Юлия Шилова - Согрей меня, или Научи меня прощать
– Где?
– Да вон, справа.
– Мужчина и женщина.
– По-моему, они очень сильно ругаются.
– По-моему, тоже.
Мы затаились и стали наблюдать за тем, как плачущая женщина стучит кулаками в грудь мужчины, который всячески пытается ее успокоить. Недалеко от нас женщина села на пляжный песок и зарыдала. Мужчина обнял ее за плечи. Когда я услышала их голоса, я ощутила, как у меня зашлось сердце, а по спине пробежал холодок. Никаких сомнений, это Александр и Виктория…
Глава 23
Когда Вика слегка успокоилась, Александр достал платок и тщательно вытер ее слезы:
– Викуля, ну все. Я вытащил тебя сюда на эти выходные для того, чтобы ты забылась, но ты опять начинаешь ворошить старое. Пойми, все уже в прошлом. Эта Леся действительно была очень опасна.
У нее какие-то ярко выраженные отклонения в психике. Ведь она настоящая убийца, а вела себя так, словно она капризная девочка из ясельной группы детского сада, которая требует все больше и больше конфет.
– Да не такая уж она профессиональная убийца. Она просто занимается биатлоном с самого раннего детства. Все соревнования всегда выигрывала.
– Но стреляет она дай бог каждому. Вика, ты должна понять и принять, что Леся была очень опасна и мы должны были ее ликвидировать.
– Не мы, а ты! Это сделал ты! Я согласна, что Леся – девушка себе на уме. Ведь она ставила такие рекорды, когда занималась биатлоном! Возможно, она пошла бы еще дальше, если бы не ее сомнительное умственное и психическое состояние. Но при чем тут Полина? Зачем ты убил ее мать? Это была добрейшая, замечательная женщина, которая служила в моем доме верой и правдой столько лет! И почему ты мне сказал об этом только сейчас? Я думала, что Полина не приходит ко мне убираться, потому что она заболела. То-то я никак не могла до нее дозвониться.
Мы же хотели отдохнуть, а получилось, что приехали сюда для того, чтобы ты сказал мне эти страшные вещи.
– Если бы я убрал – вернее, не я, а мои люди – только дочку, то мать все равно бы не оставила нас в покое и захотела бы докопаться до сути. Пойми, так надежнее. Да и кто виноват, что они поехали тогда вместе? Полину в ту машину никто не затаскивал, она села в нее сама. Фактически их никто не заказывал, у автомобиля просто отказали тормоза. Вот и все. Такое часто случается. Люди садятся в машину, у нее отказывают тормоза, они попадают в аварию и разбиваются насмерть. Я тебе еще раз говорю, никто ничего не заподозрил. В протоколе вообще написано, что Леся не справилась с управлением и выскочила на встречную полосу.
– Мне безразлично, что написано в протоколе. Я просто думаю о том, как мы будем с этим жить дальше.
– Вика, только не строй из себя святую! Ты же живешь после Юркиной смерти, и, по-моему, неплохо живешь.
– Не говори так! Ты же знаешь, что если я что-то и делала, то только ради тебя. Вернее, ради нас с тобой.
– Да ведь можно было хотя бы профессионалов найти. Я же предлагал тебе свои услуги, но ты от них отказалась. Сказала, что лучше Полининой дочери дать заработать. Рассказывала мне, что она профессионально занимается биатлоном, умеет держать язык за зубами, что она сделает все в лучшем виде. Она действительно сделала все в лучшем виде, да только последствия получились малоприятные. Стреляет девчонка действительно хорошо. Для нее что человек, что мишень, особой разницы нет. Такая никогда не промахнется. Да и рука у нее набита, дай бог каждому. Взгляд беспощадный. Все это ты точно угадала, но она же девчонка, а не настоящая убийца. Соплячка, одним словом. Вот и получилась обыкновенная кустарщина. То у нее голова поехала, то еще что-то. Даже собственная мать ее боялась, не могла с ней справиться. Между прочим, эта девчонка на меня так смотрела, будто в любой момент и меня убить может. Я и сам начал ее немного побаиваться. А сколько раз она меня шантажировала? Сколько раз я ей денег давал за молчание? Вроде денег дам, все мирно поре шим, так она опять дурочкой прикидывается, свои мозги отключает и опять ко мне за деньгами идет. Вика, любимая, больше никто не сможет помешать нашему счастью. Полина со своей дочерью стали участниками дорожно-транспортного происшествия и погибли в автомобильной аварии. Постарайся это понять и принять. В этом нашей вины нет. Подумаешь, найдешь себе другую домработницу. Только свистни, сейчас целая очередь выстроится. Нынче деньги нужны всем.
– Домработница домработнице рознь.
– Не беда. Обязательно найдется такая, которая тебя устроит.
Вика вновь тихонько всхлипнула.
– Саша, господи, я и сама не помню, как все это началось. Как же все это началось…
– Вика, ты о чем? – Александр обнял Вику за плечи и закурил сигарету.
– О том, как я предала Юрку и полюбила тебя. А также о том, как я заказала Юрку для того, чтобы быть с тобой.
– Вика, не понимаю. Зачем ты постоянно ворошишь прошлое? Зачем тебе это надо?
Но Вика будто его не слышала и говорила как в бреду:
– Я все пытаюсь вспомнить момент, когда я в первый раз в жизни посмотрела на тебя не как на лучшего друга своего мужа, а как на мужчину. Ведь раньше ничего подобного не было. Мы всегда были с тобой только в приятельских отношениях. А однажды между нами пробежал какойто электрический разряд. А затем эта умопомрачительная любовь… Я предала своего мужа, свой дом и свою семью. Раньше моя жизнь состояла из моей семьи, моих картин и моего дома, а после того как между нами зародилось это сумасшедшее чувство, которое сразило нас наповал, моя жизнь стала состоять уже из моей семьи, моего дома, моих картин и нашей любви. Когда мы стали тайно встречаться, ты стал ревновать меня к мужу, а я ревновала тебя к твоей жене, и наша любовь стала для меня не счастьем, а наказанием и испытанием, вынести которое было практически невозможно. Я очень долго искала выход, как выкарабкаться из этой ситуации. Я пробовала жить и с семьей, и со своей любовью, убеждая себя в том, что одно другому не мешает. Знаешь, у многих это очень хорошо получается. У многих, но только не у меня. Я убеждала себя в том, что семья постоянна, а любовь всегда переменна, и чем больше я сама себя убеждала, тем больше понимала, что моя любовь к тебе – это болезнь, которая приняла хроническую форму. Меня невозможно от тебя лечить. Это неизлечимо. А значит, моя любовь к тебе не переменна, а постоянна. Сначала Юрка был слеп и ничего не замечал, а затем он почувствовал, что я кем-то увлеклась, только он и представить себе не мог, что я не просто увлеклась, а по-настоящему полюбила, причем так, как не любила даже его. А затем у нас начались ссоры. Юрка стал часто уезжать в загородный дом, ночевать без меня, а я и не пыталась его остановить. Я вспоминаю это время как самое страшное в моей жизни. Я не могла дать счастье тебе, потому что была замужем. Не могла дать счастье Юрке, потому что давно к нему остыла. Не могла рисовать свои картины, потому что все они получались только серо-черного цвета – в то страшное время я не переносила яркие цвета. Тогда все рушилось, и я оставалась один на один со своей измученной совестью. – Немного помолчав, Вика будто набралась решимости и продолжила: – А однажды Юра приехал домой раньше обычного, схватил меня за плечи и спросил: «Ты полюбила?» Я отрицательно качнула головой, но он сказал, что очень хорошо меня знает – без любви я не буду ни с одним мужчиной. И тогда Юра сказал мне, что если я вздумаю его оставить, то останусь без гроша. Он лишит меня всего, что я имею. И тогда… Желание убрать Юрку пришло как-то совершенно спонтанно. Ты позвонил мне, мы встретились, и оба, лежа в гостиничном номере, начали рассматривать ситуацию со всех сторон. Даже если бы Юрка оставил меня без гроша и мы с тобой продолжали бы встречаться, это привело бы к еще более ужасным последствиям. Ты боялся посмотреть в глаза своему другу и сказать ему о том, что любишь его жену. Если бы это произошло, Юрка посчитал бы это предательством и начал бы ставить нам палки в колеса. Полетели бы к черту и твоя репутация, и твой бизнес. Я не хотела оставаться без денег, а ты не хотел оставаться без работы. – Вика замолчала, обхватила колени руками и глухо произнесла: – Саша, прикури мне сигарету.
