Анна Малышева - Ночь опасна
Впрочем, ничего подозрительного в ней не было. Одета прилично, в руке – дорогая блестящая сумка. Слегка растрепанные темные волосы, массивные очки, неуверенная улыбка – нет, она не выглядела воровкой.
Женщина извинилась, спросила, не здесь ли живут Седенко? Узнав, что попала куда нужно, неожиданно расплакалась – во всяком случае, Валерию так показалось. Женщина сняла очки, быстро вытерла глаза и сообщила, что случайно узнала о смерти старой знакомой. Когда будут похороны?
– Уже были, вчера, – ответил ошеломленный Валерий. – А вы, извините, кто?
Визитерша покачала головой. Конечно, он ее не помнит, а вот она-то его знает! И назвала по имени. После этого Валерий просто не мог не впустить ее в квартиру. Женщина никак не могла успокоиться. Она то надевала, то снимала очки, озиралась по сторонам и повторяла, что никогда себе не простит, что не была на похоронах. Валерий даже не знал, как ее утешать, – она была взволнована куда больше, чем он сам вчера, на кладбище.
Потом женщина попросила стакан воды. Валерий выполнил ее просьбу, но этим дело не кончилось. Гостья расположилась на диване, отпила глоток и сказала, что ей нехорошо. Сердце пошаливает – слишком разволновалась. Ведь у Маши тоже было больное сердце, правда?
Валерий мало-помалу начал раздражаться. Визитерше явно хотелось поговорить, вспомнить покойную, а ему больше всего хотелось есть. И не от какого-то исключительного бесчувствия, а просто потому, что утром он с похмелья проспал службу и не успел позавтракать. Отпуск на работе по случаю похорон ему не дали – Валерий и так был на плохом счету, а начальство сентиментальностью не отличалось и никаких законов не признавало. Охотнее всего его бы просто уволили.
Наконец хозяин предложил гостье поужинать с ним. Как у него вырвалось это приглашение – Валерий сам не понял. Но после поминок осталась водка, хотелось похмелиться, а делать это в одиночку неудобно. Тем более что женщина так переживает…
Но та неожиданно отказалась помянуть покойницу. Помявшись, гостья попросила разрешения немного посидеть в одиночестве – вот на этом диванчике. Она просто попьет воды и немного придет в себя. Валерию не очень хотелось оставлять женщину одну – все-таки он был с ней незнаком, хотя она утверждала, будто знает его. Но все-таки пришлось согласиться.
Валерий наскоро перекусил, выпил рюмку-другую, отрезал кусок подсохшего пирога. Все это время он прислушивался к тому, что делает в комнате гостья, и пытался вспомнить, где и когда они могли видеться. Ему казалось, что она должна быть его ровесницей. Может быть, в детстве? Она называла его мать просто Машей, и это немного озадачивало Валерия. Так же, как озадачивала и раздражала его манера Тамары звать свекровь просто по имени. Ему казалось, что это ненормально, но Тамара в ответ смеялась:
– Я не могу называть ее Марией Игоревной. Так звали мою классную руководительницу.
Так ничего и не вспомнив, Валерий вернулся в комнату и снова пригласил гостью к столу. Она к тому времени вполне пришла в себя. Во всяком случае, он застал ее возле книжного шкафа, с каким-то увесистым томом в руках. Увидев его, женщина смутилась и сказала, что ей получше, но ни есть, ни пить она все равно не хочет, спасибо за приглашение.
«А чего же ты хочешь?» – подумал он, начиная злиться. И прямо спросил, чем может помочь. Если нужны координаты кладбища и могилы – он готов их дать прямо сейчас.
Женщина смутилась:
– Да, конечно, нужны. Только я хотела спросить еще кое о чем. Маша ничего для меня не оставляла?
Он насторожился:
– Для вас? А вы кто?
Но она как будто не заметила вопроса.
– Понимаете, я недавно кое-что передала ей на сохранение, а она вдруг погибла… Небольшой сверток, вы должны были его заметить…
И тут Валерий окончательно уверился, что перед ним мошенница. Женщина требовала отдать то, что ей точно не принадлежало, и более того – никогда не существовало. Никакого свертка его мать домой не приносила и вообще не брала на хранение вещи чужих людей. Так он и заявил подозрительной даме, жалобно смотревшей на него сквозь стекла очков. И ему вдруг почудилось, что зрение у нее в полном порядке, а стекла в оправе – самые обыкновенные.
И тогда Валерий попросил ее назвать свое имя. Он не может ей ничего отдать, пока не узнает, с кем имеет дело.
Она страшно взволновалась:
– Все-таки она принесла сюда мой сверток?! Пожалуйста, отдайте мне его!
– Как вас зовут? Что-то не помню, чтобы мы были знакомы! Откуда вы знали мою мать?
Женщина прикусила нижнюю губу – ему потом часто вспоминался ряд ровных блестящих зубов, блеснувших на алой помаде. Она была накрашена до странности ярко, и ему с первого взгляда показалось, что это ей несвойственно. Женщина выглядела странно и как будто непривычно для себя самой. И эти бесполезные очки! Он слишком долго жил с близоруким человеком, чтобы теперь не опознать подделку.
– Ну вот что, хватит, – твердо сказал Валерий. – Или вы сейчас уходите отсюда, или я звоню в милицию.
– Ну зачем же так!
– Назовете вы свое имя или нет?
Вместо ответа женщина стала рыться в своей сумке, а затем с нелепой улыбкой объявила, что забыла паспорт.
– Мне не паспорт нужен, а имя!
– Вы же не поверите на слово, – жалобно сказала она.
И в самом деле – теперь он бы ей не поверил. Вот если бы гостья представилась сразу, тогда бы у него никаких вопросов не возникло. Неизвестно, чем бы кончилось это противостояние – Валерий безуспешно попытался объяснить, что ничего не отдаст, поскольку не знает, о чем идет речь, женщина умоляла… Но тут наконец вернулась Лика.
Едва узрев в своем доме ярко накрашенную, хорошо одетую особу никак не старше тридцати лет, девушка превратилась в олицетворенный упрек. Она кротко посмотрела на сожителя своими жалобным бесцветными глазами и молча ушла на кухню. Однако грохот посуды, тут же раздавшийся оттуда, не соответствовал ее кроткому взгляду.
– Уходите, – повторил Валерий. – У меня ничего для вас нет. Мать все завещала мне.
– Но вы не понимаете, о чем речь! Она никому не могла завещать мое имущество!
– Да какое имущество?! Знаете что? Я сейчас позвоню в милицию, пусть разберутся! – не выдержал Валерий. – Был тут на днях один тип, тоже все задавал вопросы, заливал, что следователь. А потом оказалось – никакой он не следователь, пришел с улицы. Так что – выход там!
Она все еще не двигалась с места. Ее спугнуло только то, что Валерий в самом деле снял телефонную трубку. Гостья круто повернулась на каблуках и через секунду исчезла из квартиры. Остался только длинный шлейф ее духов да еще очки, в качестве сувенира. В какой-то момент женщина их сняла да так больше и не надела. Валерий приложил очки к глазам и понял, что оказался прав. Стекла были простые, и он, с его стопроцентным зрением, видел в них превосходно. Тогда он окончательно убедился, что гостья была обыкновенной мошенницей, пытавшейся его надуть.
