сердце у него бурно колотилось. Он окинул взглядом подернутую рябью поверхность.
— Сара! — Нараставшая у него в душе паника прорвалась в голосе. — Сара!
— Я здесь!
Ее голос донесся с другой стороны от каноэ. Нэш подплыл и увидел, что она держится за край лодки — вся мокрая, но спокойная. Даже улыбающаяся. Чувствуя себя дураком, Нэш сказал:
— Ах да, я и забыл, что ты умеешь плавать. Улыбка моментально сошла с ее лица. А потом оно превратилось в застывшую маску. Но он же вовсе не хотел об этом заговаривать, не хотел напоминать ей…
Где-то в течение прошедшего часа Нэшу показалось, что она начинает успокаиваться, и он понадеялся, что между ними что-то начинает налаживаться, что у него есть шанс… И вот сам все испортил.
Сара сосредоточила все свое внимание на каноэ.
— Помоги мне его перевернуть.
Он схватился за один конец лодочки, она за другой. Они сосчитали до трех и одним движением перевернули каноэ дном вниз. “Неплохо для городского парня”, — подумал Нэш. Они выловили плавающие на воде весла, побросали их внутрь и, держась одной рукой за борт каноэ, а свободной подгребая по обе стороны от лодки, поплыли к берегу.
Добравшись до мелководья, Нэш почувствовал, что подживающие пулевые раны у него на бедре и в боку начали тупо пульсировать. Он уже привык к этой боли, появлявшейся всякий раз, когда ему приходилось перенапрягаться. Промокшая насквозь одежда утяжеляла каждое движение, но он ухватился за нос каноэ и вытянул его на берег. Днище лодки с чавкающим звуком проехало по траве. Убедившись, что каноэ никуда не денется, Нэш растянулся на берегу у самой кромки воды: бедро и бок разболелись не на шутку.
