Хищник - "РуНикс"

– Где? Она?

Тристан Кейн не угрожал. Не бушевал, как поступали многие мужчины у нее на глазах.

Впрочем, ему это было ни к чему. Эти два слова казались так крепко окутаны смертью, что это было сложно не уловить.

По всей видимости, подчиненный ее отца, тот, что хныкал, лежа на земле, думал точно так же.

– Мы только что приехали. Взрыв уничтожил обе машины. Отпустите нас, пожалуйста. У нас есть семьи.

Морана видела, как он вдруг замер и впервые посмотрел на обгоревшие обломки ее машины.

На мгновение все вокруг застыло: и ветер, и листья, и люди.

– Где она, черт подери?

Гром расколол небо, ветер дул беспорядочно, отчего галстук и лацканы пиджака хлопали по его твердой груди. Он держал мужчину на прицеле, а смертельная угроза в его голосе заставила Морану вздрогнуть.

Но взгляд Кейна был прикован к ее машине.

У нее защемило в груди.

– Мы не знаем. Нам приказали приехать и проверить наших ребят. – Тристан Кейн повернулся к мужчинам с каменным выражением лица и опустил пистолет.

– Уходите. Сейчас же. Если вернетесь – вы покойники.

Тот, что стоял на ногах, кивнул, убрал пистолет, помог раненому напарнику подняться, и они вместе поплелись к внедорожнику. Через несколько минут они сели в машину и уехали. Яркий свет задних фар исчез вдали, вновь погрузив все в темноту.

Он отпустил их.

Морана слегка выглянула из-за дерева. Она никак не могла его понять, и ее сердце забилось быстрее, разгоняя кровь по венам.

Пыль неспешно осела.

Морана наблюдала, как он подошел к груде обгоревшего металла, которая некогда была ее любимой машиной, и резко остановился.

Пистолет свободно повис в его руке.

Тристан Кейн стоял перед останками взорванного автомобиля, оставаясь спиной к Моране. Пиджак плотно облегал напрягшиеся мышцы, а потом всколыхнулся под натиском ветра.

Морана молча стояла, прислонившись к дереву прямо на виду, и смотрела на него, желая увидеть его реакцию, нуждаясь в этом. Ведь если она собралась сыграть с этим мужчиной, ей следовало знать, какие карты у нее на руках.

Она не разговаривала с ним с тех пор, как отправила последнее сообщение. Ее телефон был выключен, и она взяла с Амары слово, что та даст ей побыть одной и во всем разобраться. От Мораны не приходило вестей несколько часов, и ей нужно было увидеть его реакцию – не в присутствии посторонних, а когда он останется один. Ведь пусть Морана пока ни в чем не разобралась, она знала, что не сбежит, если он даст ей хоть каплю надежды. Впервые в жизни она хотела остаться.

Его спина вздымалась и опускалась от тяжелого дыхания, он сжал руки в кулаки, не сводя глаз с уничтоженной машины. Его окутывала темнота, и только вспышка молнии на краткий миг озарила его ярким светом, а потом вновь оставила стоять во тьме посреди кладбища.

Гром взревел в агонии. Ветра завывали.

Морана подавила вспышку боли, зародившуюся в груди, но не сдвинулась с места, нутром чуя, что он заметит ее даже по малейшему движению.

Поэтому она продолжала наблюдать, ожидая, когда он что-нибудь сделает.

И он сделал.

Прикоснулся к ее машине.

Провел по ней рукой.

Всего лишь раз.

Но прикоснулся.

Сделал это, когда думал, что никто не видит.

Сделал это, когда думал, что был совсем один.

Морана заморгала, когда у нее защипало глаза, едва она увидела, как он нежно проводит большой грубой ладонью по обугленным останкам машины, и лучик надежды внутри нее окреп.

Она знала.

Она видела.

Она будет бороться с ним, будет бороться за него, как он боролся за нее. Она рискнет. Бросится в неизвестность в надежде, что он ее поймает. Потому что Морана не понимала, как иначе они смогут жить дальше, если она этого не сделает. Видит бог, сам бы он этого не сделал.

Глубоко вздохнув, Морана шагнула в темноту, не сводя с него глаз.

Какой-то миг ничего не происходило.

Было тихо. Темно. Пусто.

Теперь она стояла прямо на виду, ему было достаточно повернуть шею, чтобы увидеть ее.

Но ничего не произошло.

Сердце забилось быстрее, Морана сглотнула ком в горле, сжимая пистолет в руке, и сделала еще один шаг.

Он лишь глубоко вздохнул, отчего пиджак натянулся на покрытой шрамами спине, но не стал оборачиваться.

И внезапно Морана поняла: он знал, что она здесь.

Знал, что она стояла позади него, наблюдала за ним, но все равно не стал оборачиваться.

Боже, он точно не станет облегчать ей задачу. Что ж, она ответит ему тем же.

Морана сделала еще один шаг вперед, а за ним еще и еще, глядя, как с каждым ее шагом напрягается его спина, все его тело.

Ее настигло чувство дежавю, пробуждая воспоминания сегодняшнего утра, когда она бросила вызов его ненависти, рассказала о его сестре и о том, что сама была в числе пропавших девочек.

«Я никогда не испытывал к тебе ненависти за это».

Нет. Никогда не испытывал. Не за это.

Неужели он сказал это только утром? Всего несколько часов назад? Казалось, с тех пор прошла целая вечность.

Но Морана сумела добиться от него реакции.

Сделав очередной глубокий вдох, она на миг закрыла глаза, чтобы собраться с силами, и шагнула в неизвестность.

– Я знаю.

Два слова.

Они пронзили пространство между ними, словно пули. Зависли в воздухе между ними.

Тристан Кейн не обернулся, не сдвинулся с места, только его спина напряглась, когда он сделал глубокий вдох. Руки Мораны болели от желания прикоснуться к этим мышцам, почувствовать их под пальцами. Она сжала их в кулаки.

Одной рукой он небрежно держал пистолет возле бедра, вторую убрал в карман брюк. Но не обернулся, не посмотрел на нее, никак не признал ее присутствие.

– Я знаю… – Морана закусила губу, – Тристан.

Тишина. Все стихло.

Он замер еще сильнее, что казалось совершенно невозможным.

Она замерла еще сильнее, непроизвольно.

Воздух между ними замер будто со скрытой угрозой.

Морана понимала, что пересекла невидимую черту, которую они оба неоднократно обозначали, но не переступали. Понимала, что, назвав его по имени, ступила на неизведанную территорию. И это пугало ее. Пугало так сильно, что она стояла, дрожа от стихшего ветра, сжав руки в кулаки и не сводя глаз с его спины в ожидании реакции. И она последовала.

Он обернулся.

Молния расколола небо.

И в этом на мгновение промелькнувшем свете его поразительные голубые глаза отыскали ее, взяли в плен, обожгли своим пламенем.

У Мораны перехватило дыхание, сердце стало вырываться из груди, а кровь застучала в ушах.

Она стала дышать так часто, что едва не начала задыхаться, потому что он стоял в нескольких метрах от нее. Тьма ограняла его убийственные очертания, окружая, окутывая его, словно любовница, а ее – словно враг.

Но Тристан Кейн не произнес ни слова.

Боже, он ни за что ей не уступит, если только она его не заставит. А она заставит. Другого выхода не было ни для нее, ни для него, ни для них.

С этим пониманием глубоко в сердце Морана закрыла глаза, сделала еще один вдох и заставила себя хотя бы притвориться спокойной.

– Спасибо, – тихо заговорила она, и это слово, пусть и приглушенное, прозвучало громко в тишине кладбища.

Моране было плохо видно его глаза, поэтому она не знала, как он отреагировал. Она действовала, опираясь на слепую веру и надежду.

А потому, не дожидаясь его реакции и не давая себе времени удариться в панику, она заговорила.

– Спасибо за то, что спас меня, – произнесла Морана, обращаясь к его крепкой неподвижной фигуре. В каком-то смысле было даже лучше, что она не могла его видеть. Так гораздо легче. – Не только в последние несколько недель, но и двадцать лет назад.

Тристан Кейн сжал пальцами пистолет.

– Я знаю, что это обошлось тебе такой высокой ценой, какую не должен платить никто, а тем более маленький мальчик, и я очень об этом сожалею.