Наталья Калинина - Проклятье музыканта
И все-таки я задержалась на смотровой площадке, любуясь видом на раскинувшиеся внизу поля, ленту дороги и каменные церкви. Осенние краски были из той же палитры, что и в России. И даже холод и горьковатый запах опавшей листвы и костров был таким же, как на моей родине. Я сделала несколько снимков и решила вернуться другой дорогой, не петляя по узким каменным улочкам, а, пройдя через сквер, подняться на полуразрушенную крепостную стену, опоясывающую город, и прошагать по ней.
Зазвонил телефон, и я подумала, что это Рауль. И каково же было мое удивление, когда я увидела номер Савелия.
– Саввушка, что-то случилось? – встревожилась я.
– Нет. Ты не звонишь, решил сам выяснить, как у тебя дела. Что удалось узнать или не узнать про вашу гитару?
– Ой… – рассмеялась я. – Узнать удалось много. И это довольно запутанная история.
Идя по стене, балансируя на ее выщербленных камнях, я рассказала Савелию все, что случилось за последние дни, включая и поездку в Молино Бланко, и разговор с Сальвадором.
– Кармический узел, – сказал друг. – Знаешь, что это такое?
– Догадываюсь.
– Кармические узлы завязываются на конфликтных ситуациях, когда один из участников допускает насилие по отношению к другой персоне. Причем происходит это в том случае, если пострадавшая сторона считает себя несправедливо обиженной. Для развязки нужно узнать эту конфликтную ситуацию и разрешить ее.
– Обиженная сторона, я так понимаю, тут эта девушка, Долорес, – сказала я.
– Или некто третий. Я больше склоняюсь к этой версии, Аня. Потому что существует некое проклятие, которое не дает быть вместе этой гитаре и ищущему ее из жизни в жизнь музыканту. Почему вы не рассматриваете как обиженную сторону мужа этой девушки? Он вправе считать себя оскорбленным, обманутым.
– Мы подумаем, Савва. Спасибо!
– Береги себя! Будь осторожна.
– Постараюсь. Жаль, ты находишься так далеко, как бы нам тут пригодились твои способности.
– Увы, Анечка…
– Передавай Арине привет и потискайте за меня кошку Дусю!
– Живет и здравствует твоя красавица! За нее уж не беспокойся.
– Спасибо!
Мы попрощались. Я спустилась со стены и узкими улочками направилась, как думала, к отелю. Узкие проходы, темные каменные стены низких домов, стоящих сплошняком, брусчатка навевали мысли о прошлых временах. В какой-то момент мне подумалось, что по этим улицам, возможно, так же бродили студенты – участники туны, и среди них с пресловутой гитарой Сальвадор, бывший когда-то преподавателем Луисом. Одетые в белые рубашки и черные камзолы с широкими лентами наискосок с названием факультета, они пели на площади песни и получали за это в награду от прекрасных сеньорит гвоздики и ласковые взгляды. Вспомнив о туне, я вспомнила и о том, что Сальвадор назначил мне встречу на площади у Акведука – наземного водопровода, построенного еще римлянами в первом веке. Времени было пять минут второго, до встречи с Раулем еще оставался почти час, и я решила совместить две вещи – увидеть знаменитое сооружение и узнать, чего хотел от меня Сальвадор.
Я вышла к площади и увидела вначале величественный Акведук, в сравнении с которым даже автобусы казались букашками, а затем – возле одной из колонн – Сальвадора.
– Опаздываешь, моя дорогая Анна.
Одетый на этот раз в черные джинсы и светлый джемпер, в накинутом сверху расстегнутом черном пальто, с распущенными волосами, он казался довольно видным мужчиной. Я заметила, как проходящая мимо группка молодых девушек с интересом оглянулись на него, а затем – на меня, думая, что у нас свидание. И мне почему-то стало неожиданно приятно.
– Гуляла по Алькасару.
– Я так и подумал. Не хочешь ли пообедать?
– Я буду обедать с мужем.
– Хорошо, – усмехнулся он, глядя на меня сверху вниз темными глазами с плещущимися в них золотистыми искорками. – Надеюсь, так и будет.
– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась я.
– Ничего особенного, Анна, ничего особенного. Не будем терять время. Я пришел сказать, что тебе нужно уехать со мной.
– Что-что? – в изумлении протянула я и рассмеялась: – Ты, кажется, совсем не поним…
– Это ты не понимаешь, – зашипел он вдруг, наклоняясь ко мне и беря за локоть. – Какая опасность угрожает тебе.
– Мне? Почему мне?
– Правила изменились. Охота ведется на тебя.
– Не понимаю…
– А то, что на тебя вчера напали в твоем же номере, тебя не насторожило? Меня – да.
– Ты что-то знаешь еще помимо того, что я тебе рассказала?
– Кто напал – нет. Но догадываюсь почему. Убрать твоего мужа уже не так интересно. А вот причинить ему сильные страдания, такие, какие испытывал или испытывает некто, – это уже другое дело. Кому-то когда-то я перешел дорогу, кому-то сейчас – твой муж.
– Что тебе об этом известно? – потребовала я.
Но он засмеялся:
– Сама поймешь, Анна. Ты девочка догадливая.
– Я никуда с тобой не поеду! Пока не объяснишь и не расскажешь…
– Времени нет на долгие рассказы, Анна, – сказал Сальвадор и, бросив поверх моей головы взгляд, вдруг притянул меня к себе. И поцеловал.
Я задохнулась – вначале от возмущения, неожиданности, злости. А потом… А потом от затопившей меня нежности, которую я почувствовала в этом поцелуе. Возможно ли это? Человек, который, похоже, издевается надо мной, который то и дело старается вывести меня из себя, испытывает ко мне одновременно влечение? Мысли рассыпались, раскатились горохом. Но я тут же пришла в себя и оттолкнула Сальвадора. Но мгновением раньше услышала резкий оклик:
– Анна!
Дернувшись, будто от боли, я оглянулась и увидела стоящего за моей спиной мужа. И не успела я опомниться, как он крепко ударил в челюсть Сальвадора. А затем развернулся и, не удостоив меня больше ни словом, ни взглядом, ушел.
– Рауль! – окликнула я его в отчаянии. Он не оглянулся.
– Я тебя ненавижу! – закричала я держащемуся за лицо Сальвадору.
– О, как театрально! – усмехнулся он разбитыми губами.
Я бросилась за Раулем, но потеряла его из виду.
И не увидела уже до самого концерта.
Я стояла неподалеку от сцены и сквозь пелену слез пыталась поймать взгляд Рауля. Но он то ли не видел меня, то ли делал вид, что не замечает. Я слушала его и не слышала, потому что в ушах звучал его оклик: «Анна!.. Анна!». «Анна…» Если бы можно было перевести часы на несколько часов назад и изменить ситуацию. Если бы было можно…
– Что он делает?!
Рядом со мной оказался Хосе Мануэль. Не сводя напряженного взгляда со сцены, он нервно провел ладонью по волосам.
– Что с ним сегодня? Ни в одну ноту не попадает! Ты слышишь? – повернулся он ко мне. Я, сглотнув комок в горле, еле заметно кивнула. – Может, он себя не слышит? Или музыку?
