Лиза Джексон - Блудная дочь
– И что же?
Подошла Люси, положила на стол пару бумажных салфеток с картой Техаса, поставила две длинногорлые бутылки и пару стаканов, затем, словно вспомнив в последний момент, вернулась с полдороги и бросила на исцарапанную стойку закуску – пакетик арахиса в скорлупе.
– Еще что-нибудь? – поинтересовалась она.
– Да нет, вряд ли, – ответил Нейв.
– Если что, вы только скажите!
– Непременно. – Нейв наполнил свой стакан и снова впился взглядом в Шелби: – Продолжай.
Ледяной холод сжал ее сердце.
– У нас... – полушепотом произнесла она, – у нас с тобой... был ребенок. Дочь.
«Ну вот и все. Слово сказано».
Широкая ладонь Нейва застыла в воздухе, глаза сощурились, словно он смотрел сквозь прицел.
– Что?! – хрипло выдохнул он.
– Это правда.
Наступило молчание – тяжелое, оглушительное.
– И ты ничего мне не сказала? – едва шевеля губами, произнес он наконец. Глаза его потемнели, словно небо перед грозой; на враз осунувшемся лице резко обрисовались высокие скулы.
– Не сказала.
– Где она?
– Не знаю.
– Не знаешь?! – рявкнул он, но тут же, спохватившись, понизил голос до шепота: – Как так не знаешь, черт побери?
– Я... я верила, что она умерла сразу после рождения, – пробормотала Шелби, чувствуя, как стремительно покидают ее последние силы.
– Что значит «ты верила»? А сама-то ты где была в это время?
Слова Нейва звучали горькой насмешкой. Он молчаливо обвинял ее во лжи – и Шелби его понимала.
– Роды были очень тяжелыми, – принялась объяснять она, сама понимая, как жалко звучат ее оправдания. – Мне давали какие-то лекарства. Я почти не осознавала, что происходит вокруг. А потом, когда пришла в себя, все вокруг твердили, что малышка умерла и я поверила. Но теперь думаю, что меня обманули. Ее отняли у меня. И где она теперь – не знаю. Должно быть, ее кто-то удочерил.
– Постой!
Нейв поднял ладонь, бросив на Шелби предостерегающий взгляд. Проследив за направлением его взгляда, она заметила, что барменша Люси навострила уши и, протирая стойку, незаметно придвигается к ним все ближе.
Нейв вытащил из кармана потрепанный бумажник и швырнул на стойку пару банкнот.
– Пошли, – приказал он, сдергивая Шелби с табурета. – Здесь не место для откровений. Сдачу оставь себе! – бросил он барменше, обернувшись через плечо, и потащил Шелби за собой по узкому коридорчику между кухней и туалетом к задней двери заведения.
Он толкнул дверь плечом, и Шелби ошеломленно заморгала. Непривычно яркий солнечный свет ударил ей в лицо, раскаленный воздух обжег легкие. Над мусорным баком, привалившимся к стене салуна, гудел мушиный рой; с улицы доносилось ленивое урчание моторов.
Подхватив Шелби под локоть, Нейв повлек ее по выщербленному асфальту к автостоянке.
– Куда ты меня тащишь? – поинтересовалась она, тщетно пытаясь выдернуть руку.
– Ко мне.
– К тебе – это куда?
– На ранчо. В нескольких милях от города.
– Ни за что! – Она уперлась каблуками в асфальт.
– Предпочитаешь вести разговор здесь? – И он выразительно кивнул в сторону дороги.
Шелби и сама уже заметила, что, проезжая мимо стоянки, водители все как один замедляют ход. Какой-то тип в авиационных очках-«консервах» и бейсболке с надписью «Техасские нефтяники» аж шею вывернул, чтобы получше разглядеть интересную парочку.
– Как видишь, тебя здесь узнают, – без особой нужды уточнил Нейв.
– Вижу. – Секунду поколебавшись, она решилась на компромисс: – Только я поеду на своей машине, хорошо?
Он кивнул и отпустил ее руку:
– Поезжай за мной.
«Нефтяник» в бейсболке откровенно затормозил и впился в Шелби плотоядным взглядом. Поморщившись, она распахнула дверь «Кадиллака». Нагревшиеся кожаные сиденья едва не дымились; Шелби поспешно включила кондиционер на полную мощность, закрыла окна и вслед за грузовичком Нейва вырулила на дорогу.
«С ума сошла! – твердила она себе, торопливо нацепляя на нос солнечные очки. – Поздороваться не успела – и уже едешь к нему домой! О чем ты вообще думаешь?»
Город остался позади, и дышать стало чуточку легче. С полчаса дорога петляла по холмам; мимо проносились поля, огороженные колючей проволокой, где устало щипали скудную иссохшую траву коровы и овцы. Порой на обочине мелькали высокие дубы или колючие заросли сумаха. Наконец за пересохшим ручьем Нейв свернул в дубовую рощицу; здесь от шоссе ответвлялся разбитый проселок, что вел к его наследственным землям.
«Кадиллак» тяжело переваливался на выбоинах; торчащие из земли корни деревьев хватали его за колеса. Шелби чертыхалась сквозь зубы, крепче сжимая скользкий от пота руль. Наконец дубы расступились, и взору ее открылись владения Нейва.
Так вот что щедрая судьба даровала в удел Неваде Смиту! Несколько сот акров бесплодной каменистой земли, лачуга, которую домом не назовешь даже из вежливости, десяток коров да пяток лошадей – изможденных клячонок, с безнадежной покорностью пригибающих головы к серо-желтой траве.
Прямо скажем, не рай на земле. Совсем не рай.
Шелби припарковала «Кадиллак» у полуразвалившегося амбара. Не дожидаясь, пока уляжется пыль и испарится смелость, решительно вышла из машины.
Нейв ждал ее на крыльце.
И не он один. Пес-полукровка, завидев на хозяйской земле чужого, разразился отчаянным лаем.
– Тихо, Крокетт! Все в порядке! – прикрикнул на него Нейв.
Пес пригнул голову, ощерив зубы; шерсть на холке поднялась дыбом, из горла вырывалось низкое глухое рычание.
– Хватит!
Рычание замолкло, но блестящие подозрительные глаза пса не отрывались от Шелби. Пес ждал только кивка от хозяина, чтобы прыгнуть и вцепиться пришелице в горло.
– Хватит, я сказал!
Нейв нагнулся и потрепал пса по холке.
– Входи, – пригласил он Шелби, распахнув выгоревшую на солнце дверь.
В доме оказалось ненамного прохладнее, чем снаружи. Пол застелен истрепанным ковром.От сборной разнокалиберной мебели так и несло дешевыми распродажами; если у Нейва Смита и водились деньжонки, к удобству и комфорту он явно был равнодушен. На журнальном столике, знававшем лучшие времена, валялось в беспорядке несколько журналов.
Нейв провел Шелби через кухню – размером немного больше почтовой марки – и вывел на задний двор. Здесь, в тени деревьев, было почти прохладно; она с облегчением вдохнула полной грудью.
– Садись, – коротко предложил он, указывая на пыльный пластиковый стул у столика. – Чаю со льдом хочешь?
– А у тебя есть? – с невольным удивлением откликнулась Шелби.
Рассиживаться за чаем в доме у Нейва Смита ей вовсе не хотелось, однако в горле пересохло, а внутри все тряслось, словно у мухи, попавшей в клюв к мухолову.
