Анна Ольховская - Охота светской львицы
На вопросы судьи и обвинителя они отвечали негромко, Жанна мяла в руках дешевый носовой платочек, заикалась и смотрела на своих мучителей глазами Кота в сапогах из «Шрека». Нет, она не имеет к пропаже детей никакого отношения. Да, Майорова они с мужем похищали, но лишь для того, чтобы высокие покровители этого извращенца не спрятали его опять от справедливого возмездия. Нет… Да… Лощинина? Да, знаю. Моя одноклассница. Пропала? Да что вы, не может быть!
И так далее в том же духе. Михаил подпевал жене, партию они свою отрепетировали отлично, не сфальшивили ни разу.
Вызывали родителей моих девчушек. Опустошенные глаза, черные от горя лица… Увидев своих мам и пап, мои секретные агенты захлюпали носами.
Чем дальше шло заседание, тем больше накалялась обстановка в зале. Сначала тихо, потом все громче и громче нарастал ропот:
– Это не суд, это фарс какой-то!
– Деньги опять решают все!
– Куда этим бедолагам против самого Майорова!
Когда судья в качестве свидетеля вызвала Алексея Майорова, напряжение достигло апогея. Едва Лешка вошел в зал, как к нему бросилась мама Риты:
– Что ты сделал с моей девочкой, мерзавец? Неужели у тебя совсем нет сердца, изверг! Мне жаль твою мать, ей сейчас хуже, чем мне…
Она кричала и кричала, она старалась вцепиться Лешке в лицо, изорвать, исцарапать его в кровь, двое милиционеров пытались оттащить обезумевшую мать, а рядом со мной тоненько-тоненько, захлебываясь плачем, кричала Рита:
– Мамочка, мамуля, это же не он, мамочка, пожалуйста! Дядя Витя, – сжав кулачки, повернулась она к одному из интерполовцев, – сколько мы будем тут сидеть, пойдемте же!
– Скоро, Риточка, – ответил тот, не отрывая глаз от монитора, – совсем скоро.
В зале добавилось охраны, милиционеры с трудом рассаживали людей по местам, Лешку отвели к месту свидетеля, и только угроза судьи прервать заседание утихомирила присутствующих в зале.
Пока длилась заваруха, внимание всех было приковано к Майорову. А я смотрела на Жанну. Дамочка наслаждалась ситуацией, она просто лучилась торжеством. Михаил тоже довольно ухмылялся. Заметивший это адвокат что-то коротко шепнул своим подзащитным, и те моментально вернули на место маски запуганных интеллигентов.
Допрос Майорова проходил как-то вяло, чувствовалось, что симпатии судьи явно не на стороне Лешки, поскольку он не мог доказать свою непричастность к похищениям. Впрочем, нельзя было доказать и его вину.
Становилось ясно, что обвинение сдает свои позиции, из обвиняемых Кармановы вот-вот превратятся в народных героев, борцов за справедливость. Сергей Львович, побледнев, держался за сердце. Алина тихо плакала. Лешка… Ему, казалось, было безразлично все. Он смотрел на окружающих пустым взглядом, чем еще больше настраивал присутствующих против себя.
Наконец «дядя Витя», сочтя, видимо, момент подходящим, взял мобильник и набрал номер. Спустя пару минут судье передали какую-то записку. Она прочитала ее, потом еще раз и еще раз. Затем, обведя зал растерянным взглядом, громко сказала:
– Для дачи показаний в зал приглашаются свидетели со стороны обвинения:
Инга Левандовская,
Ольга Зайцева,
Кристина Лепнина,
Галина Онищенко,
Маргарита Малькина,
Людмила Ивановская,
Анна Лощинина!
В звенящей, пульсирующей тишине мы вошли в зал.
И тишина взорвалась. И в этом взрыве было все: обезумевшие от счастья лица родителей, Алина, вцепившаяся в руку плачущего и не стесняющегося своих слез генерала Левандовского, жадно вглядывающаяся в смеющиеся лица мужа и дочери. Жанна, бьющаяся в истерике, Михаил, похожий на студень, в который положили мало желатина…
Но это все было вокруг. Словно на экране кинотеатра. А здесь, сейчас была только нарастающая, крепнущая, ослепительно-яркая, неукротимая волна любви, нежности, счастья, которая стремительно неслась мне навстречу из сияющих Лешкиных глаз.
И этому цунами я сопротивляться не стала. Я с облегчением утонула в нем.
