Энн Стюарт - Дом теней
Всего через пять минут Джилли добралась домой. Она ехала по длинной, заросшей травой дороге, из-под колес корвета во все стороны разлетался мелкий гравий. Резко нажав на тормоза, она остановила машину на одной из семи стоянок домашнего гаража. Дрожащими руками выключила двигатель, закрыла глаза и сидела так некоторое время, стараясь избавиться от нервного напряжения.
Она ругала себя последними словами. Еще бы! С таким треском провалить все дело! Она с таким трудом настроилась на встречу с отцом, а потом позволила гарпии-секретарше удалить себя в серую гостиную, где спокойно заснула, как какая-то принцесса из дурацкой сказки. А тем временем дорогой папуля смылся в неизвестном направлении! А ведь она должна была все предусмотреть — лечь пораньше, а не маяться полночи, ломая голову над тем, как пережить встречу с отцом и помочь Дину. Ей всегда лучше думалось после спокойного и продолжительного сна.
В довершение всего она позволила этому проклятому типу вывести себя из равновесия. Он был именно таким, каким описал его Дин: чистенький, смазливый и такой самоуверенный, что хотелось стукнуть его по голове чем-нибудь тяжелым. Правда, только в одном брат не признался — Колтрейн был как раз во вкусе Дина. К несчастью, тот, по-видимому, не разделял сексуальных предпочтений Дина, иначе все могло сложиться намного проще. Тогда бы он не приставал к Джилли, как будто перед ним была сама Джулия Робертс. Он закрутил бы роман с Дином, а она осталась бы в стороне от всей этой мелодрамы.
Джилли склонила голову на рулевое колесо своей любимицы. Как ей все надоело! Она устала от постоянных забот и хлопот. Устала заботиться о старом доме, который рассыпался буквально на глазах, и который она безумно любила.
Был поздний вечер. Легендарный Дом Теней стоял, окутанный сумраком и тишиной. Даже мнимые призраки — и те хранили молчание. Дин то ли вышел прогуляться, то ли сидел в своей комнате, уставясь в светящийся монитор. А где находилась Рэйчел-Энн — знал лишь один Господь Бог. Три месяца назад она вернулась после очередного курса лечения, и как раз сейчас наступал переломный момент, когда ее снова начинало тянуть к дурным привычкам. Три месяца — на большее ее не хватало. Почти каждый вечер сестра где-то пропадала, потом возвращалась рано, трезвая и молчаливая. Если сейчас она была дома, то наверняка искала возможность сорвать на ком-то плохое настроение. Дин обладал удивительным даром исчезать именно в такие моменты.
Джилли подавила тяжелый вздох и вылезла из машины. Она снова взяла себя в руки. Конечно, она со всем справится. Ведь у нее нет вредных привычек, нездоровых пристрастий и душевных волнений. Она была сильной женщиной, настоящим борцом и могла постоять не только за себя, но и за других. Среди волн житейского моря она всегда держалась на плаву и в тяжелую минуту была надежной опорой для брата и сестры.
Джилли старательно закрыла тяжелые деревянные ворота в гараж, в очередной раз задаваясь вопросом, зачем себя утруждать, если замки заржавели, а ключи давно утеряны. Если бы дом не поглощал огромных сумм на свое содержание, то она могла бы установить в гараже автоматические ворота. У Дина было две машины, причем обе давно нуждались в ремонте. Рэйчел-Энн ездила на БМВ. Был еще ржавый остов дюзенберга, который некогда принадлежал несчастному любовнику Бренды де Лоррилард. Лишь корвет Джилли представлял собой некоторую ценность, но из-за одной машины идти на такие расходы… Да и дверные рамы насквозь прогнили, поэтому пришлось бы менять и их тоже. Нет, автоматические ворота оставались прекрасной, недостижимой мечтой.
Джилли направилась к дому по щебневой дорожке, наслаждаясь благословенной тишиной, и размышляя о том, что в постоянной нехватке денег тоже есть свои светлые стороны. Сад разросся до такой степени, что высоченные пальмы стали своеобразным экраном, поглощавшим шум большого города. Они превратили дом в оазис покоя и надежности, в настоящее убежище. Во всяком случае, до тех пор, пока Рэйчел-Энн снова не сойдет с катушек.
Джилли поднялась по лестнице на широкую, выложенную мрамором террасу. Заметив, что свет горел лишь в некоторых комнатах, она вздохнула с облегчением. Значит, у нее в запасе есть пара часов, чтобы спокойно поразмыслить над событиями сегодняшнего дня и придумать новый план для спасения Дина.
Она почувствовала, что проголодалась, поэтому сразу прошла в огромную старомодную кухню. Джилли села за длинный, трехметровый стол и серебряной ложечкой от Тиффани съела две коробочки йогурта, заедая его бутербродом с ореховым маслом, лежавшем на треснувшем блюдце из лиможского фарфора.
Она подумала о том, что завтра нужно обязательно сходить в магазин, потому что в холодильнике пусто.
Когда Рэйчел-Энн не пила и не принимала наркотиков, она питалась одними сладостями, зато Дин постоянно сидел на какой-то странной диете. Это не мешало им время от времени совершать набеги на холодильник и кладовку, унося с собой все, что им пришлось по вкусу.
Джилли поставила тарелку в старую железную мойку и направилась в дальнее крыло дома, где жил брат.
Она постучала, но ей никто не ответил. Джилли распахнула дверь, и, как всегда, подивилась внутреннему убранству комнаты. Дин поселился в помещении для прислуги, потому что сюда не добрались дизайнеры, оформившие остальную часть дома в аляповатом мавританском стиле. Он приказал снести внутренние стены, покрасить все в белый цвет и отшлифовать до блеска. Потом расставил по углам современную мебель. Дин лежал на кровати лицом вниз. В сумраке комнаты светились экраны мониторов — Дин имел привычку включать, по меньшей мере, два компьютера одновременно.
Джилли подошла к кровати и с материнской нежностью посмотрела на брата. Кондиционер работал на полную мощность, нагоняя в комнату ледяной воздух, но Джилли не стала менять температуру, она также не осмелилась выключить компьютеры. Только бережно накрыла Дина одеялом, мечтая о том, чтобы все сложилось иначе, хотя сама толком не знала, каких перемен ждала и куда бы они привели.
Оставив спящего брата в его стерильном, ледяном коконе, Джилли вернулась в уютное тепло La Casa de Sombras. Дом Теней. Иногда ей казалось, что самые мрачные тени притаились в ослепительно-белой комнате Дина.
Глава третья
Захария Редемпшен Колтрейн родился в середине шестидесятых годов и по праву считал себя детищем этого бурного десятилетия. До тринадцати лет имя, которое он носил (Редемпшен — искупление (прим. перев.), доставляло массу хлопот, хотя, по сравнению с прочими бедами, казалось сущей безделицей. К тринадцати с половиной годам рост Колтрейн составлял сто восемьдесят сантиметров, все его родные умерли, и он пустился странствовать по свету, который, как он уже убедился, был жестоким и враждебным. Для начала он сократил свое имя и стал называться просто Заком. Конечно, только в тех случаях, когда вообще считал необходимым пользоваться настоящим именем.
