Татьяна Устинова - От первого до последнего слова
– Это значит, мне на работу нужно приехать к семи, что ли, я не поняла?
– Мария Георгиевна, ну вы же знаете!
– Знаю, – сказала она, и в голосе у нее звучали какие-то странные, то ли уважительные, то ли, наоборот, насмешливые нотки. – И вот клянусь вам, если бы не вы, Дмитрий Евгеньевич, а кто другой мне сказал, чтоб я к семи на работу приперлась, я бы!..
И совершенно изменив тон:
– Кого первого берем?
– А вы кого предлагаете?
– Я предлагаю желудок.
Долгов подумал немного.
– Ну хорошо, давайте желудок, потом желчный пузырь, а следом девушку. Да?
– Думаю, да.
– Или нет. Давайте девушку сначала, а потом уже этих. С ними по крайней мере все понятно, а у нее могут быть осложнения.
– А если у нас с ней все затянется? У нее же там проблемы какие-то?
– В клинике у нее не все сходится с данными обследования, – сказал Долгов и еще немного подумал. Трубка ждала. – Ну, хорошо, Мария Георгиевна, тогда давайте, как вы предлагаете, сначала желудок, потом пузырь, а потом уже ее!
– А все-таки зря вы, Дмитрий Евгеньевич, от милицейского сопровождения отказались!
И они попрощались до завтра, вполне довольные друг другом.
Мария Георгиевна заведовала отделением реанимации в триста одиннадцатой клинической больнице, и лучшего анестезиолога еще свет не рождал. Долгов старался оперировать только с ней, даже когда это было не слишком удобно, даже когда остальные обижались, даже когда приходилось оперировать в других больницах, где, разумеется, никаких пришлых анестезиологов не жаловали.
Телефон опять зазвонил, когда он съезжал со МКАДа в город.
– Дима, – сказала Алиса приглушенно, явно закрыв трубку рукой, – я ему уже рассказала все, что знала!
– Переходи к тому, чего не знаешь.
– Дим, ты где?!
– Уже недалеко, – лихо соврал Долгов. – Тебе осталось продержаться совсем недолго.
– Да я уже не знаю, о чем с ним говорить!
– Расскажи ему биографию Христиана Теодора Альберта Бильрота. [1]
– Зачем?!
– Ну, чтоб вам было о чем поговорить. Вдруг она его увлечет? В смысле, биография Бильрота увлечет Михаила Ефимовича.
– Дим, у тебя точно ничего не случилось?
По голосу и по вопросу было абсолютно понятно, что отвечать нужно правду, только правду и ничего, кроме правды.
– Алисочка, – сказал он специальным подхалимским тоном, – я ехал по МКАДу, и там, где поворот, знаешь, от сороковой больницы…
– Знаю, там всегда аварии!
– Вот именно.
– Дима, ты попал в аварию?!
– Нет, я не попал в аварию. В аварию попали другие люди, и я довольно долго с ними возился.
– И… что? – спросила она тихо. – Всех спас?
– Ты как гаишник! – рассердился Долгов. – Он тоже спрашивал какие-то глупости в этом духе!
– Понятно.
– Да все нормально, правда! Я тебе потом расскажу. – И тут он подумал, что нужно обязательно позвонить в сороковую или даже съездить, узнать, как там тот самый, с кровотечением и «острым животом», Андрей или Сергей, он уже и не помнил точно!..
Профессор Потемин часто повторял, что хороший врач обязан заниматься пациентом – от начала и до конца лечения. Плох тот хирург, который умеет лечить только «ножиком». «Ножик» – великая штука, но больного нужно еще уметь выхаживать и, как это ни банально, заботиться о нем.
Долгову нравилось слово «выхаживать» – что-то старомодное было в нем, старомодное и очень надежное!..
– Я скоро буду, – сказал он в мобильник, где уже пиликал параллельный вызов. Профессор быстро оторвал трубку от уха, чтобы посмотреть, чей именно вызов, и не узнал номер. Значит, какой-нибудь новый или только что поступивший больной. – Жди меня и налегай на биографию Дюбуа-Реймона.
– Ты же сказал: Бильрота!
– Реймон тоже великий врач, ничуть не хуже твоего Бильрота, – быстро выговорил он. – Ну все. Пока.
– Я тебя жду, – сказала Алиса очень тихо.
Она могла бы сказать – я тебя люблю, я все время по тебе скучаю, несмотря на то, что мы много лет вместе и уж должны бы привыкнуть друг к другу! Еще она могла бы сказать – приезжай скорей, я замучилась без тебя, ты очень долго не едешь, а завтра у тебя тяжелый день, и мы опять ни о чем не поговорим, и когда наконец доберемся до дома, ни у тебя, ни у меня уже не будет сил на беседы.
Я волнуюсь за тебя, могла бы сказать она. Беспокоюсь. Я схожу с ума, когда ты будничным тоном говоришь про аварию на МКАДе. Я знаю, как ты устал, и знаю про три твои завтрашние операции, одна другой тяжелее, и про больную, которая теперь будет морочить тебе голову, и про ее нервного мужа, и про заведующего отделением, который хочет доказать главврачу, что Дмитрий Евгеньевич – не бог отец и бог сын в одном лице, мол, мы тоже не лыком шиты, кое-что понимаем и в институтах обучались! Он-то хочет доказать и докажет, а тебе придется все это выслушивать, принимать умный вид – ах, как я хорошо знаю это твое выражение, когда внешне ты спокоен и внимателен, а внутренне напряженно считаешь минуты, когда уже можно будет уйти от нелепых, дурацких, забирающих драгоценное время разговоров к своим операциям, к своим больным!
Я понимаю, что ты занят – именно потому ты не спросил меня ни о чем, хотя знаешь, что утром я была у врача. Я пользуюсь «Миреной» – вот уже пять лет, с тех пор, как она появилась на рынке, – и именно поэтому у нас с тобой нет никаких проблем с незапланированной беременностью, я не покупаю ежесекундно тесты и не мучаюсь подозрениями, что все сроки прошли, а ничего не происходит! Ты не спросил не потому, что тебе наплевать на меня и на мои проблемы, а потому что у тебя полно своих!..
Я так тебе сочувствую, могла бы сказать она, и изо всех сил стараюсь помогать – вот Михаила Ефимовича развлекаю, например! – но что моя помощь в сравнении с трудностями твоей жизни!
Так мало я могу. Почти ничего.
Наверное, если бы у Долгова было пять минут, или даже две, он тоже подумал бы о чем-нибудь романтическом и любовном, но у него не было ни двух, ни пяти. Вызов все пиликал, он еще раз взглянул на номер и ответил.
– Хочешь, анекдот расскажу? – весело спросили из трубки. – Или ты на заседании Британского хирургического общества в Британской королевской медицинской академии?
Долгов, который начал улыбаться, едва заслышав этот голос, сообщил, что он в машине, а не на заседании.
– Домой, что ль, едешь?! – удивились в трубке. – Да быть такого не может! У тебя, по моим подсчетам, сейчас самый разгар рабочего дня!
– Я на встречу еду, Эдик.
– С девушкой встречаешься, конечно?
– С девушкой и с юношей, – сообщил Долгов.
– Как?! – поразилась трубка. – Сразу с обоими?! Это что-то новое в твоей жизни, Дмитрий Евгеньевич! На эксперименты потянуло? А девушка хорошенькая?
