Карен Робардс - Полночный час
– По крайней мере, он не смог войти в дом.
Грейс узнала свой старый ключ. Она, обвив себя за плечи, зябко поежилась. Ей стало холодно, несмотря на теплый шерстяной костюм. Все неприятное что, казалось, было пережито, возвратилось.
– Спокойно отправляйся на работу, а я обо всем позабочусь. – Тони поглядел на нее и улыбнулся. Его улыбка была равноценна поцелую. Наверное, если б не собака, пытавшаяся запрыгнуть ему на плечи в ревнивом ожидании ласки, он бы тут же сжал Грейс в объятиях и расцеловал. Но он этого не сделал, и она ощутила какую-то пустоту. Впрочем, для любовных переживаний момент был неподходящий.
Пенвик ждал ее у выхода из гаража и, поздоровавшись, следил за ней сочувственным взглядом, будто знал, какая тревога буквально съедает ее.
Грейс выводила машину на подъездную дорожку – все было так привычно, – а думала о двадцать первом января. Эта дата нависала над ней, как тяжкая грозовая туча.
Рассказать ли обо всем Тони? Или нет?..
Вопрос этот занимал ее настолько, что она в этот день не могла сосредоточиться ни на одном слушании дел в суде. А их, как обычно, во вторник было бесконечное множество – разводы и сопутствующие им имущественные споры, мелкие кражи, жестокое обращение с детьми и хулиганство подростков.
К одиннадцати часам она так устала, будто проработала весь полный день, и поэтому Колин Уилкерсон, представляющий истца в очередном деле, довел ее до белого каления. Он выступал на стороне матери, требующей запретить мужу всякое общение с ее ребенком. Муж не являлся биологическим отцом, но он женился на этой женщине, когда ребенку было всего шесть месяцев, и воспитывал его как собственное дитя. Теперь, после девяти лет супружеской жизни, мать захотела развода и вознамерилась запретить мужчине, который в скором времени станет ее экс-мужем, всякие контакты с ребенком.
– Я могу назвать множество судебных прецедентов, – заявил Колин, торопливо листая копии решений суда, почерпнутых им из архивов. – Мистер Харвей не только не имеет права видеться с Лизой, но и как-то влиять на ее дальнейшее воспитание. Он не является ее биологическим отцом и не удочерял ее и поэтому является по отношению к ней абсолютно посторонним лицом.
Выслушав адвоката со стороны мистера Харвея и заключения эксперта, обследовавшего психологическое состояние девочки, Грейс обратилась к Колину, который сохранял на лице самоуверенную ухмылку, убежденный, что позиции его клиентки незыблемы.
– Девочку зовут Лиза Харвей, я не ошибаюсь?
– Да, она носила это имя. Но миссис Харвей намерена вторично выйти замуж и дать ребенку фамилию ее будущего отчима.
Грейс перевела взгляд на миссис Харвей. Пышнотелая блондинка лет тридцати была по-своему привлекательна для категории тех мужчин, кто любит много плоти и немного ума.
– Таким образом, миссис Харвей предполагает менять отцов своей дочери в зависимости от того, с кем она в данный период состоит в браке?
Колин был застигнут врасплох. Глаза миссис Харвей удивленно расширились.
– Девочка жила и росла как Лиза Харвей и так же записывалась во всех документах? – продолжала Грейс.
– Да, – кивнула миссис Харвей.
– Вы утверждали при составлении документов, что мистер Харвей ее отец?
– Да, конечно, но…
– Когда он фактически им не являлся, – резко оборвала истицу Грейс. Ей было уже достаточно этого произнесенного в зале суда «да». – В таком случае я считаю, что мистер Харвей, давший свое имя ребенку в самом раннем возрасте и материально обеспечивавший его и заботившийся о нем на протяжении девяти лет, имеет на ребенка определенные законом права. В иске миссис Харвей отказано. Дело закрыто.
– Что? Что?! – Миссис Харвей раскрыла рот, будто вытащенная из водной стихии большая рыбина. Щечки ее то раздувались, то опадали. Глаза превратились в два круглых блюдца. – Колин, ты же обещал, что все пройдет как по маслу.
Полненький, темноволосый, в тесноватом костюмчике, мистер Харвей взволнованно заерзал на своем стуле, не веря, что все решилось в его пользу. Его адвокат похлопал клиента по плечу и что-то прошептал ему на ухо.
– Не переживай, Маргарет. Это еще не конец, – в свою очередь, ободрил клиентку Колин.
– Не предоставите ли мне слово, ваша честь?
«Нет!» – хотелось крикнуть Грейс. У нее не было настроения внимать речам Колина Уилкерсона. Но по своему обыкновению он не стал ждать ее позволения. Вероятно, он считал, что кратковременное обладание ее телом дает ему право избегать формальностей, на которых она настаивала.
Он выскочил вперед, встал прямо перед судейским креслом и начал раздраженно:
– Вы персонально пристрастны к моей клиентке, ваша честь. Нет такого закона, чтобы решить дело в пользу ответчика. Вы переносите свои чувства по отношению ко мне на мою клиентку.
Грейс смотрела на него и считала в уме до десяти, чтобы не сорваться. Колин все торчал перед нею, а зал суда постепенно освобождался от досужей публики и пустел. Слава богу, скоро объявят перерыв.
– Колин, поверь, ты не играешь такой важной роли в моей жизни, как тебе кажется, – обратилась к нему сверху, с судейского кресла, Грейс.
– Это не так! Ты бьешь меня под дых каждый раз, как только тебе предоставляется возможность. Ты что, и сейчас рассудила справедливо?
Слава богу, что Колин говорил тихо, а не во всю силу своего хорошо поставленного голоса.
– Ты вправе подать апелляцию, – холодно сказала она.
Он налился кровью, сжал кулаки.
– Предупреждаю тебя, Грейс! Я собираюсь с тобой разобраться. Ты лишаешь меня практики, отводя подряд все иски моих клиентов. Ты мне мстишь, но я тоже не безответный мальчик. Слышишь меня? Или ты заткнула уши? Я сгоню тебя с этого кресла! Готовься!
Прежде чем Грейс открыла рот, чтобы обвинить его в оскорблении суда, тяжелая рука легла на плечо адвоката и вмиг заставила его замолкнуть. Тони, уже гладко выбритый и облаченный в кожаную куртку, выглядел очень внушительно. Пенвик стоял рядом, а Уолтер Доуд, имея такую мощную поддержку, тоже обрел мужество.
– Кажется, здесь пахнет угрозами и давлением на суд, – заявил Тони.
– Черт возьми, кто вы такие? – окрысился явно струсивший Колин. Он все-таки храбрился.
– Мы – копы, – сказал Тони. – А ты – насекомое, осмелившееся ужалить судью. Назови себя, а то я прежде прочту тебе твои права и возьму под арест.
Пенвику и судебному приставу был явно по нраву этот маленький спектакль. Напустить на свои лица свирепое выражение и попугать наглого адвокатишку – чем не развлечение? Но Колина оказалось не так легко запугать.
