Джессика Клер - Последний удар
Моя фраза построена так, что Дэниел не может мне отказать. Он печально кивает в знак согласия.
— Разберёмся. Думаю, скоро я тебе позвоню.
Дэниел подталкивает меня вверх по лестнице. На этот раз уже и я бегу в самолёт.
Оказавшись внутри, сажусь рядом с Дейзи. Самолёт небольшой, но роскошный. Здесь нет никого, кроме меня, Дейзи и пилота. Никто не увидит, как мы улетаем. Я не спрашивал, кто пилот, потому что мне плевать.
— Почему ты не сможешь вернуться сюда? — спрашивает Дейзи, касаясь моей руки.
— Интересы Петровича хорошо защищаются здесь, в Восточной Европе. Его щупальца простираются очень далеко. Я обменял убийство Сергея на то, чтобы выйти из бизнеса и не вернуться.
Дейзи издаёт сдавленный звук, но я спешу её успокоить:
— Нет, не плачь, котёнок. Теперь ты мой дом.
***
Перелёт в Цюрих проходит очень быстро. Всё это время я не могу думать ни о чём, кроме обнажённой Дейзи в постели. Я переживаю и вынужден напоминать себе, что мы оба живы. Её аромат заполняет мой нос, а мысли о ней, раздетой и в разных позах, невыносимо мучают меня.
Мне трудно подняться с кресла, когда мы приземляемся. Я закрываю глаза и на мгновение думаю о Сергее, обглоданном свиньями. Дэниел пообещал мне, что оставит тело на свиноферме, где его съедят животные. Этого достаточно, чтобы убить мою эрекцию.
Я едва замечаю пышное убранство отеля Baur Au Lac, но Дейзи разглядывает хрустальные люстры и мраморные полы с изумлением.
— Тебе нравится?
Она кивает, а потом добавляет:
— Я не собираюсь к этому привыкать.
— Мне тоже нравится, — признаю я. — Это значит, что я буду окружать тебя таким каждый день.
— Но я могу привыкнуть к этому.
— И хорошо, моя Дейзи, — я страстно целую её в вестибюле этого степенного отеля. Она краснеет, когда я отрываюсь от неё. Мне приходится прятаться за ней, чтобы не шокировать несколько человек своей эрекцией. Когда мы оказываемся внутри гостиничного номера, я обнимаю Дейзи.
Она глубоко вздыхает:
— Ник, я хочу, чтобы ты любил меня.
— Я люблю, — говорю я и сжимаю её крепче.
— Нет, я имею в виду физически.
Сначала я не понимаю о чём она говорит, но её щёки начинают краснеть, пока она смотрит на меня. Внезапно до меня доходит смысл её слов, и мой член снова мгновенно твердеет.
— Да, да, Дейзи.
Я мягко целую её виски и лоб, боясь отступить и надеясь, что она серьёзно.
Она покусывает губу и краснеет ещё сильнее:
— Почему-то я чувствую себя очень неловко после всего этого.
— Не надо.
Я веду её в спальню. Пышный интерьер этого отеля кажется идеальным местом. Отсюда открывается вид на парк с озером и Шанценграбенский канал, но нас не интересуют эти декорации.
— Мы оставим всё это в прошлом.
Я сажусь на кровать и начинаю раздеваться. Я хочу открыться ей и показать своё несовершенное тело. Пуговицы на рубашке становятся слишком маленькими. Я расстёгиваю две и спешно стаскиваю рубашку. Затем снимаю брюки, носки и трусы. Мой член торчит и жаждет её. Я сжимаю его, чтобы вернуть себе контроль, и слышу её довольный вздох.
— Хочешь его, котёнок?
Когда она смотрит на моё обнажённое тело, её глаза блестят, а лицо краснеет.
Меня переполняет такое облегчение, что мне хочется упасть, а не лечь. Но вместо этого я удерживаю свои колени и завожу руки за голову.
— В России тело человека рассказывает о его грехах и победах.
Я напряжён. Ведь, несмотря на то, что она знает, кто я, она не знает, что я делал. А я собираюсь рассказать ей всё, как есть, чтобы двигаться дальше, не оглядываясь назад.
И я начинаю рассказывать ей о татуировках, покрывающих моё тело:
— Звёзды на коленях означают, что я не преклонюсь ни перед одним правительством. Отметины на костяшках показывают, что я убивал. Кинжал на шее — убивал за деньги. Знак на плече показывает уровень моего положения в банде. Все эти отметки показывают людям, что я не тот, с кем стоит связываться, — я делаю паузу, закрываю глаза и молюсь о силе. — Если бы я мог, я бы пришёл к тебе безупречным.
— А надпись на груди? — мягким голосом говорит она, не шевелясь.
— Смерть — милосердие.
Я всё ещё боюсь открыть глаза. Я чувствую на себе её взгляд, что ещё больше удлиняет мой член. Я не могу реагировать на неё по-другому, да и не хочу. Мне нужно, чтобы она знала, что я желаю её всегда.
Секунды бегут одна за другой. Что, если я сделал ошибку и неправильно понял её? Что, если моё истинное я отпугнет её от меня? Как Александра. Долгие годы я был один. Даже не знаю, что буду делать, если Дейзи отвергнет меня.
Когда Дейзи встаёт, я слышу шорох египетского хлопка. Она приближается ко мне, и я чувствую тепло её тела. Её рука проводит по моей правой груди и соску, а я не могу остановить дрожь.
Её пальцы проводят дорожку под моей рукой к спине, где виднеется голова волка.
— А это? — спрашивает она, обдавая мою кожу теплом своего дыхания.
— Я — вор, волк, хищник, — хрипло отвечаю я.
Эти лёгкие прикосновения излучают больше эротики, чем голая женщина, танцующая передо мной. Или две обнажённые женщины, вытворяющие друг с другом непристойности. Её пальцы скользят по мне, заинтересовывая. Что же она со мной делает? Я едва могу сглотнуть. А затем чувствую прикосновение её губ где-то посередине спины.
— О, Ник, — говорит она прямо передо мной. — Мой Николай. Я люблю тебя. И количество татуировок, как и количество плохих вещей, сделанных тобой в прошлом, не имеют для меня никакого значения. Я только начинаю понимать твою жизнь, но я хочу провести остаток своей в обучении с тобой.
Её слова пронзают меня насквозь, будто нож. Я поворачиваюсь и захватываю её в объятия. Мой рот настигает её прежде, чем она успевает сказать хоть слово или вздохнуть. Я пожираю её рот, будто это лучший деликатес на земле. Мой язык проникает вглубь мокрой пещерки.
Я подхватываю её под ноги и возвращаю нас обратно на постель. Матрас радостно обнимает нас. Я двигаюсь от рта Дейзи вниз к подбородку, где нахожу её бешено бьющий пульс. Я кусаю её шею, и её бёдра поднимаются, нажимая на меня.
Я просовываю своё бедро между её ног, и она начинает скользить по нему. Её влажность настолько очевидна. Я спускаюсь ниже языком по её ключице.
Её руки хватают мою голову, и она неистово трётся об меня. Я чувствую, как слабею перед ней. Мне необходимо оказаться внутри неё, неважно как, языком или членом. Я немного отстраняюсь от неё и слышу в ответ:
— Нет, Ник.
— Ш-ш-ш, котёнок. Дай мне тебе помочь.
Её руки снова возвращаются к моей голове, когда она облегчённо кивает, тяжело дыша.
