Елена Арсеньева - Полуночный лихач
– Подписку о неразглашении давать? – со знанием дела спросила Лариса Ивановна.
– Я верю вам, – теперь его голос постепенно возвращался к прежнему вкрадчивому диапазону. – Верю, что отныне вы утроите бдительность, и, если мне понадобится некая информация, я смогу прийти к вам снова.
Лариса Ивановна стиснула руки у горла.
– Глаз не спущу… – молитвенно простонала она. – День и ночь буду… Служу Советскому…
– Так, хорошо, – кивнул молодой человек. – И все-таки я сейчас попробую под каким-нибудь предлогом проникнуть в квартиру Сибирцева. Что бы вы мне посоветовали?
Лариса Ивановна вся затрепетала. Не прошли даром ее бдения у «глазка»!
– Вы должны позвонить три раза, – выпалила она. – А потом, после небольшой паузы, еще три. И, прижавшись к двери, чтобы никто посторонний, – она тонко усмехнулась, – не мог услышать, прошептать: «Пятое октября». Тогда вам откроют.
– А что такое пятое октября? – свел брови молодой человек.
– Сегодняшнее число, – снисходительно пояснила Лариса Ивановна. – В качестве пароля они называют число.
– Хитро, – покачал головой сотрудник органов.
– Еще бы! – с ненавистью прошипела Лариса Ивановна. – Но это еще не все. Вы ей скажите то же самое, что сначала говорили мне: мол, вы со «Скорой», а зовут вас – Вениамин Белинский. Это друг Сибирцева – насколько мне известно, именно он сегодня дежурит. Дескать, Николаю стало плохо на улице, и он прислал вас, чтобы успокоить ее. Понимаете?
– По-ни-ма-ю… – задумчиво протянул молодой человек. – Так. Я все понял. А теперь у меня к вам просьба… если хотите – приказ.
Лариса Ивановна встала по стойке «смирно», насколько позволяли радикулит и остеохондроз.
– Всякое может быть, – сказал он, прощально вглядываясь в ее глаза, которые вдруг подернулись пеленой непрошеных слез. – Служба наша такая… сами понимаете. Мне бы не хотелось подвергать вас опасности. Поэтому прошу, нет, приказываю: не вздумайте оставаться в коридоре! Уйдите в самую дальнюю комнату, сядьте там в углу, в защищенном месте, а еще лучше – лягте на пол. Я должен быть уверен, что при любом повороте событий с вами ничего не случится.
Лариса Ивановна зажала рот рукой и только скорбно кивнула в ответ на его тихое:
– Прощайте! И… берегите себя!
Так же, одной трясущейся рукой, она заперла дверь и рысью метнулась в угол комнаты выполнять приказ.
А зря. Потому что пропустила много интересного. Например, что молодой человек сначала спустился этажом ниже, достал из кармана мобильный телефон и куда-то позвонил, причем говорил так быстро, словно времени на карточке оставалось в обрез. Выслушал такой же стремительный ответ, кивнул и произнес:
– Заметано! – и только тогда вернулся к квартире Николая Сибирцева.
Но тут уж он действовал строго по инструкции боевого и проверенного товарища Волкогоновой: позвонил трижды, потом еще трижды, потом приложил губы к двери и выдохнул:
– Пятое октября.
Послышалось щелканье замка, и в приоткрывшейся двери мелькнуло женское лицо. Увидев чужого, женщина тотчас попыталась захлопнуть дверь, однако молодой человек оказался проворнее и всунул ногу в образовавшуюся щель, шепча:
– Погодите вы! Меня Колька прислал, вы что, не поняли? Пораскиньте мозгами, откуда бы я иначе узнал ваш пароль?!
Женщина перестала давить на дверь и явно задумалась.
– Слушайте, можно я войду, а? – умоляюще прошептал парень. – Колька меня нарочно предупредил насчет вашей соседки. У нее ведь не уши, а локаторы, она же днюет и ночует под дверью. Сибирцев говорил, она раньше в областном отделении Главлита работала. Кстати, вы знаете, что такое Главлит?
– Знаю, – тихо ответила женщина, снимая цепочку и впуская визитера. – У меня мама работала в издательстве, с этим учреждением приходилось чуть не каждый день общаться.
– Здрасьте, – запоздало поздоровался юноша, обаятельно моргая своими ясными глазками. – Будем знакомы. Меня Вениамин Белинский зовут, мы с Николаем работаем вместе, может, он вам даже говорил про меня.
– Да, такую фамилию он называл, – кивнула женщина, но не пригласила его пройти в комнату. – А что случилось, почему он вас прислал?
– Да глупейшая история! – смущенно потупился «Вениамин Белинский». – Он очень успешно побывал там, где собирался, а на обратном пути побежал на троллейбус и… немножко не рассчитал.
Благодаря своей обворожительной внешности «Вениамин Белинский» знавал многих женщин, однако ему в жизни не доводилось видеть, чтобы хоть одна из них так резко бледнела. Он даже ощутил что-то вроде зависти к этому Николаю Сибирцеву, из-за которого бабенка натурально готова упасть в обморок.
– Что с ним? – выдохнула она, еле шевеля побелевшими губами. – Он… жив?!
– Да вы что? – махнул на нее «Вениамин Белинский». – Раз прислал меня сюда – конечно, жив! Правда, сломал ногу.
– Ногу?! – Она качнулась к стене.
– Не повезло, да, – «Вениамин Белинский» ловко подхватил даму под локоток, благо проделывал это в жизни несчетное количество раз. – Но хуже другое: его положили в больницу на вытяжку. На сорок пять суток.
Шататься больше было некуда: с одной стороны стена, с другой – «Вениамин Белинский», поэтому женщина стояла прямо и только смотрела на него огромными глазами, цвет которых в полутемной прихожей «Вениамин Белинский» никак не мог определить.
Он мысленно кивнул: именно так ее ему и описывали – высокая, волосы темно-русые, на лоб волной падают, и глаза светлые. Повезло все-таки!
– Значит, ситуация такая, – деловито сказал «Вениамин Белинский». – Николай просил, чтобы я вас немедленно к нему доставил. Ему кое-что удалось узнать у того человека в Верхних Печерах, но… – Он чуть надул губы, однако тут же обаятельно улыбнулся: – Видимо, тут какие-то страшные тайны, потому что Николай мне ничего не сказал. Сообщить это он может только вам.
В глазах женщины появилось осмысленное выражение, и «Вениамин Белинский» мысленно погладил себя по голове: он говорил именно то, что надо!
– Я знаю, что вы не выходите, Николай говорил, что даже гуляете вы с ним только ночью, но тут беспокоиться совершенно не о чем: внизу стоит наша «Скорая», я вас отвезу, а после разговора с Николаем мгновенно привезу обратно, вас ни одна живая душа не увидит. Так что давайте собирайтесь, поехали, а то у меня времени в обрез, я же все-таки на линии.
Она кивнула, нервно облизнула пересохшие губы, переобулась и сдернула с вешалки тяжелую кожаную куртку.
«Вениамин Белинский» мысленно пожал плечами. Такие куртецы носят только самые низкопробные «шестерки». Даме с ее внешностью личили бы шмотки от кутюр!.. Хотя, если «Вениамин Белинский» правильно понимал ситуацию – а он практически не сомневался, что понимал ее правильно! – именно такие шмотки она скоро будет иметь в изобилии, выбирая их непосредственно в фирменных бутиках, причем не в Нижнем и даже не в Москве, а по месту, так сказать, жительства этих самых кутюров.
