Виктория Холт - Властелин замка
— Наверное, это профессиональный инстинкт.
— Мадемуазель Лоусон-. — она колебалась, словно ей трудно произнести то, что было у нее на уме. — Боюсь, я поступила необдуманно. Тогда... Видите ли, я так беспокоилась за Женевьеву.
— Да, я понимаю.
— И я думала... Я думала, что лучше всего..
— Мне было бы уехать?
— Не только из-за Женевьевы.
Я была поражена. Уж не собиралась ли она исповедоваться мне? Не собиралась ли сказать, что внимание графа ко мне вызвало у нее ревность? Невероятно!
— Вы можете мне не поверить, но я думала также и о вашем благе. Мой муж так много говорил мне о вас. Мы оба чувствуем, что... — она нахмурилась, беспомощно глядя на меня, — Мы чувствуем, что вы, возможно, хотите уехать.
— Почему?
— На то могут быть разные причины. Я просто хотела, чтобы вы знали, что я слышала о такой возможности крайне интересной. Между нами говоря, мы с мужем могли бы устроить для вас блестящий вариант. Я знаю о вашем интересе к старинным зданиям, и надеюсь, возможность подробно изучить некоторые из наших церквей и аббатств — не оставит вас равнодушной. Разумеется, и картинные галереи тоже.
— Конечно, но...
— Мы узнали об одном проекте. Несколько дам из благородных семейств планируют поездку с целью изучения сокровищ Франции. Им нужен сопровождающий — человек, обладающий глубокими знаниями о том, что им предстоит увидеть. Естественно, им бы не хотелось путешествовать в сопровождении мужчины, другое дело, если бы была такая дама, которая могла бы профессионально все им растолковать... Поистине уникальный шанс. Заплатят хорошо, и могу заверить, что для вас откроются прекрасные возможности. Это укрепит вашу репутацию и откроет вам двери в дома многих знатных семейств. Вас станут всюду приглашать, потому что дамы, которые собираются в эту поездку, — большие любительницы искусства, и у каждой из них своя коллекция. Великолепная возможность.
Я была поражена. Было очевидно, что она старалась избавиться от меня. Похоже, она действительно ревновала!
— Замечательный проект, — сказала я. — Но работа здесь... — я показала рукой на стену.
— Вы скоро закончите ее. Подумайте об этом проекте. Я думаю, он того стоит.
Она словно стала другим человеком. Ее неожиданная любезность чуть было не убедила меня в том, что она искренне заботилась обо мне. Возможность близко познакомиться с сокровищами Франции, обсуждать увиденное с людьми столь же увлеченными искусством, сколь и я — она не могла предложить ничего более заманчивого.
— Я могла бы, если хотите, разузнать поподробнее, — с готовностью предложила она, — Надеюсь, вы подумаете об этом предложении, мадемуазель Лоусон?
Она опять замялась, как будто хотела добавить что-то еще, но не решившись, ушла.
Я была озадачена. Либо она ревновала, и в стремлении избавиться от меня могла пойти на многое, либо она предупреждала меня об опасности со стороны графа. Возможно, она хотела сказать: будь осторожна, посмотри, как он использует женщин. Меня... выдал замуж за Филиппа ради своего же удобства; Габриэль выдал за Жака. Что будет с тобой, если ты останешься здесь и позволишь ему играть собой, пока его это забавляет.
Но в глубине души я была убеждена, что она заподозрила графа в нежных чувствах ко мне и хотела убрать меня отсюда. Эта мысль развеселила меня. Надолго ли? Потом я вспомнила о предложении. Для честолюбивой женщины, стремящейся сделать профессиональную карьеру, было бы чрезвычайно глупо отвергать такое предложение. Такой шанс выпадает раз в жизни.
Когда я думала об этих радужных перспективах и о тех возможностях, которые будущее сулило мне в этом замке, меня терзали сомнения, страхи и безумные надежды, которые, как подсказывал мне здравый смысл, были совершенно напрасны.
Я навестила Габриэль. Беременность ее стала заметной, но она казалась совершенно счастливой. Мы поговорили о будущем младенце, и она показала мне приданое, которое готовила для малыша.
Я спросила о Жаке и она стала говорить со мной более откровенно, чем раньше.
— Ребенок меняет все. То, что раньше казалось важным, теперь теряет смысл. Ребенок — вот что самое главное. Теперь я не понимаю, чего я так испугалась. Если бы я рассказала Жаку, мы бы что-нибудь придумали. Но я так боялась... а теперь это кажется таким глупым.
— А как Жак к этому относится?
— Он ругает меня за то, что я такая дурочка. Но я боялась потому, что мы так давно хотели пожениться и знали, что не можем этого сделать из-за его матери. Нам просто было бы не прожить... всем троим.
Как глупо было подозревать графа в том, что он отец ее ребенка! Разве могла бы она быть такой безмятежно счастливой, если бы это было так?
— Если бы не граф... — сказала я.
— Ах, если бы не граф! — она открыто улыбнулась мне.
— Мне кажется странным, что вы не решились рассказать Жаку, но смогли открыться ему.
— Он должен был понять. Я знала. А кроме того, только он был в силах помочь... и помог. Мы с Жаком всегда будем благодарны ему.
Эта встреча с Габриэль поколебала нерешительность, поселившуюся в моей душе от предложения, сделанного Клод. Я ни за что не уеду из замка до тех пор, пока это не станет совершенно необходимо, какие бы блестящие возможности не открывались передо мною.
Отныне две страсти захватили меня целиком: восстановить то, что было скрыто под слоями извести, и разгадать настоящий характер человека, который значил меня так много — слишком много.
Слова «Не забудь меня» заинтриговали меня, и я надеялась найти что-нибудь еще, но напрасно. — Обнаружила я лишь морду собаки, лежавшей у ног женщины, чей портрет я уже полностью расчистила. Работая над этой частью картины, я обнаружила краски, которые, как я предположила, были нанесены в более поздний период. Я пережила мгновения ужаса — известно, что нередко писали новую картину на месте старой, покрыв последнюю слоем извести; в таком случае, открыв одну роспись, я уничтожила другую.
Единственное, что мне оставалось — продолжать работу над той фреской, которая была начата, и к своему удивлению, через час я обнаружила, что то, что я приняла за картину, было чем-то другим — более поздним добавлением к оригиналу.
Все это было необычно, и еще необычнее было то, что собака находилась в ящике, напоминавшем гроб, а внизу этого изображения были как раз написаны слова «Не забудь меня!»
Я отложила нож и стала рассматривать этот фрагмент. Собака оказалась спаниелем, как и на миниатюре, подаренной мне к Рождеству графом. Я была уверена, что на стене изображена та же женщина, портрет которой я от-реставрировала первым, она же была и на миниатюре.
