Мария Эрнестам - Коктейль со Смертью
После этого мы с ним распрощались. Он читал проповеди о вечной жизни и обрел ее. Благодаря Высшим силам, позволившим ему это. Вскоре нас вызвали к ним для объяснения. Сначала они были в ярости. Говорили, что воскресение из мертвых разделит людей на тех, кто верит, и тех, кто не верит, а это нарушит созданную ими мировую гармонию. Мы защищались, утверждая, что нашли решение для тех, кто не желает примириться со смертью. Что в конце концов люди все равно узнают правду, но мы избавили их от страха, дали им новое лекарство от болезни, не поддающейся лечению. И Высшие силы отпустили нас. Однако я до сих пор не знаю, простили они нас или нет. Наказание все же последовало. Иисусу сказали, что раз он хотел дать людям вечную жизнь, теперь ему самому предстоит вечно бродить по земле и доказывать это снова и снова. Высшие силы отказались от его души, заявив, что он волен распоряжаться ею и продолжать дело, начатое при жизни. Другим пророкам повезло куда больше. Они могут бесконечно возрождаться в новых телах. У меня Высшие на время забрали квоты, заставив подчиняться их приказаниям. Последователей Иисуса, христиан, как их называли, жестоко преследовали еще долгие годы, а у меня были связаны руки. Со временем Высшие силы смягчились, видимо, поняв, что сделанное нами пошло на пользу человечеству. Души людей успокоились. Теперь мой приход встречали не только страх и слезы.
— А что же ждет Иисуса?
— Не знаю, Эрика, не знаю. Я ни разу не слышал, чтобы Высшие силы обмолвились о своих планах. Мне никогда не поручали заданий, связанных с Иисусом. Его жизнь и смерть так и остались белым листом в моем архиве.
— Но чем он сейчас занимается?
— Как и я, он обречен бродить среди людей и выполнять задания Высших сил. Его миссия — сеять добро. Примирение злейших врагов, милосердие палача — все это невидимые дела его рук. Как ты догадываешься, его труд — не из легких. Возможности Иисуса ограничены: ведь он имеет дело с людьми. Моя же задача — собирать души, только теперь они знают, что один раз я смягчился, и все надеются на это. Иисус и я… мы бродим по земле и встречаем разных людей. Мы выполняем нашу работу, а потом встречаемся и все обсуждаем. Мы считали, что сделанное нами — самый важный шаг в истории человечества. Благодаря этому мужество победило страх, добро восторжествовало над злом. Во всяком случае, те, кто верит в вечную жизнь, принимают меня без страха. При этом неважно, чьи они последователи — Будды, Мухаммеда или Аристотеля… Мне все равно, лишь бы они не вопили от ужаса при виде меня. Но в последнее время все изменилось…
— То есть?
— Я все чаще замечаю, что вера исчезла. Причем все ее разновидности. На смену пришло безразличие. И одиночество. Все больше и больше людей чувствуют себя одинокими. Иисусу кажется, что он говорит с глухонемыми. Я сталкиваюсь с той же проблемой. Все реже мне попадаются те, кто хотят слышать и видеть. И вот мы сидим с Иисусом за бокалом вина, двое мужчин средних лет, которые когда-то верили, что им удастся изменить мир. Но потерпели поражение. Поражение от женщины. От женщины, которая не желает стареть вместе с нами. У Иисуса проблемы с суставами, меня мучает ревматизм, мы уже не те, какими были раньше… а она… она порхает как бабочка…
— А что делают другие пророки?
— Что могут. Но они, как я уже говорил, в отличие от нас, вселяются в разные тела. Хотя это им теперь мало помогает.
— Если даже Высшие силы ничего не знают о миссии Иисуса, то как простым людям понять ваш план?
Патрон ничего не ответил. Мы долго сидели в темноте, потом он встал, подошел ко мне и погладил по волосам. Это был он, и никто, кроме него. Смерть во плоти. Теплая и мягкая. Человечная.
— Я пойду спать, а ты?
Я кивнула, поцеловала его, и он удалился в нашу с ним маленькую вселенную. Я хотела последовать за ним, но почему-то осталась сидеть одна в сгущавшейся темноте, пока глаза перестали что-либо различать. Все, что я видела перед собой, была лишь ночь.
Глава 15
Как убить человека, когда уже две тысячи лет никого не распинают на крестах? Конечно, есть и другие варианты физического насилия, причем довольно эффективные. Например, как убить ребенка: взять за ноги и бить головой о стены и шкафы, пока очередной удар не станет роковым? А самых маленьких просто трясти, пока голова не оторвется от тела? Можно избить до смерти. Или использовать нож. Все это проверенные способы.
Еще можно отправить детей на войну. Одеть в мундиры, как взрослых, дать в руки оружие. Или послать искать мины. Можно морить их голодом или поить отравленной водой. В деле убийства детей человечество всегда проявляло большую изобретательность.
Для тех, кто брезгует марать руки кровью, есть слова. Они не наносят физических ран, но травмируют и иногда даже убивают душу ребенка. Нужно только твердить ему неустанно, что он ничтожество, что ничего не добьется в жизни. Тогда он будет постоянно испытывать чувство вины за то, что родился. Можно заставить его чувствовать себя глупым, толстым, безобразным… Этот список бесконечен. Делая это умело и расчетливо, вы быстро уничтожите слабую детскую душу. Останется только оболочка, которая будет брести по бесконечной пустыне. Снаружи живая, но мертвая внутри. А есть ведь еще и сексуальное насилие.
Но можно поступить, как я. Предоставить ребенку встретить свою судьбу, которая предполагает, что кто-то другой проживет еще один лишний день. Тем более, что душе, которую я собираюсь выпустить, не придется проходить через какой-нибудь банк душ, она очень скоро попадет в новое тело. Так что речь тут идет не о смерти, а скорее о жизни. Я могу с гордостью сказать, что совершила это во имя высокой цели.
Я сидела за кухонным столом, пила кофе и листала газету, мысленно подбирая правильные слова. Мы со Смертью провели бурную ночь, забыв обо всех табу. Мы брали и отдавали с одинаковой страстью, пока не заснули в объятиях друг друга, потные и утомленные, под надзором паука, облюбовавшего мой потолок.
Видимо, патрон встал довольно рано, потому что, когда я вышла в кухню, стол уже был накрыт к завтраку: кофе, молоко, теплые круассаны. Рядом лежала записка, в которой он написал черными чернилами, что плохо спал и решил сегодня вместо работы совершить морскую прогулку на одном из кораблей, совершавших рейсы в шхеры. Часы показывали десять, так что он, должно быть, ушел давно. Видимо, перспектива провести утро со мной больше не привлекала его. Внизу патрон приписал, что будет благодарен, если я устрою пару смертельных случаев по своему выбору, поскольку у него сегодня нет вдохновения. Одеяние и коса стоят в прихожей, сообщал он, но косу можно и не брать — она занимает много места.
