Татьяна Устинова - Пороки и их поклонники
– …Володя?..
Снова шаги, но уже другие, и прямо за лобастой башкой Архипов увидел босые ноги в джинсах.
– Володя?! Ты что?!
Кряхтя, он встал на колени и отпихнул Тинто, который все лез обниматься.
– Что случилось? Как ты сюда попал?! Господи, ты же на работу уехал! Почему ты весь грязный?! И руки! Что у тебя с руками?
Архипов тяжело смотрел на нее.
– Ты что? – остановившись, настороженно спросила Маша. – Что с тобой, Володя?
– Как ты сюда попала?
Он поднялся на ноги, придерживая спину рукой. Маша сделала шаг назад.
– По лестнице, – объяснила она растерянно, – а что такое? Кто-то закричал, Тинто Брасс залаял. Мы… вышли. Он… сразу сюда помчался, а я за ним.
Архипов все молчал.
Если бы Тинто мог говорить нормальными человеческими словами! Ну почему, черт возьми, он не говорит?!
Она вполне могла успеть забежать в его квартиру, содрать островерхий колпак и вернуться обратно – участливой и взволнованной. Она вполне могла успеть.
Тот, кто был в колпаке, показался ему не слишком большим и довольно легким, и – черт, черт, черт! – это могла быть она.
– Что тут случилось, Володя? Как ты здесь оказался?
– Мне нужно было кое-что проверить, – заявил Архипов мрачно. – Я поднялся сюда, и меня чуть не убили.
– Как?!
– Как тогда Лизавету. Помнишь, она говорила, что ее чуть не сбросили с лестницы, дня за два до смерти?
Маша растерянно смотрела ему в лицо и, кажется, не слушала.
– Ну помнишь?
– А…да.
– А меня чуть не выкинули в окно.
Она ему не поверила.
– Как тебя можно выбросить в окно? Ты что? Неодушевленный предмет?
“Я становлюсь неодушевленным, как только чувствую или вижу бездну, – подумал Архипов. – Я не могу сопротивляться. Странно, что я все-таки сопротивлялся”.
Впрочем, если бы не Лизавета, всем моим сопротивлениям цена была бы грош.
– Маша, – вдруг спросил он и вытер окровавленные ладони о светлые офисные брюки, – ты веришь в привидения?
Он знал, что в этот момент все поймет по ее лицу. Пусть самое худшее, но он должен выяснить это сейчас, чтобы больше ни на что не надеяться. Ни на какую “настоящую жизнь” с ней. Маша Тюрина вдруг стремительно подошла к нему и положила прохладную узкую ладошку ему на лоб. Он отстранился. Она потрогала его щеки.
– Вроде нет, – озабоченно сказала она и, потянувшись, потрогала лоб губами.
– Нет – не веришь?
– Нет температуры, – с досадой возразила она, – нет у тебя температуры! Пошли домой, Володя. Мне надо посмотреть твои руки, а тебе надо принять аспирин.
Он чуть не завыл.
– Маша! Посмотри на меня!
Она посмотрела. В глазах плескалась тревога и жалость.
Ох, уж эти женские глаза с их тревогой и жалостью!
Был бы он, Архипов, гениальным писателем Гектором Малафеевым, он бы объяснил себе, что все это суть пошлость и слюнтяйство и давно уже вышло из моды, а вошло вовсе другое, и нечего смотреть в них и умолять неизвестно кого – пусть кто угодно, только не она, пусть что угодно, только не то, о чем я думаю с таким напряженным скрученным страхом.
Это Лизавета его втравила, черт ее побери совсем, – в убийства, в трудные мысли и в… Машу!
“Пошли” – попросил и Тинто. – Мне здесь не нравится. Сидели бы все дома, честное слово, а то носит вас неизвестно где, а я волнуюсь и чую отвратительные запахи!”
Архипов пошел.
Думалось ему трудно, как после контузии.
– Зачем ты полез на чердак? И где Макс?
– Я хотел найти то место, из которого Лизавета вытащила деревянный круг с воском. Макс на работе. Под присмотром. Еда ему поступает регулярно.
Маша ловко сняла с него пиджак, пристроила на вешалку, вытащила запонки из манжет и закатала рукава рубахи.
– Что это такое ты делаешь?
– Мне надо промыть твои ссадины.
– Я сам промою свои ссадины. – Ему не хотелось, чтобы она о нем заботилась.
– Володя, мы должны обработать порезы!
– Ты видела ее книжку про черную магию?
– Какую… магию?
– Черную, черт возьми! – заорал Архипов. – Книжку про черную магию! Ты ее видела?!
– Видела. Она прятала в кресле какую-то ерунду. Я убиралась и нашла. Это ей в секте подарили.
– Нет, – резко сказал Архипов, – к секте книжка не имеет никакого отношения! Это я точно знаю. Ты ей купила?
– Ты сошел с ума, – отрезала Маша. – Понял?
– Ты ей купила?!
– Нет.
– Тогда кто?
– Ей подарили на собрании секты.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что она сама никогда не покупала книг. Ты видел, сколько у нас книг? Она считала, что все хорошие книги у нас и так есть, а покупать плохие – только деньги выбрасывать. Елена Тихоновна приносила ей детективы и всякую прочую ерунду, она читала и возвращала. А про магию ей наверняка подарили в секте!
Архипов зашипел, потому что она бесцеремонно сунула его руки под воду. Ладони сильно защипало.
Она мыла его руки с уверенной настойчивой бережностью профессиональной медсестры.
Почему она хочет его убедить в том, что книгу Лизавете подарили в “Пути к радости”? Или сама в это верит?
– Нож, который ты нашла под ее кроватью, как раз из этой книжки, – проинформировал Архипов, следя за ее лицом. – Ты ее не читала?
Она покачала головой, рассматривая его отмытые ладони.
– И ножей было два.
– Как два?! Один! Я его отвезла на работу и выбросила в помойку.
– Два. Вторым зарезали Маслова, помнишь, который был в нотариальной конторе? Прямо в вашей квартире зарезали.
Она посмотрела ему в лицо, пошевелила губами и ничего не сказала. Синева от глаз и висков как будто разлилась по всему лицу.
– Я тебя потерял, – продолжал Архипов, – я не знал, где ты. Я открыл дверь ключами, которые мне отдали соседи. Вошел и увидел на полу труп. С ножом в боку. Потом пришел Макс и сказал, что вас нашли на вокзале и тебя куда-то увезли.
– Господи.
Она намочила под краном руку и быстро протерла себе лицо. Потом еще раз.
– Я сунул труп в машину и увез. Я думал… что это ты его убила.
– Я не убивала.
– Что он мог делать в вашей квартире?
– Не знаю.
– Как он вообще туда попал?
– Не знаю.
– Ты знала, что дядя Гриша сделал два комплекта новых ключей?
– Зачем?!
– Я думаю, затем, чтобы убийца мог войти и выйти, – объяснил Архипов злобно.
Вода все лилась. Он с силой надавил на серебряную ручку. Стало очень тихо.
– Ты думаешь, что все это я? – спросила Маша Тюрина спокойно. – Да, Володя?
– Я не знаю. Только я тащил труп по лестнице, усаживал в машину и пер его через пол-Москвы, а потом еще скатывал ковер, потому что я очень боялся, что это ты.
Почему-то они разговаривали в ванной, как будто не было на свете никакого другого места, где они могли бы поговорить.
