Тэми Хоуг - Плач волчицы
Она не смогла бы припомнить, когда в последний раз просто развлекалась. Работа уже давно поглощала ее всю, потом было время, когда она делала все, чтобы сохранить свою душу, сердце, которые подверглись жестоким испытаниям. И с тех пор как она приехала домой, все ее стремления были направлены на то, чтобы создавать что-нибудь. Она с радостью проводила время, копаясь в саду, но ей хотелось творить что-то ощутимое, хотелось видеть результаты.
Джек кружил возле нее и, обняв за плечи, пытался увлечь к пристани.
— Тебе нужен урок мастера, моя прелесть. Я научу тебя, как получать удовольствия.
Неохотно позволяя ему уводить себя, Лорел скептически поглядывала на него через плечо.
— И то развлечение, которое вы подразумеваете, будет сексуального характера?
Он вспыхнул:
— Я надеюсь на это.
— Тогда я не играю.
Она резко изменила направление, вынырнув из-под его руки, устремляясь в сторону места парковки Машин.
— О, пойдем, 'tite ange, — молил Джек, прыгая вокруг нее, преграждая путь. Он бросил на нее свой самый искренний взгляд, прижимая руки к груди. — Я буду вести себя прилично. Обещаю.
Лорел недоверчиво хмыкнула:
— И вы что, собираетесь продать мне участок земли на болотах в придачу?
— Нет, но я покажу вам некоторые интересные места. Я думаю, у нас получится великолепная прогулка в лодке на закате солнца.
— Ехать на болото на закате? Вы сошли с ума! Комары растерзают нас и съедят на обед!
— Но не в той лодке, которую я имею в виду.
Она посмотрела на него долгим, задумчивым взглядом, удивляясь самой себе, что еще и обдумывает, его предложение. Она абсолютно не доверяла ему. Но сама мысль о чудесной, ленивой прогулке по реке, которая была ее убежищем в детские годы, возможность укрыться в этом первобытно-диком месте, забыв все на время, была очень замачивай. А Джек сам по себе воплощал соблазн.
— Пойдем, сладкая, — вкрадчиво уговаривал он, по-мальчишески склонив голову и улыбаясь совершенно неотразимой улыбкой. Он потянул ее: — Мы хорошо проведем время.
И уже три минуты спустя они садились в лодку, которая на самом деле была маленькой кабиной на понтонах. Крыша из водонепроницаемого полотна в красно-белую полоску выглядела очень ярко и живо. Пара консолей с геранью и каким-то вьющимся растением для красоты сбоку крепили дверь к основной кабине.
— Это ваша лодка? — спросила Лорел скептически, Джек, пройдя под бархатистыми листьями герани, вытащил ключ и стряхнул с него грязь.
— Нет.
— Нет? — Лорел прошла за ним в кабину, ее чувство справедливости проснулось и подняло голову. — Что вы имеете в виду? — Вы украли эту лодку?
Запуская двигатель, он, нахмурившись, посмотрел па нее.
— Я не украл ее. Я взял ее взаймы. — Лорел вытаращила глаза. — Эта лодка принадлежит Леону, — проворчал он хмуро, сосредоточенно управляя лодкой.
Разобравшись с вопросом собственности на лодку, Лорел опустилась на одну из глубоких мягких скамеек, расположенных друг против друга перед консолью. Она рассматривала окружающее, заставляя себя расслабиться, но немного стеснялась и придавала преувеличенное значение тому, что оказалась наедине с Джеком. Она старалась сосредоточиться на проплывающем мимо пейзаже — на жизни, которая шла на берегах этой полузаросшей реки с медленным, ленивым течением. Полуразвалившиеся лодки-дома теснились на берегу, во дворах были видны люди, которые работали в садиках, переговаривались с соседями или следили за играющими детьми. Нормальные люди с нормальной жизнью. Люди простого происхождения, занятые рутинными делами.
Эта мысль вызвала боль зависти и завибрировала, как музыкальная струна. Если бы у нее была обычная, рутинная работа и невысокое происхождение, может быть, они с Уэсли все еще были.бы вместе. Может быть, у них был бы уже ребенок.
Вздохнув, она сбросила туфли, села поудобней, поджав под себя ноги. Постепенно напряжение ушло, уступив место меланхолии. Понемногу тяжелые мысли, кольцом сжимавшие голову, рассеялись, и Лорел стала думать о разных делах. Они миновали кирпичный дом, который выглядел пустым и одиноким среди деревьев магнолии и поросшего мхом дуба. Хью смотрел с берега, как они проплывали, подавленный и мрачный.
Цивилизация отступала. Иногда вдалеке еще можно было увидеть домик, редкие лачуги из толя, покачивающиеся на темно-серых от времени сваях, поднимались над черной водой.
Береговая растительность стала более буйной, сочной, дикой. Деревья теснились на маленьких —клочках земли, кроны сплетались в густые зеленые шатры, за которыми пряталось вечернее солнце, опускавшее на землю покрывало тьмы. Хурма, водяная белая акация, железное дерево и деревья каких-то других видов соединялись цветущими кронами в единое целое, обрамленное кустарниками колючего шиповника и ежевики. Берега густо заросли тростником, который пылал острыми желтыми головками, перемежался сорной травой и пальмами с кронами, напоминавшими раскрытые веера. Все это тонуло в зеленом папоротнике. Виноградные лозы и ползучие растения с огненными цветами сплетались, как новобрачные, и стелились но самому берегу, напоминая вышивку, а мелководье густо заросло лилиями и водяным салатом.
Река разветвлялась вновь и вновь, и каждое ответвление уходило в свой собственный дикий уголок. Некоторые ответвления были широкими реками, другие — узкими протоками, и каждое ответвление было частью необъятного лабиринта неизведанной, никому не принадлежащей земли. Атчафалая была тем местом, где, казалось, мир только зарождался, все еще изменялся, полный метаморфоз, и все же оставался неизменно первобытным. Попадая сюда, Лорел всегда испытывала чувство, что здесь она отброшена во времени далеко назад, в прошлое. Это вечно привлекало ее — потеряться во времени, оказаться там и тогда, где исчезали ее проблемы. И это дикое место оказывало на нее магическое действие, перенося в другое измерение, по мере того как лодка плыла вперед, оставляя далеко позади все ее беды.
Они проплыли по тенистому тоннелю, сплетенному деревьями, земли не было видно, и почувствовали эту вечную битву между водой и сушей. Летающие белки метались от одного серого ствола к другому, разглядывая проплывающую лодку. Везде были птицы — ярко раскрашенные просянки и иволги сочными вспышками красок мелькали в нежном кружеве ветвей.
Наконец-то они выплыли из узкого рукава туда, где река становилась шире, больше напоминая озеро, чем поток. Джек направил лодку к южному берегу, разворачивая ее так, чтобы они могли полюбоваться, как мед— ленно, заливая все прощальным, глубоким, приглушенным светом, садится солнце! Джек выключил урчащий мотор и вышел из кабины, чтобы бросить якорь. Вернувшись, он сел рядом с Лорел, вытянув ноги и положив руки на спинку сиденья.
