Джоанна Росс - Тайные грехи
– Четырнадцать лет? – Ли замерла, осматривая внутреннее убранство шатра. Пол был устлан восточными ковриками и роскошными подушками с золотым и серебряным шитьем. Здесь же поражали воображение марокканские гобелены. – Но мы только два месяца как познакомились.
– Когда я учился в Оксфорде, мне попалась на глаза твоя фотография. Ты была в длинном белом платье с розовой атласной отделкой, с розовой лентой в волосах. Серьги из натурального жемчуга подчеркивали изящество твоих ушек.
– Это было на вручении наград Академии киноискусств. – Ли была поражена его памятью. Даже она сама не вспомнила бы о серьгах – первой драгоценности, подаренной ей отцом. – Кажется, мне было тринадцать.
– Двенадцать. Тогда-то я и полюбил тебя, Ли.
Слова повисли в воздухе, словно умоляя Ли протянуть руку и взять их. Все зависело только от нее. Она была вольна отринуть то, что он ей предлагал, и Халил – настоящий джентльмен – никогда больше не заговорил бы об этом. Или отдаться влечению, которое нарастало в ней с первого дня в Абу-Даби.
Ли заметила, что для человека, в жизни которого секс занимал не слишком большое место, она стала на удивление чувственной особой. Уж не Мэтью ли открыл потайную дверцу, отпуская на волю ее сокровенные желания?
– Не верится, что ты меня любишь, – вымолвила она. Ночь становилась холоднее. Халил опустился в углу на колени и зажег маленькую жаровню.
– Почему?
Он зажег также ладан в медной плошке. Ли знала местную традицию доставлять таким образом удовольствие гостям.
– Ты красива, умна, чувственна…
– Но ты же сказал, что полюбил меня еще девчонкой.
– Полюбил женщину, которую разглядел в глазах двенадцатилетней девочки.
– Я должна тебе кое-что сказать. Он улыбнулся.
– Можешь сказать это сидя? Или так и будешь всю ночь стоять на пороге, готовая при первом же прикосновении сорваться с места и убежать?
Ли вошла внутрь шатра и опустилась на удобные шелковые подушки. Халил прилег рядом. Из-за жары Ли заплела косу и завязала белой ленточкой. Однако одна непокорная прядь избежала общей участи. Халил взял ее и едва ощутимо пощекотал Ли щеку и горло. Потом потянул за ленточку – она полетела на роскошный алый ковер. Халил замер, завороженный хитрым – на французский манер – переплетением прядей, однако вскоре возобновил прилежно распускать их.
Ли твердила себе, что нужно остановить Халила, возившегося с ее косой. Но слова протеста замерли в горле.
– Пойми… Это не так просто…
– Я понимаю. – Он наконец-то сладил с косой; волосы рассыпались у Ли по плечам.
– До недавнего времени я держала свои чувства взаперти. Пока не встретила… – она запнулась, то ли не желая, то ли не в силах вымолвить имя Мэтью, – … одного человека.
– Который причинил тебе боль. – Располагая серебристо-белые пряди по своему вкусу, Халил коснулся ее груди. И если даже расслышал, как она приглушенно ахнула, то не подал виду. – Ты приехала в Абу-Даби, чтобы забыть его?
– Да.
– И теперь боишься подвергнуть сердце новому риску?
– Да. – Она подтянула колени к груди и крепко обхватила руками.
– Ли, я никогда не брал женщин силой и не собираюсь – особенно тебя. – Он склонился к ней и приблизил губы к ее рту. – Но я прошу тебя верить мне. Хотя бы на одну ночь.
Расцепляя пальцы ее рук, он одновременно нашептывал по-арабски что-то успокаивающее и возбуждающее. Потом поднес к губам ее правую ладонь и, один за другим, перецеловал трепещущие пальцы. И только после этого впился в ладонь жадным, огненным поцелуем.
Долго сдерживаемые чувства хлынули лавиной, беря реванш за месяцы самоотречения. Все поплыло у Ли перед глазами. Она не сопротивлялась, ощущая на всем своем податливом теле влажные, страстные поцелуи Халила. Жар его губ проник ей в кровь, вызвал мучительный восторг.
Его губы и руки ни на минуту не останавливались – лаская каждый участок ее тела, высекая искры. Там, где только что были его губы, вспыхивал огонь; где он гладил рукой – все пело. Ли таяла и устремлялась навстречу. В шатре стало душно от огня, дыма и пламенной страсти.
Губы Халила на мгновение задержались на внутренней стороне одного ее бедра, затем другого. Напряжение стало непереносимым. Пальцами, зубами, языком – он безжалостно возносил ее на гребень за гребнем, пока все ее тело не начало гудеть и вибрировать и он не ощутил у себя на губах терпкую влагу ее оргазма.
Ли не успела отдышаться, как Халил вторгся в ее заветную глубину. Он двигался быстро, энергично – и она отдалась его ритму. Внезапно он перевернулся на спину и увлек ее за собой, заставил оседлать его и начать бешеную скачку. Длинными смуглыми пальцами он вцепился в ее бедра, не давая упасть. Потом снова поменял положение – и Ли захлестнули волны нового оргазма.
Ощутив ее бешеные содрогания, Халил сам взорвался внутри нее. Эхо этого взрыва еще долго отдавалось в ночной тишине, в бескрайней голой пустыне.
В его тело вонзились тысячи острых иголок. По прибытии домой Мэтью первым делом принял горячий, обжигающий душ. Вторым – позвонил на студию.
– К сожалению, мистер Сент-Джеймс, – произнес незнакомый голос, – мисс Бэрон находится за пределами страны.
Это еще что за новости? Он предпочел бы, чтобы Ли в безутешном ожидании просиживала у телефонного аппарата. Но, может быть, она узнала, что он в Мексике, и отправилась на розыски? Приятная мысль!
– Куда она уехала?
Ему показалось, что он уловил секундное замешательство.
– В Абу-Даби.
Какого черта ей понадобилось в Абу-Даби? Ли ни разу не упомянула о возможной поездке на Ближний Восток.
– Будьте так добры дать мне ее телефон.
На этот раз у него не осталось сомнений: пауза не была случайной.
– Прошу прощения, сэр, но мисс Бэрон просила никому не давать номера.
– Но…
– Извините.
– Я хотел бы поговорить с мистером Бэроном.
– Мне очень жаль, но и мистер Бэрон в отъезде.
– Тоже в Абу-Даби?
– Нет, мистер Сент-Джеймс. В Лас-Вегасе.
– И вы не знаете, как ему позвонить?
– Нет, сэр, – неубедительно солгала девушка.
– Ну конечно. – Он лихорадочно соображал, как убрать с дороги это новое препятствие.
– Ладно, давайте Мередит.
– Прошу прощения?
– Мередит Уорд, секретаршу мисс Бэрон.
– Мисс Уорд больше не работает. Я – новая секретарша. Круг замкнулся.
– И вам даны указания не давать мне ее координаты?
– Да, мистер Сент-Джеймс. Мне, право, очень жаль.
– Мне тоже, моя прелесть.
Вот и все. Конечно, в последнее время их отношения были натянутыми, поэтому он и хотел уехать с ней куда-нибудь вдвоем – подальше от этой чертовой студии.
