Ирина Арбенина - За милых дам
Ах, Анна, ах, негодяйка… Она еще вздумала за ней, Женщиной, следить.
Анне снилось, что она танцует: кружится в каком-то танце, который она никогда прежде не танцевала… кажется в вальсе… Причем ведет ее не партнер, а партнерша… Женщина в черном вечернем платье с белоснежными оголенными плечами. Она увлекает ее помимо воли в это бесконечное кружение. Все быстрей и быстрей. И Анна вроде бы почти уверена, что знает, кто она такая… Что-то очень знакомое… Но окончательно убедиться в этом никак не может: у женщины нет лица… Какое-то неясное, туманное пятно, которое внушает ей безотчетную тревогу и страх… И кружит она Анну как-то опасно, неумолимо, как будто затягивает под воду, на глубину… И от этого звон в ушах, как на большой глубине, когда ныряешь без акваланга…
От этого звона она и проснулась. Происхождение звона наяву оказалось весьма прозаическим: кто-то без устали терзал кнопку дверного звонка. Аня посмотрела на часы: два часа ночи… Она накинула халат и пошла смотреть в глазок. На пороге стояла соседка с четвертого этажа.
«Вот и женщина… Сон в руку». Аня хмуро уставилась на посетительницу.
— Я вас просто умоляю! — Соседка начала говорить очень быстро. С ходу в карьер, как будто заранее приготовила и отрепетировала свою речь: — У нас новая «Вольво»! Понимаете? Совершенно новая. Я не сплю ночами, специально высыпаюсь днем.
«Лучше бы наоборот, — тоскливо подумала Аня, переминаясь босыми ногами на холодном пороге. — Ну уж раз так случилось и у дамы такие привычки…»
— Заходите, — вежливо пригласила она.
— Вы меня извините ради бога… — опять затараторила посетительница. — Муж возвращается поздно, в два часа ночи, ставит машину под окнами и ложится спать — у него очень ответственный бизнес. А я сразу сажусь у окна караулить. Сижу всю ночь, понимаете?
Аня притворилась, что понимает. Хотя такой героизм, даже по отношению к «совершенно новой» «Вольво», был явно выше ее понимания.
— Всю ночь я сижу и смотрю, сижу и смотрю… — Дама повторила это несколько раз и растерянно замолчала.
— Да? — Аня, никак не врубавшаяся в суть дела, вежливо постаралась подвигнуть ее к дальнейшим объяснениям.
— Сижу и смотрю, — опять растерянно повторила соседка.
Теперь растерялась Аня: на глазах у женщины были самые настоящие слезы.
— Господь с вами… Успокойтесь… — неуклюже пробормотала она. — Я что, могу вам как-нибудь помочь?
Слезы мгновенно прекратились, дама радостно закивала:
— Ну да! Вы ведь заняли наше место. И мне из окна ничего не видно. Уберите, пожалуйста, вашу машину.
«Матерь Божия… Специально такое не придумаешь!» — Аня вздохнула с облегчением. Ночная трагедия превращалась в фарс.
Девушка смотрела на немолодое лицо соседки со следами высыхающих слез… Простые грубые, прижатые к щекам руки… И представляла, как она прожила всю жизнь, экономя каждую копейку, точно так же, как и ее мать, не смея потратить ничего лишнего на себя. И вот теперь, на склоне лет: «очень ответственный бизнес», «совершенно новая» «Вольво». Вся ее жизнь была как на ладони. И эта жизнь не показалась Анюте счастливой.
— Ваш муж уже вернулся?
Соседка заискивающе закивала.
«Ах, ну да… Как раз два часа ночи…»
— Подождите. — Аня ушла в комнату. Вернулась с ключами. — Переставьте машину сами. Ключи вернете утром.
Женщина купила у цветочного лотка целую охапку темно-лиловых, почти черных ирисов. Бережно уложила их на заднем сиденье. Села за руль… Она тихо ликовала… Ехала не торопясь к себе домой и ликовала. Такая уверенная, спокойная радость — «чувство глубокого удовлетворения», — как после завершенной, хорошо сделанной работы. Было бы, конечно, недурно, если бы к картине добавился еще один, окончательный, последний штрих… Чтобы сделать триумф еще более совершенным, более полным… Скажем, увидеть все это. Но не стоя в толпе соседей-зевак, вызывая подозрения… А комфортно, в удобном кресле, перед телевизором… Может быть, это покажут в ежедневных (довольно, кстати сказать, оперативных) телевизионных криминальных сводках? Скажем, в передаче «Городской патруль».
Не стоит ждать случайных удач, каждый сам кузнец своего счастья. Практика этой телепрограммы хорошо ей известна. Женщина засмеялась: она сама позвонит на телевидение в положенное время и проинформирует о происшествии. За такую информацию «Городской патруль» платит добровольным осведомителям гонорар. За самые пустяковые сведения, скажем, о горящем сарае — сотен пять долларов. Любопытно, во сколько они оценят это происшествие? Неужели не дороже?! Она опять улыбнулась: забавно… Забавно будет на этом еще и чуток заработать. Так и быть, она купит этой соплячке на похороны немного цветочков. Двух ирисов хватит. Все-таки Анна была достойным врагом.
Аня была даже рада поехать для разбирательства в милицию… Куда угодно, только не оставаться в доме, поблизости от своей соседки.
«Скорая помощь» больше, занималась этой женщиной, чем ее мужем. Анна видела, как она вырывалась из рук пытавшихся удержать ее санитаров. Как, растрепанная, обезумевшая, рвалась к носилкам, на которых лежало тело мужа. Ей сделали укол…
Ее мужу помощь уже была не нужна.
Взрыв прогремел в третьем часу ночи… минут через пятнадцать после того, как Аня вручила соседке ключи от «жигуленка». Попытка переставить серые «Жигули» и освободить место для «совершенно новой» «Вольво» и закончилась для мужа соседки катастрофой.
Прилаженное к днищу автомобиля взрывное устройство сработало в тот момент, когда он включил зажигание. Это милиции удалось установить пока предварительно, что называется, на глазок — такие схемы взрывов стали для них в последнее время типовыми.
В милиции при составлении протокола Аня сразу поняла, что самым подозрительным и самым ненавистным для органов лицом является сам потерпевший, тот, у кого автомобиль и взорвали. Логика простая. У бедных, честных и не криминальных автомобили не взрывают. У них вообще нет машин. И, стало быть, нет лишних для милиции хлопот. За это они — молодцы. А вот за тобой, если твою машину взорвали, наверняка тянется какой-нибудь криминал. Плохие у тебя, стало быть, знакомые — товарищи, подруги: с минами и взрывчаткой. С кем поведешься, от того и наберешься…
Остроту ситуации несколько сглаживало то, что автомобиль Светловой не принадлежал. Она получила его всего несколько дней назад, по доверенности… И, стало быть, все подозрения в первую очередь падали на голову бедного Старикова, истинного хозяина серых «Жигулей». А Аня сразу автоматически попадала в категорию «бедных, честных и не криминальных». Ни сном, как говорится, ни духом: попросила однокурсника оставить ей машину и — вот вам, пожалуйста, такое происшествие.
