Нора Робертс - Голос из прошлого
— Бабуль, ты дома? — С цветами в руках она направилась к спальням и удивленно вздернула брови, услышав движение за бабушкиной дверью.
— Тори? Милая моя, я сейчас выйду. Иди в кухню и… достань себе чаю со льдом.
Тори пожала плечами и пошла на кухню. Ей показалось, что за ее спиной послышалось приглушенное хихиканье. Положив цветы на угол стола, она открыла холодильник. Ее ждал кувшин с охлажденным чаем, приготовленный по любимому ее рецепту, с ломтиками лимона и листьями мяты. "Бабуся никогда ничего не забывает", — подумала Тори, и на глазах у нее навернулись слезы нежности.
Она сморгнула их и услышала торопливые бабушкины шаги.
— Господи боже, ты так рано! Я ожидала тебя после полудня или ближе к вечеру.
Маленькая, тонкая и проворная Айрис Муни ворвалась в кухню и крепко обняла Тори.
— Мне пришлось выехать пораньше, и я ехала не останавливаясь. Я разбудила тебя? Ты плохо себя чувствуешь?
— Со мной все в порядке. Дай вот на тебя посмотреть. Ах, деточка, вид у тебя замученный.
— Немного устала. Но ты, ты выглядишь чудесно.
Это было действительно так. Конечно, шестьдесят семь лет жизни избороздили ее лицо, но они не изменили матового, словно цветок магнолии, оттенка кожи, не затуманили глубину темно-серых глаз. Бабушка заботилась о здоровье и своей внешности.
"А вот девочка совсем махнула на себя рукой", — грустно подумала Айрис.
— Садись-ка. Я сейчас приготовлю завтрак.
— Не беспокойся, ба.
— Тебе делать нечего, как спорить со мной, да? Садись. — Она показала на стул около кухонного стола.
— Какая прелесть! — Айрис схватила тюльпаны и с восхищением их оглядела. — Какая же ты милочка, Тори. Ты лучше всех.
— А я скучала по тебе, бабуля. Извини, что давно не приезжала.
— Ну, у тебя есть собственная жизнь, и это вполне естественно. А теперь расслабься, и, когда немного переведешь дух, расскажешь о своем путешествии.
— Оно окупило каждую милю пути. Я нашла чудесные вещи.
— У тебя мой глаз на все красивое.
Айрис подмигнула и обернулась как раз в тот момент, когда ее внучка разинула рот при виде входящего в кухню мужчины.
Он был высок, как дуб, с грудью широкой, как «Бьюик». Седые, коротко стриженные волосы отливали серебром, глаза были ярко-карие, со слегка опущенными наружными уголками, словно у бассета. Цвету глаз соответствовал коричневый загар. Мужчина откашлялся с преувеличенным старанием.
— Э… мисс… я прочистил трубу.
— Сесил, не будь ханжой. — Айрис отставила в сторону коробку с яйцами. — Краснеть нет никакой необходимости. Моя внучка не упадет в обморок, узнав, что ее бабушка заимела поклонника. Тори, это Сесил Экстон, из-за которого я до десяти утра еще не одета.
— Айрис, — щеки у него вспыхнули пламенем. — Рад познакомиться с вами, Тори. Ваша бабушка так ждала вас.
— Как поживаете? — спросила Тори, не найдя ничего более подходящего. Она протянула руку, уже понимая, что заставило бабушку хихикать за дверью спальни, словно увидела сцену воочию.
Она быстро прогнала видение и посмотрела на Экстона так же смущенно, как он взирал на нее.
— Вы… вы слесарь, мистер Экстон?
— Да, он как-то пришел починить водонагреватель, — вставила Айрис, — и с тех пор все время согревает меня.
— Айрис, — Сесил опустил голову, вздернул могучие, как две горные вершины, плечи, но не смог скрыть улыбку. — Я, пожалуй, поеду, надеюсь, вы останетесь довольны своим пребыванием здесь, Тори.
— Не вздумай улизнуть без прощального поцелуя.
Айрис решительно подошла к Сесилу, обхватила его лицо ладонями, притянула и крепко поцеловала прямо в губы.
— Вот видишь, молнии не сверкают, гром не гремит и девочка не падает в обморок.
Она снова поцеловала его и легонько потрепала по щеке.
— Иди, красавчик, удачного тебе дня.
— Наверное, попозже увидимся.
— Да уж, постарайся. Мы ведь это уже решили, Сесил. А теперь катись, мне надо поговорить с Тори.
— Уже ухожу. — И, нерешительно улыбаясь, он повернулся к Тори: — С этой женщиной спорить — себе дороже, голова заболит.
Он снял выцветшую синюю кепку с крючка на стене, нахлобучил ее и поспешил прочь.
— Правда, замечательный парень? — спросила Айрис и без всякого перехода добавила: — У меня есть очень хороший бекон.
Айрис положила бекон в старую черную сковородку с высокими бортиками. — Я очень в тебе разочаруюсь, Тори, если тебя шокирует мысль о том, что твоя бабушка живет сексуальной жизнью.
— Да нет, я ничуть не шокирована, но, по правде говоря, мне как-то не по себе. При мысли о том, что я едва не стала свидетельницей…
— Да, ты раненько приехала, дорогуша. Я сейчас поджарю яичницу, и мы с тобой устроим себе хороший поздний завтрак.
— Да уж, у тебя, наверное, разыгрался аппетит.
Айрис мигнула, а потом, откинув голову, расхохоталась.
— Да, ты права, моя девочка. Хорошо сказала, а то я беспокоюсь, моя конфетка, когда ты не улыбаешься.
— А с какой стати мне улыбаться? Ведь это ты ведешь сексуальную жизнь, а не я.
Айрис забавно склонила голову набок.
— А кто в этом виноват?
— Ты. Ты первая познакомилась с Сесилом.
Тори достала два стакана и налила чаю. "Много ли на свете женщин, — подумала она, — у которых бабушка состоит в пылкой связи со слесарем?" Она не знала, гордиться ей этим обстоятельством или смеяться.
— Он, кажется, очень приятный человек.
— Да, он такой. Но, что еще важнее, — он хороший человек.
Айрис потыкала вилкой бекон и решила сразу взять быка за рога:
— Тори, он живет здесь.
— Живет? Ты живешь с ним?
— Он хочет жениться, но я не уверена, что хочу того же. Так что я провожу эксперимент.
— Не знаю, что и сказать тебе. А ты маме об этом говорила?
— Нет и не собираюсь. Могу обойтись без поучений о том, что живу в грехе… Твоя мама самая большая заноза в моей заднице… И почему дочь моя стала такой трусливой женщиной — никак не могу понять.
— Чтобы выжить, — тихо ответила Тори, но бабушка презрительно фыркнула.
— Она бы прекрасно выжила, если б бросила этого сукина сына, за которого вышла замуж двадцать пять лет назад, времени было достаточно. Ну, это ее собственный выбор, Тори. Если бы у нее была хоть капля мужества и здравого смысла, она бы вышла замуж за другого. Ты же вот сумела выбрать.
— Я?! Не знаю, из чего и кого я могла выбирать. Не знаю, что хорошо, а что плохо. И вот я здесь. Совершила круг и явилась туда, где все начиналось. Знаю лишь, что у меня есть долг. Вот и все, что я знаю, и ничего не могу изменить.
