Татьяна Устинова - Седьмое небо
Он качнул головой.
— Не знаю, — ответил он в этой своей манере. — Думаю, что нет. Это же не шпионский заговор, на самом деле! Когда дело дойдет до решительных действий, тогда нас быстро найдут и прикончат. А просто так следить за пустой квартирой… Зачем?
В квартире стоял такой запах, как будто там не жили уже несколько лет, а не два дня. И еще она стала какая-то маленькая, тесная, неудобная, как будто чужая. Или это Лидии так показалось с перепугу?
Странно. Это был ее дом, крепость. Лидия всегда чувствовала себя в безопасности, как только закрывала за собой дверь. Ей никогда не хотелось отсюда уходить или менять что-то, давно ставшее родным и привычным, а сейчас ее вдруг поразила убогость собственного жилья. Убогость и беззащитность.
“Это шубинские хоромы так на меня влияют, — решила она. — Ничего. В привычной обстановке я быстро от них отвыкну”.
— Можно зажечь свет? — спросила она все тем же трагическим шепотом.
— Зажигай! — разрешил он. — И мы вполне можем не шептать, а разговаривать нормально.
Прежде чем зайти в квартиру вместе с Лидией, он все проверил, включая лестничную площадку и лаз на чердак. Вспыхнул свет. Лидия оглянулась.
— Ты знаешь, — сказала она Егору и улыбнулась растерянно, — такое чувство, как будто это не моя квартира.
— Будем надеяться, что ты не ошиблась номером, — буркнул он, вполне понимая, что именно она чувствует, и стараясь отвлечь ее от этих мыслей. — Включай свою машину, и посмотрим.
— А ты умеешь делать такие штуки? — спросила она, садясь за компьютер.
— Какие?
— Ну, искать адреса и так далее. Я-то совсем не умею. Я просто тупой пользователь.
— Смотря какие штуки, — признался Шубин. — Кое-что умею.
— Нет, все-таки ты замаскированный шпион, — решила Лидия, взяла его руку и поцеловала в ладонь. Он сверху смотрел на ее голову, и у него сильно колотилось сердце.
— Если бы я был шпион, — он осторожно высвободил руку и взял ее за подбородок, — не сидел бы я сейчас в твоей квартире и не искал бы ничьих адресов.
— Ну да, — согласилась она. — Конечно…
Она проворно поднялась на ноги, и они поцеловались с такой сокрушительной силой, что Лидии пришлось взяться рукой за стену, чтобы не упасть.
— Да что же это такое, господи?! — пробормотала она в отчаянии, когда у них кончилось дыхание и они уставились друг на друга.
— Я тебя прошу, — сказал он, — я тебя просто умоляю — не приближайся ко мне. Я не могу. Мне нужно думать о том, как спасти свою шкуру. А я думаю только о том, как я буду заниматься с тобой любовью.
Она покраснела, он усмехнулся и быстро поцеловал ее.
— Ну где? — спросил он совсем другим тоном. — Где эта ваша электронная почта?
Сообщения не было.
— Может, тот, кто забрал бумаги, и в компьютере тоже ковырялся?
— Пока мы с тобой были врагами, ковыряться в твоем компьютере не имело никакого смысла. Я все равно никогда не узнал бы, есть оно у тебя или нет, а ты не стала бы по нему никого искать. Ты тогда была совершенно уверена в том, что я мошенник и наказан недаром.
Лидия растерянно смотрела на него снизу вверх.
— Посмотри в корзине. Ты удаляешь ненужные сообщения в корзину?
Он стоял, наклонившись над ней, она видела большую руку с длинными пальцами, лежащую на столе прямо перед ее носом, чувствовала его запах — чистой одежды, дорогого одеколона и сигарет, — слышала, как он дышит, медленно и редко, и все это вместе возбуждало ее ужасно. Просто неприлично.
Вот до чего дошло.
Всю жизнь, все свои двадцать семь лет она считала себя женщиной, равнодушной к мужчинам. Они не слишком ее занимали. Даже самые лучшие и интересные из них, вроде Игоря Леонтьева, вызывали в ней какие-то упрощенные, школьные чувства. С ними приятно было выйти в театр или ресторан — они отлично выглядели и умели себя вести. Они были хороши в компаниях, где ими можно похвастаться и за них не приходилось краснеть. С ними было интересно разговаривать и работать — они все знали, все понимали, все правильно оценивали. Секс шел в дополнение ко всем этим маленьким радостям жизни.
С Шубиным все вышло наоборот.
Лидии вовсе не было с ним интересно, и она понятия не имела, правильно ли он что-то там такое оценивает. Но она готова была заплакать от одного его прикосновения. Ей хотелось лечь щекой на его большую ладонь и лежать так до скончания мира. Ей нравилось целоваться с ним. Никогда в жизни ей не нравилось ни с кем целоваться, и она даже была уверена, что никому не нравится целоваться, это просто выдумки тех, кто снимает кино и пишет книжки! Ей казалось, что с ним все будет необыкновенным и радостным, и она чуть не падала в обморок от мысли, как все это будет.
— Эй! — Он осторожно потрогал ее щеку. — Что с тобой?
— Ничего, — очнувшись, сказала она. — Просто я устала от всего этого.
— Разберемся и поедем отдыхать, — пообещал он. — А когда вернемся, будем искать работу. Как ты думаешь, мне подойдет работа дамского парикмахера?
Сообщение лежало в корзине.
Лидия затылком почувствовала, как Шубин весь подобрался и моментально отдалился от нее, и она даже не успела спросить его, правда ли он хочет поехать с ней в отпуск.
— Пусти меня, — попросил он, толкая ее в бок и не отрывая глаз от экрана. Она неловко выбралась из кресла, давая ему место.
“Никуда мы не поедем, — подумала она грустно. — Он забудет обо мне, как только решит свои проблемы. Он вытащит себя из водоворота — и меня заодно! — пожурит и забудет. И будет вспоминать раз в году, рассказывая приятелям в бане, как его чуть не угробила какая-то дура журналистка”.
Лидии вдруг стало неинтересно. Как будто новое Золушки но бальное платье, подаренное волшебницей, при ближайшем рассмотрении оказалось линялой тряпкой.
Нужно поставить чайник. Где-то был вкусный английский чай, приберегаемый на черный день. Вытереть пыль с серванта — вон ее сколько, можно что-нибудь написать или нарисовать крысу. Когда Лидия была маленькой, бабушка часто рисовала крысу или ромашку на пыльных равнинах внучкиного письменного стола. Нужно наконец почувствовать себя дома, а не в гостях у Лидии Шевелевой, очень знакомой и близкой, но все-таки немножко чужой.
Со странным чувством, как будто она застала у себя дома совсем незнакомого человека, который почему-то занимается своими делами и не обращает на нее внимания, она посмотрела в затылок Егора Шубина и спросила равнодушно:
— Чай будешь пить?
Шубин молчал, что-то внимательно изучая на мониторе, и Лидии пришлось повторить вопрос.
— Чаю хочешь?
— А? — Он даже не оглянулся. — Нет, не хочу. Она задумчиво постучала по ладони медной туркой, прихваченной из серванта.
