Нора Робертс - Секс как орудие убийства
– Не вздумай, приятель! Иначе мы еще посмотрим, кому понадобится помощь. – Но угроза прозвучала еле слышно и не произвела нужного действия.
Рорк только посмотрел на нее и нажал на кнопку.
– Соммерсет, Ева заболела. Поднимись, пожалуйста.
– Что? Что ты делаешь?! – Ева попыталась сесть, но Рорк вернулся и уложил ее на место. – Пусть только попробует! Если он прикоснется ко мне, я изувечу вас обоих! Где мое оружие?
– Либо он, либо больница.
Ева со свистом втянула в себя воздух.
– Ты мне не начальник!
– Посмотрим, – ответил он. – Попробуй ослушаться.
Ева рывком села, но Рорк толчком заставил ее лечь. Тогда она слегка отползла и ткнула его кулаком в живот.
– Слава богу, что у тебя еще сохранились силы. Правда, удар был так себе. Девчачий.
Это оскорбление едва не лишило ее дара речи.
– При первой возможности я завяжу твой член узлом!
– Это будет забавно. – Рорк посмотрел на вошедшего Соммерсета. – У нее жар.
– Никакого жара у меня нет! Не прикасайся ко мне! Убери руки! – Она ругалась и сопротивлялась, но Рорк сел на нее верхом и схватил за запястья.
– Детский сад… – Соммерсет покачал головой и положил ладонь ей на лоб. – Температура слегка повышена. – Потом длинные пальцы дворецкого ощупали ее железки. – Покажите язык.
– Ева… – грозно предупредил Рорк, когда она крепко стиснула губы. Пришлось подчиниться.
– Где у вас болит? – спросил старик.
– В заднице. Эта болезнь называется «Соммерсет».
– Я вижу, ваше чувство юмора не пострадало… Небольшая инфекция, – сказал он Рорку. – Во всем виноваты усталость, стресс и детские вкусы в еде. Ничего, вылечим. У меня есть все необходимое. Но день-другой придется полежать в постели.
– Отпусти меня, – негромко сказала Ева, когда Соммерсет ушел. – Сейчас же.
– Нет. – Руки Евы дрожали, но Рорк догадывался, что гнев тут ни при чем. – Позволь ему закончить. Тебе холодно?
– Нет. – Однако ее знобило, а от борьбы нещадно болело все тело.
– Тогда почему ты дрожишь? – Он негромко выругался, снял со спинки дивана плотное покрывало и закутал Еву, не дав ей открыть рта.
– Черт побери, Рорк, сейчас он придет, начнет меня шпынять и попытается заставить выпить какое-нибудь пойло собственного изготовления. А я нуждаюсь всего-навсего в горячем душе. Дай мне встать! Есть у тебя сердце или нет?
– Есть. – Он прижался лбом к ее лбу. – И в этом вся беда.
– Мне уже лучше. Честное слово. – Это была наглая ложь, – у нее срывался голос. – Обещаю тебе: когда я закончу это дело, возьму выходной, просплю двадцать часов подряд и буду есть одни овощи.
Рорк невольно улыбнулся.
– Ева, я люблю тебя.
– Тогда не пускай его сюда! – Услышав стук двери лифта, Ева широко раскрыла глаза. – Он идет. Ради всего святого, спаси меня!
– Ей нужно сесть. – Соммерсет поставил поднос на стол. На подносе стоял стакан какой-то молочной жидкости, лежали три белые таблетки и шприц.
Ева обмякла, откинувшись на подушки, но когда Рорк слегка отодвинулся, она сделала рывок. Сражение было ожесточенным, но коротким. Не моргнув глазом, Соммерсет подошел к дивану, зажал ей нос, сунул таблетки в рот и залил их жидкостью из стакана.
Когда Ева закашлялась, старик улыбнулся Рорку.
– Я помню, что пару раз делал с вами то же самое.
– Именно тогда я и научился этому.
– Снимите с нее рубашку. Нужно сделать укол. Так витамины подействуют быстрее.
Чтобы сберечь время и собственную шкуру, Рорк просто задрал рукав ее блузки.
– Так сойдет?
– Вполне.
Ева заплакала от унижения. Болело все – голова, тело, душа… Когда игла коснулась ее предплечья, она этого почти не почувствовала.
– Не плачь, маленькая. – Рорк обнимал ее и гладил по голове. – Все уже позади. Не плачь.
– Убирайся, – пробормотала Ева, продолжая прижиматься к нему. – Убирайся немедленно.
– Оставьте меня с ней наедине. – Соммерсет тронул Рорка за плечо и почувствовал укол жалости, увидев его лицо. – На пять минут.
– Ладно. – И все же Рорк продержал ее в объятиях еще минуту. – Я буду в тренажерном зале.
Когда он ушел, Ева свернулась в клубок. Соммерсет сел рядом и молчал, пока она не перестала шмыгать носом.
– Он испытывает к вам очень сильное чувство, – начал Соммерсет. – Такого еще не было. Женщины, которые приходили и уходили до вас, были для него лишь временным увлечением. Рорк мог о них заботиться, ибо, несмотря на пережитые испытания, он очень добрый человек. И все же до вас ничего подобного не было. Разве вы не видите, как он переживает?
Ева пошевелилась и начала вытирать руками мокрое лицо, словно вместе со слезами можно было стереть и унижение.
– Ему не из-за чего переживать.
– Но он переживает и будет переживать. Лейтенант, вы нуждаетесь в отдыхе. Вам требуется провести несколько дней без работы и нервотрепки. И ему тоже. Причем ему в особенности. Но без вас он на это не согласится.
– Я не могу. Только не сейчас.
– Можете.
Ева закрыла глаза.
– Зайдите в мой кабинет и посмотрите на фотографии мертвых женщин, приколотые к доске. А потом скажите мне, что я должна сделать перерыв.
– Я бы смог это сказать, но он не сможет. – Старик взял стакан и протянул ей. – Допейте. Для завершения работы вам понадобятся силы, энергия и ясная голова.
Ева хмуро покосилась на стакан. Ей не хотелось признаваться, что лечение Соммерсета уже начало делать свое дело.
– А вдруг это яд?
– Яд, – с улыбкой повторил он. – И как я об этом не подумал? Ладно, в другой раз.
– Ха-ха! – Она взяла стакан, допила остатки и поморщилась. – Неужели нет способа сделать лекарство хоть чуточку повкуснее?
– Наверно, есть. – Соммерсет поставил стакан на поднос и поднялся. – Но я имею право на свои маленькие радости. А теперь советую вам проделать несколько несложных физических упражнений.
У Евы не было на это времени, но она все же послушалась и прошла в зал. Рорк редко пользовался тренажерами, предпочитая в поте лица качать пресс. И одновременно следить за экраном, куда поступали биржевые новости, сопровождавшиеся комментариями диктора.
Ева не понимала ни слов, ни символов. Она подошла к лежавшему навзничь мужу и опустилась на колени.
– Прости меня.
Рорк продолжал поднимать и опускать штангу.
– Тебе полегчало?
– Да. Рорк, прости меня. Я вела себя как идиотка. Не сердись на меня, ладно? Я этого не вынесу.
– Я не сержусь. – Он поднял штангу, поставил ее на рогульки и сел. – Просто иногда у меня сжимается сердце.
– Я не могу стать другой. И не могу делать ничего другого.
Он взял полотенце и вытер лицо.
