Стефани Майер - Сумерки
— Нет. — Я, прищурившись, строго посмотрела ему в глаза, которые вдруг приняли невинное выражение. — Но мне стоило бы догадаться.
Эсме, не понимая, подняла свои нежные брови.
— Эдвард ведь может все, правда? — пояснила я.
Джаспер засмеялся, а Эсме бросила на Эдварда осуждающий взгляд.
— Надеюсь, ты не слишком распускал хвост — это невежливо, — с укором произнесла она.
— Так, слегка, — он весело засмеялся. При звуке его смеха лицо Эсме смягчилась, и они обменялись быстрыми взглядами, значения которых я не поняла. Эсме даже слегка надулась от самодовольства.
— На самом деле, он был чересчур скромен, — поправила я.
— Тогда сыграй для нее, — предложила Эсме.
— Ты только что сказала, что невежливо распускать хвост, — возразил он.
— Для всякого правила есть исключения, — парировала она.
— Мне хотелось бы послушать, — вставила я.
— Тогда решено, — Эсме подтолкнула Эдварда к роялю. Он потянул меня за руку и усадил на скамью рядом с собой.
Одарив меня долгим сердитым взглядом, он повернулся к роялю.
Его пальцы быстро побежали по клавишам, и комнату наполнили роскошные звуки. Композиция была настолько богатой и сложной, что казалось невозможным сыграть это одной парой рук. Я почувствовала, как мой рот приоткрылся от удивления, и услышала рядом с собой легкий смешок — он заметил мою реакцию.
Эдвард мельком взглянул на меня, не прерывая игры, и подмигнул.
— Тебе нравится?
Внезапно меня осенило.
— Это ты сочинил? — выдохнула я.
Он кивнул.
— Любимая вещь Эсме.
Я закрыла глаза и покачала головой.
— Что такое?
— Я чувствую себя полным ничтожеством.
Музыка стала медленнее, спокойнее, и, к своему удивлению, я услышала, как сквозь щедрую россыпь нот постепенно пробивается мелодия знакомой колыбельной.
— Это — твоя часть, — мягко сказал он. Музыка стала невыразимо нежной
Я потеряла дар речи.
— Знаешь, а ты им понравилась, особенно Эсме, — как ни в чем ни бывало заметил Эдвард.
Я оглянулась, но комната оказалась пуста.
— Куда они ушли?
— Тактично оставили нас наедине, я полагаю.
Я вздохнула.
— Им я понравилась, но Розали и Эмметт… — я не смогла закончить предложение, не зная, как выразиться поточнее.
Он нахмурился.
— Не беспокойся насчет Розали, — сказал он, успокаивающе глядя на меня. — Она появится.
Я с сомнением поджала губы.
— А Эмметт?
— Он, разумеется, считает меня чокнутым, но ничего не имеет против тебя. Он, должно быть, сейчас успокаивает Розали.
— Чем она так недовольна? — я не была уверена, что на самом деле хочу знать ответ.
Он глубоко вздохнул.
— Розали больше всех несчастна от того… чем стала. И ей тяжело сознавать, что кто-то из посторонних знает правду. И еще она немного ревнует.
— Розали ревнует ко мне? — недоверчиво спросила я. Как бы отыскать ту вселенную, в которой сногсшибательное существо вроде Розали имеет хоть малейший повод ревновать к кому-то вроде меня?
— Ты человек, — он пожал плечами. — Она тоже хотела бы быть человеком.
— Вот как? — пробормотала я, все еще не оправившись от удивления. — Но даже Джаспер…
— На самом деле, это моя вина, — сказал он. — Я тебе говорил, что он не так давно начал жить так, как мы. Я попросил его сохранять разумную дистанцию.
Я подумала о причине этой просьбы, и меня передернуло.
— Эсме и Карлайл… — быстро продолжила я, чтобы он не заметил.
— Счастливы тем, что я счастлив. На самом деле, Эсме было бы все равно, будь у тебя хоть третий глаз или лапы с перепонками. Она всегда волновалась за меня, считала, что я упустил какой-то важный человеческий опыт, что Карлайл изменил меня слишком юным. Сейчас она в экстазе. Каждый раз, когда я касаюсь тебя, она млеет от восторга.
— Элис, кажется… очень рада.
— У Элис свой взгляд на вещи, — сказал он, почти не разжимая губ.
— И ты не станешь объяснять подробности, не так ли?
Между нами произошел бессловесный диалог. Он понял: я догадалась, что он что-то от меня скрывает. А я поняла, что он мне ничего не расскажет. По крайней мере, сейчас.
— Что Карлайл тебе сказал?
Его брови сошлись на переносице:
— Ты заметила, да?
Я пожала плечами:
— Конечно.
Он несколько секунд смотрел на меня в раздумье, прежде чем ответить.
— Он намеревался сообщить мне новости, но не знал, захочу ли я посвящать в это тебя.
— А ты захочешь?
— Придется, потому что я собираюсь… довольно назойливо опекать тебя следующие несколько дней — или недель. Не хочется, чтобы ты сочла это тиранией.
— Что случилось?
— Ничего плохого, на самом деле. Элис только что увидела, как сюда собираются гости. Они знают про нас и полны любопытства.
— Гости?
— Да. Они, разумеется, не такие, как мы — в том, что касается охотничьих пристрастий. Возможно, они и носа не покажут в городе, но я решительно не хочу терять тебя из виду до тех пор, пока они не уйдут.
Я вздрогнула.
— О, наконец-то вижу нормальную реакцию, — проворчал он. — Я уж боялся, что у тебя начисто отсутствует инстинкт самосохранения.
Я пропустила это мимо ушей и, не глядя на него, снова стала рассматривать комнату. Он проследил направление моего взгляда.
— Ты такого не ожидала, правда? — горделиво спросил он.
— Нет, — признала я.
— Ни гробов, ни свалки черепов по углам. Кажется, даже паутины у нас нет. Должно быть, ты страшно разочарована? — лукаво продолжал он.
Я не обратила внимания на его подначки.
— Здесь так светло… так просторно.
Он ответил уже серьезно:
— Это единственное место, где нам не надо прятаться.
Песня, которую он играл все это время — моя песня — подошла к концу, ее финальные аккорды прозвучали печальнее. Последняя нота мучительно повисла в воздухе.
— Спасибо, — тихо проговорила я.
Я почувствовала, что в моих глазах стоят слезы. Смущенная, я неловко вытерла их. Он прикоснулся к моему веку и поймал маленькую каплю влаги, которую я упустила. Подняв палец, какое-то время он задумчиво ее разглядывал, а затем быстро, так что я едва успела заметить его движение, сунул палец в рот и попробовал ее на вкус.
Я вопросительно посмотрела на него, и он ответил мне долгим взглядом, прежде чем наконец улыбнуться.
— Хочешь посмотреть дом?
— Гробов нет? — на всякий случай спросила я, и сарказм в моем голосе едва ли смог скрыть легкое, но отчетливое беспокойство по этому поводу.
Он засмеялся, взял меня за руку и повел прочь от рояля.
