Галина Романова - Преступно счастливая
— Побереги деньги, малыш. Они тебе еще пригодятся. Жду тебя у себя через час. Опоздаешь, сама виновата.
— Не опоздаю, — пошевелила Мила носиком. — Я уже у тебя во дворе, подруга. Так что открывай…
Глава 4
Утро не время для смерти, понял он, рассматривая восход солнца с балкона. Слишком агрессивен зарождающийся свет. Слишком ярко. Через какое-то время день заполнится звуками. Их будет очень много. В многообразии шума невозможно уловить слабое дыхание смерти. Слишком громко.
Он недовольно поморщился, осмотрел балкон. Очень пыльно. Цементная пыль, песок, белый налет штукатурной смеси. Можно наследить, да еще как. Если сюда явится новичок или грубиян, то наследит непременно. Он же…
Он же ходит тихо, аккуратно, не оставляя следов, как сама смерть, которую он выбрал себе в помощники.
Сравнение ему неожиданно понравилось, и он стал жутко горд собой. Даже в груди с левой стороны что-то сладко екнуло и заныло.
Он молодец! Он мастер! Кто бы что о нем ни думал и ни говорил, он умен, хитер, изворотлив и изобретателен. И его никогда не поймают. Потому что он тщательно готовится. Он думает, прежде чем что-то сделать. Много думает. Отрабатывает варианты, вдруг что-то пойдет не так. Вот и сейчас на этом пыльном балконе строящегося дома он торчит на восходе солнца не просто так. Он думает! И наблюдает. И считает.
До тех окон напротив, за которыми маячил с вечера силуэт девушки, дом еще не достроился. Еще один этаж. Но это его не смущало. Он видел то, что ему надо было видеть. Он представлял все действо так живо, как если бы сидел в партере театра и смотрел на сцену. Он знал, что и как будет. Знал, что не станет торопиться. Время у него есть. Время, пока о ней и ее интересном положении не узнали все.
Какая же дура! Какая же дура оказалась эта Маша, корчившая из себя поначалу недотрогу и скромницу. Как ловко она обвела вокруг пальца всех их. Как умело интриговала и использовала мужчин. И наживалась, наживалась на них.
Тварь!
Ну, ничего. Скоро он за ней придет. Он вместе со своей безмолвной спутницей, не оставляющей следов на пыльном полу. Придет, но не утром. И не днем. Вечером. Поздним вечером. Когда тихо, когда сладко дремлется в мягких подушках. Когда движения вялы, а мысли путаются. Идеальное время для убийства! Просто идеальное!..
Солнечный луч ударил по ее окнам. Ему даже почудилось, что он слышит слабое дребезжание стекол. И тут же поморщился. Слишком много света. Слишком много звуков. Тех, что не доступны обычному человеческому уху. Тех, что слышит только он.
Что-то заставило его отступить на пару шагов назад. В тень балконного проема. И не зря. Не сработай его чутье, она бы его точно заметила.
Она проснулась! Она выглянула из окна и посмотрела, кажется, именно туда, где он мгновение назад стоял. Он вовремя спрятался!
Что же ее, интересно, разбудило? Яркое солнце? Утренняя распевка птичьего хора? Или неожиданный телефонный звонок? Или интуиция, шепнувшая ей в утреннем сне об опасности?
Последнее вряд ли. Он высокомерно оскалился. Эта девушка не так осторожна и труслива, чтобы что-то прочувствовать. Он был уверен, что интуиция будится страхом. Простым, незатейливым, от которого липнет рубашка к лопаткам и дико хочется в туалет. Постоянный страх со временем порождает осторожность. Не оступиться бы! Не пропасть! Не попасться! Осторожность нога в ногу прошагала с ним по жизни, поучая, предостерегая, вооружая.
Страх и осторожность — вот что его всегда спасало. А интуиция…
Ой, да называйте как хотите!
Девушка Маша неожиданно вышла на балкон. В чем мать родила! Бесстыжая! Но красивая и желанная. Он тут же ощутил ладонями мягкую нежность ее кожи. Почувствовал на своем теле ее дыхание. Вспомнил, как скользят ее волосы по его плечам и животу.
Волнительно! И даже возбуждает! Но это ничего не меняет. Маша наделала кучу ошибок. Их исправить уже невозможно. И поэтому он ее приговорил. Вот так-то…
Глава 5
— Сережка! Вот смотри!
На Сергея, лежавшего на диване с пультом от телевизора, посыпался денежный дождь. Купюры, мягко ссыпавшиеся ему на грудь и живот, были новенькими, хрустящими. Он лениво улыбнулся. Небрежно скомкал деньги и протянул жене:
— Не отказала, стало быть?
— Нет! Даже посочувствовала! Чаем напоила! С таким дерьмовым, скажу я тебе, печеньем! Мы с тобой такое печенье в нужде не кушали. Теперь-то… — И Мила счастливо рассмеялась. — Ну что теперь?
— А что теперь? — Он резко сел, протянул руки к жене и шевельнул пальцами, как если бы звал ребенка. — Теперь мы с тобой осуществим задуманное, детка. Нам и не хватало-то всего ничего. Ты даже лишку у Машки взяла. Иди ко мне…
Мила с разлету опустилась на его коленки. Обняла за шею, уткнулась губами в щеку. От мужа пахло модной туалетной водой и дорогим лосьоном для бритья. Она обожала этот дорогой запах. Обожала своего мужа, который вопреки всем предсказаниям не стал неудачником. Обожала все его затеи, результатом которых стали резко поднявшиеся доходы в их семье. Бизнес бизнесом, а подпитка не помешает. Так любил приговаривать Сережа, сворачивая в тугую трубочку доллары после очередной удачной операции.
Бизнес недавно они продали. Так что если Машка вознамерится проверить, автосервиса, где Сережа был хозяином, она не найдет. И квартиры, которую они купили, тоже нет. Они ее благополучно продали. Загвоздка в машине, правда, оставалась. И еще в ребенке.
Машину Сережа категорически отказался менять. Она его устраивала. А ребенка просто-напросто у них не было. Решили пока не спешить. А коляска с ребенком, с которой Машка их однажды с Сережей увидала, была соседской. Попросил человек присмотреть за девочкой, чего не помочь!
Машу они в тот день еще издалека заметили. И решили немного подразнить, разыграть сцену абсолютного семейного счастья. Та стояла, не двигаясь с места. Значит, проняло.
— И еще как! — фыркала потом весь вечер Мила. — Я ее знаю как облупленную! Вместе росли, вместе из города родного свалили. Вместе в коммуналке комнату снимали. Я ее очень, очень, очень хорошо изучила.
— Ну, раз ты так ее хорошо изучила, давай придумаем что-нибудь, — загорелись тогда у Сережи азартным огнем глаза. — А? Малыш? Что скажешь?
— Не знаю… Надо бы все узнать для начала о ней, а тогда уж…
И она начала за Машей следить, собирать о ней информацию. По скупым крохам собирала. И поначалу, год, наверное, они вообще не знали, куда и что применить.
— Все как-то мелко, Мил, как-то пусто, — морщился Сережа недовольно. — Корчила из себя твоя Маша, корчила, а ничего в итоге не представляет. Ну, никакого интереса!
