Дмитрий Вересов - Белая ночь
Удар сынка был слишком размашистым и прилетел по непонятной траектории, поэтому Маркову потребовался уклон несколько больший, чем боксерский. Но Кирилл даже рук не подставлял, просто убрал голову и вернул ее на место. Перед ним открылось «окно». Совершенно свободный проход к омерзительной, ублюдочной роже. Мгновение перед ударом было посильнее мхатовской паузы. Пробил Кирилл стандартную «двойку» — левый-правый — и тут же почувствовал, что попал вскользь. Из слюнявого рта вылетела папироска, кулак почувствовал мягкость и влажность, вместо ожидаемой жесткости. Но времени было еще навалом. «А у тебя, Марков, боковой!» Боковым справа Кирилл ударил еще раз и почувствовал удовольствие от крепкого, звонкого удара.
Сынок ударился о стенку и стал сползать вниз, беспомощно шаря вокруг себя ручищами. Вот почему люди дерутся ногами! Потому что о такую мразь не хочется марать руки, и Кирилл ударил каблуком в торчащее под грязной тельняшкой брюшко…
Над поверженным врагом принято говорить что-то правильное и поучительное.
— Это тебе за Невского, за Иволгина и за меня, — сказал Марков и пошел в свою комнату через темный коридор, как через триумфальную арку.
Теперь у него все будет по-другому. Он будет драться и побеждать. А мразь и нечисть будет ползать в крови и молить о пощаде. Теперь так будет всегда.
Дима сидел на кровати и прикладывал к глазу бутылку «Бенедиктина».
— Женись, Димка, — проговорил Кирилл, чувствуя, что волнение настигает его только сейчас, — а глаз твой до свадьбы заживет…
Удивительно, что сынок хозяйки, которого звали Олегом, с этого дня считал Кирилла чуть ли не своим братом по принципу: если разбили морду и пустили кровь, значит, породнились.
А кто кому, это совсем не важно… Теперь Олег громко орал на соседей, которые топали по коридору, мешая Кириллу спать после ночной работы. Пришлось Кириллу притащить «брату» бутылку коньяка из «Аленушки». Счастлив человек, которому так мало надо от жизни.
Днем Кирилл гулял по городу долго, до полной усталости, по рецепту Александра Блока.
Беременным женщинам тоже советуют больше ходить, а больных, как известно, выхаживают.
Марков чувствовал, что должен выходить нечто, чтобы оно появилось на свет, или самому выздороветь.
Однажды он возвращался к себе домой по каналу Грибоедова после очередного похода. Солнце садилось, от домов пролегли длинные тени, в колоннаде Казанского собора уже сгустились сумерки, но вода в канале была светла от отраженного в ней голубого неба. Кирилл решил дойти по набережной до улицы Дзержинского, а там свернуть к себе направо.
У моста он увидел со спины стройную женскую фигурку в лиловом брючном костюме. Светлые прямые волосы до плеч. Она стояла у крайнего грифона, что-то рассматривала и забавно при этом приподнималась на носках. Иногда маленькие детишки, читая трудное слово на плакате, например «Интенсификация», привстают на цыпочки, словно это им поможет. Поэтому Кирилл решил, что у девушки должно быть очень трогательное детское личико. Оставалось только подойти и взглянуть.
Когда Марков подошел, девушка сделала шаг назад, чтобы пропустить пешехода, идущего вдоль ограды. Лица не было видно из-за волос, но Кириллу показалось, что девушка шепчет какие-то слова.
Вдруг она повернулась к нему, взглянула удивленно и произнесла вслух то, что, видимо, шептала:
— Львиный мостик… Архитектор Тритер…
Глаза у нее были очень выразительные или так казалось на фоне ее бледного лица. «Какая-то невыспавшаяся студентка. Судя по акценту, из Прибалтики», — подумал Кирилл.
— Прошу прощения, но это не Львиный мостик. Хотя архитектор, по-моему, тот же.
— Как не Львиный? — удивилась девушка и стала хлопать себя по карманам, видимо, в поисках путеводителя.
— Очень просто. Где вы видели львов с золотыми крыльями? Это же грифоны.
— Так. Это — Грифонный мостик, — догадалась девушка.
— Это Банковский мостик. Вон в том доме когда-то располагался банк, а теперь там институт экономики и финансов.
— Понимаю. А где тогда Львиный?
— Не так далеко. Хотите, я вас провожу? спросил Кирилл.
— Если только вам по пути.
— Мне по пути, — заверил Кирилл.
Они пошли вдоль канала Грибоедова по узенькому тротуарчику. Вдвоем по нему можно было ходить только влюбленным. Кирилл, рассказывая о Петербурге Достоевского, который как раз обступал их с двух сторон, то отставал, то забегал вперед, то спрыгивал на мостовую.
— Вы когда-нибудь споткнетесь и упадете, сказала девушка и взяла Кирилла под руку. Я писала работу.., курсовую работу по Достоевскому. Она называлась «Роман „Идиот“. Жертвы и палачи. Языческие и христианские мотивы».
Кирилл посмотрел на нее с недоверием.
— У вас в Прибалтике разрешают писать на такие темы? Хорошо живете.
— Хорошо живем, — засмеялась девушка. Только не в Прибалтике.
— А где же?
— В Англии, — произнесла она просто, словно сказала: «В Купчино» или «на Гражданке».
Кирилл остановился от неожиданности.
— Бросьте трепаться. Рига, Таллинн, Юрмала, Даугавпилс… Что там еще у вас?
— Лондон, Бирмингем, Манчестер, Ливерпуль, Бристоль…
— Не верю.
— Спорим, — сказала вдруг девушка, тряхнув светлыми волосами, и протянула ему руку.
— Теперь точно не верю. Еще и спорить умеете. Вы даже не прибалтка, а…
— «…черная крестьянка, столбовая дворянка».
Еще один аргумент в вашу пользу? Испугались спорить?
— Нет, пожалуйста. Я готов.
— На что?
Они посмотрели друг другу в глаза. В эту минуту Кирилл понял, что с этой встречей он вступает совсем в другую жизнь, то есть произойдет то, о чем он предупреждал Иволгина.
Он прочитал это в ее глазах. Если бы девушка не отвела взгляда, он, возможно, прочитал там гораздо большее и остановился, отступил бы.
— На поцелуй, — сказал Кирилл, и девушка согласно кивнула.
Странно, что они не условились, кто кого и в каком случае целует. Оба это поняли одновременно, но ничего не сказали друг другу и пошли себе дальше.
— А вот тот самый дом, — зловещим голосом проговорил Кирилл, — в котором Рогожин убил Настасью Филипповну.
— Правда? — девушка прижалась к нему, изображая страх, и Марков приобнял ее за плечи. Или опять спорим?
— Нет, правда, вот тот. Видите, за булочной?
— Какой зловещий дом.
— Вообще-то здесь все дома зловещие, а подъезды зловонные.
— Спорим еще на один поцелуй, что вы обманываете иностранную гражданку?
Он опять пожал ее маленькую ладошку.
— Сказать почему? — спросила девушка. — Убийство происходит на улице Горохова, а здесь написано Дзержинского. Железный Феликс…
