Марина Туровская - Зона Топь
В моей голове щелкнул очередной байт информации, и имя «Ленчик» высверкнулось цепочкой «Анна — Гена — Зона Топь — Аристарх».
Ну, точно! Я видела Ленчика только один раз, и то полторы секунды, после которых потеряла сознание. Ленчик хотел вывезти из Белоруссии двух близнецов, а Аня остановила их кражу, ведь у них были и родители, и дедушка с бабушкой. В момент, когда энергетика Ани столкнулась с энергетикой Ленчика, в обморок свалилась не только я, но и трое здоровых мужиков, оказавшихся рядом, два милиционера и продавщица пирожков.
— Вспомнила. Дурдом на выезде. — Я встала со скамейки и начала прохаживаться перед Алексеем, который Ленчик. — Ты не обращай внимания, я всегда хожу, когда думаю.
Пройдясь маятником туда-сюда раз десять, я остановилась.
— Нет. Другого факта общения в моей жизни с тобой я не помню.
Длинным идеальным пальцем Ленчик потер переносицу.
— А его не было, этого факта. Тебя оплодотворили искусственным образом. Ввели мой сперматозоид, когда ты спала. Тебе разрешили навестить Аню в Зоне. Только для проведения эксперимента. Когда ты переодевалась в форму, чтобы войти в медицинский блок, тебе незаметно вкололи снотворное. Операцию провели быстро, пока Аня копалась в принесенных учебниках и книгах. Об операции никто не знал, даже я.
Мне, чтобы лучше воспринять сообщение, пришлось сесть на лавочку. Быстро темнело, и контур профиля Ленчика уже не так пугал.
— Но почему я? Что во мне такого особенного?
Чуть повернув голову, Ленчик пренебрежительно глянул на меня.
— Ничего. Ты, здоровая баба, оказалась в нужное время в нужном месте. Неясно было, забеременела ли ты. Но твой гинеколог расписался в важной бумаге, что немедленно сообщит результат после обращения к нему Марии Федоровны Сигалаевой по поводу неладов со здоровьем.
— Твою мать… — Я не верила своим ушам. — Это Аристарх Кириллович организовал?
— Нет. — Ленчик самодовольно улыбнулся. — Хватило немного денег и личного обаяния.
— Ты что, весь райздрав перетрахал? — попыталась пошутить я.
— Нет. — Ленчик был подчеркнуто спокоен. — Мужчин и женщин старше пятидесяти пяти не трогал. Шучу.
Мне не хотелось больше находиться рядом с Ленчиком. Неприятно. Как будто разговариваешь с человеком, всю жизнь бывшим врагом не только тебе лично, но и всей твоей семьи. Я встала и пошла к дому. И как будто споткнулась от вопля оранжевого внутреннего голоса: «Деньги!»
— Ленчик, так миллион, что мне перевели на счет, он от Аристарха?
— Да. Но это первый взнос, аванс. После родов ты получишь второй миллион от Аристарха. — Ленчик опять посмотрел на меня, как бы взвешивая покупаемый товар. — Мы оба будем до конца бороться за результат эксперимента, то есть ребенка. Генетическая экспертиза подтвердит мои права на него, если ты надумаешь лишить меня отцовства.
— Гореть тебе в аду!
Я развернулась и побежала к дому. Ленчик в два прыжка догнал меня.
— Я сейчас уеду в церковь, переезжаю туда жить. А ты подумай. Нас завтра ждут в загсе, в одиннадцать утра. Я буду хорошим отцом и почти идеальным мужем.
И тут Ленчик меня поцеловал. То есть ткнулся холодными губами в мои и еще попытался продолжить «процесс». Я оттолкнула его.
— Вот этого не надо.
Хотелось мне ему сказать о своих ощущениях — его поцелуй был как прикосновение толстой виноградной улитки… но сдержалась.
— Я тебе завтра позвоню.
И Ленчик ушел через калитку.
Вот так просто, без затей бросил Иришу, любящую его. Смастерил себе ребенка подручными средствами, теперь получит жену-миллионершу… Я сегодня не засну, слишком много информации личного характера.
В доме меня первой встретила незнакомая женщина, «вся такая внезапная». Высокая, худая, с иссиня-черными волосами, с тридцатью серебряными кольцами на пальцах, десятью браслетами и двумя килограммами висюлек-амулетов на плоской груди.
— Не надо в синем, — заявила она мне. — И что это на тебе так много украшений? Половину нужно снять, дешево выглядит.
Видимо, женщина привыкла, что ее слова являются законом, и теперь, стоя в проходе между прихожей и кухней, она ждала от меня каких-то действий.
— Самой не нравится, — поделилась впечатлением я, отодвигая звенящую побрякушками дамочку.
— Но у меня-то настоящее серебро, — продолжала убеждать крашеная дама.
— У меня тоже не бижутерия, — сказала я, полуобернувшись. Свет из кухни попал на бриллианты всех украшений, и они сверкнули так, что ослепили даже меня.
На кухне, на табурете, стоял Даник в синем классическом костюме. Цвет ему абсолютно не подходил.
— Не надо в синем, — повторила я слова «серебряной дамы». — Что происходит?
Кухонный стол походил на прилавок вещевого рынка. Отрезы ткани, костюмы. Галстуки, ремни, рубашки, майки, носки. Весь ассортимент мужского гардероба, исключая трусы, горами лежал на столе и висел на стульях.
Держа в руках штук десять платьев, в кухне появилась Ниночка.
— Маня! Это мы нашим мужчинам подбираем костюмы. Первым делом Толику и Сашке. А еще, — Нина положила разноцветную горку шелковых изделий с краю стола, — у нас же в деревне как с мужской одеждой? Носят, что удобно, а не что модно. Купил костюм на свадьбу, в нем же на все юбилеи, на свадьбу детей и даже на свадьбу к внукам, после чего пытаются завещать костюмчик в наследство.
— У нас такая же история. — Я перебирала платья, удивляясь фантазии дизайнера. — Наш с Толиком папаша в том же костюмчике, в котором женился на моей маме, женился второй раз, на маме Толика. И хоронили его в том же.
Ниночка услышала мой комментарий, как всегда, по-своему.
— Вот-вот. Я всем родственникам наказала быть только в новых костюмах.
— А к чему такая спешка?
— Какая спешка? — Нина смотрела на меня с обиженным удивлением. — Свадьба через четыре дня. Я переписала размеры всех родственников, и Дарья Васильевна, — Нина улыбнулась кому-то стоящему за моей спиной, — согласилась сделать нам громадную скидку и на костюмы, и на платья. Спасибо, Дарья Васильевна.
Обернувшись, я уткнулась в снизки серебряных цепей, амулетов и бус из полудрагоценных камней.
— А тебе, Маша, мы тоже подобрали платье. — Дарья выхватила из кучи пестрых тряпок особо бесформенную модель.
Рукава и юбка платья были разрезаны на несколько широких полос, заканчивающихся острыми концами. То есть не платье, а порезанная ткань, держащаяся на двух брошках на плечах. Мысленно втиснув свое тело в эти лоскуты, я поняла, что амулетная Дарья честно заработала те десять килограммов серебра, что носила на себе. Такое платье стройнило и молодило.
