Анни Эминеску - Дорога смерти
Когда мы проснулись, я не могла определить какое сейчас время суток: в подвале не было окон. Я подошла к двойным створчатым дверкам подвала и толкнула их вверх. В глаза ударил яркий солнечный свет: день был в разгаре. Наказав близнецам не высовывать носа из подвала, пока я не приду, я направилась на поиски родителей, и еще я осмотрела то, что осталось от жилища Матиаса. Его дом был в том же состоянии, что и наш. Я боролась со жгучими слезами, мысленно прощаясь со своими друзьями, сердце словно сжали в тиски от боли их потери. Я не могла себе позволить страдать слишком долго, поэтому, вознеся короткую молитву за их души, я двинулась на работу к маме и папе. Они оба были на работе, когда нас накрыло. Я надеялась, что мамина больница, где она работала старшей медсестрой, устояла; отец работал на стройке (он был инженером—проектировщиком), там негде было спрятаться. Одна надежда на его смекалку, возможно, он успел где—нибудь укрыться. Но, когда я пришла к маминой больнице, меня ждало разочарование: от нее остались руины. Так же дело обстояло и со стройкой отца. Я долго ходила по ближайшим окрестностям, я мечтала о том, что меня вдруг окликнет папа, живой и здоровый, но сказки не произошло.
Я вернулась к мальчикам на закате. Я все же буду ждать, я не хочу верить, что родителей больше нет. Они вернутся обязательно. А пока нужно подумать о пропитании. Я нашла пару сухих одеял, когда бродила в поиске мамы и папы. Завернув в них Лео и Лукаса, я уложила их спать, а сама, зарядив винтовку и настроив прицел, отправилась на поиски еды.
Побродив как минимум два часа в тщетных поисках, я неожиданно наткнулась на склад. Скорее всего, там были консервы, но было препятствие: он охранялся вооруженными людьми. Там образовалась небольшая община, и едой они делиться были не намерены. Я, скрываясь в темноте и двигаясь как можно тише, обошла склад по всему периметру, выискивая альтернативный вход. Я нашла вентиляционный люк — значит, в этом складе есть небольшие шахты, отлично! То, что надо: по лазанью в шахтах я уже профи. Я присела недалеко от склада прямо на землю и стала дожидаться глубокой ночи. Когда четыре вооруженных мужчины стали клевать носом, я встала и направилась к люку. В него я забралась легко, но винтовку пришлось оставить снаружи в кустах: она мешала передвигаться. Я ползла по узкому проходу минут десять, пока не услышала голоса: разговаривали мужчина и женщина. Я двинулась в сторону говоривших. Когда я подползла к решетке, моим глазам предстала просторная комната, до отказа забитая разными консервами. Мой желудок тут же заурчал, реагируя на мое слюноотделение. Я была очень голодна, но в первую очередь нужно покормить мальчиков. Двое людей, которые переговаривались о том о сем, ушли, чтобы сменить караул. Едва их голоса затихли вдалеке, я толкнула решетку ногой и влезла в комнату. Я затолкала в рюкзак как можно больше банок, он едва застегнулся. С полным рюкзаком обратно я возвращалась медленнее, каждую секунду ожидая, что кто—нибудь обнаружит пропажу и поднимется тревога. Знаю, это был иррациональный страх, ведь консервов там не счесть и совсем маленькое их отсутствие даже не заметят, но я ничего не могла с собой поделать.
К Лео и Лукасу я вернулась на рассвете, меня едва держали ноги, я была вся исцарапана, в синяках, жутко слипались глаза, я на силу держала их открытыми, но оно того стоило. Когда близнецы проснулись, я подала им открытые ножом банки с тунцом. Смотря, как они уплетают банку за банкой, как блестят их глаза от удовольствия, я наконец смогла расслабится. Сил поесть самой уже не было, я отключилась. На следующий день я отвела мальчиков к источнику питьевой воды нашего города, реке Тиете: нам надо было отмыть всю грязь, что была на нас. Предварительно я вернулась в небоскреб, который нас спас, и прошлась по верхним этажам в поисках одежды. Этого добра было много, я забила чистым бельём и верхней одеждой для себя и мальчиков две спортивные сумки, которые нашла тут же, еще прихватила с собой туалетные принадлежности и средства гигиены. Мы помылись в реке с наслаждением, словно это было горячее джакузи. Когда ты теряешь все привычное, радуют даже такие мелочи жизни.
Я повадилась навещать тот склад через каждые три дня, меня ни разу не обнаружили, мальчики приобрели здоровый цвет лица за счет умеренного питания. Они меня беспрекословно слушались и ни в чем не перечили. Лукас был очень заботливым малым: он всегда укрывал меня, когда я засыпала, уставшая после ночных вылазок, он обнимал меня, когда я становилась грустной из—за родителей. Сами мальчики не заикались о маме с папой: им было страшно знать правду, они предпочитали неведенье.
***
К концу третьего месяца консервы на складе закончились. Еда закончилась практически у всех выживших, так как основную часть продуктов смыло, а тех крох, что оставались, едва хватило на эти месяцы. Люди стали выходить из своих укрытий в поисках еды, я прекратила свои выползки по ночам: с каждым днем на улицах города становилось все опасней. Люди безумствовали от голода, иногда мы с мальчиками, сидя в своем подвале, слышали истошные человеческие крики, словно кого—то убивали, по телу бежали мурашки, а сердце тревожно замирало от страха. Мы снова начали голодать. Я уже потеряла всякую надежду на возвращение родителей. Теперь у близнецов была только я, и я должна была спасти их от этого кошмара, чего бы мне это ни стоило.
Пересилив свой страх, я всё—таки вышла на улицу ночью: нужно было раздобыть еды для мальчиков. Прихватив винтовку, я отправилась на окраину города, в небольшой сгусток нашего тропического леса. Я планировала подстрелить хоть какую—нибудь живность. Когда я добралась до назначенного места, прошло уже более двух часов. Я прилегла на живот на небольшом возвышении, настроила прицел, прикрутила глушитель, который шел в комплекте с винтовкой, и замерла в ожидании. Первая моя жертва появилась на рассвете — птица цесарка, по виду она напоминала домашнюю индюшку и была довольно крупной. Я подстрелила ее, не моргнув глазом. Быстро ощипав ее прямо на месте, я забросила тушку в рюкзак.
***
Я нашла метод пропитания — охоту, но мне становилось все страшнее и страшнее выходить на улицу: люди сошли с ума окончательно и стали беспричинно нападать друг на друга. Те, у кого еще оставался здравый смысл, предпочитали прятаться. В таком кошмаре прошло еще три месяца. Я как можно реже выбиралась наружу. На улицах стали появляться новые трупы, теперь уже зверски убитых людей.
По ночам я раздумывала о дедушке с бабушкой, которые жили в горах на Аляске: возможно, у них там не все так плохо и дедушка с бабушкой живы. Я думала о том, чтобы отправится к ним, но еще не решалась на эту авантюру.
