Блэкторн (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

— Да, сэр. Все, что нам нужно, – это мазок со щеки или образец крови. Результаты обычно готовы через пять-семь дней.

Я поворачиваюсь к Сайласу.

— Сдай анализы и оставь свои контактные данные. Я свяжусь с тобой через неделю.

Я выхожу из комнаты и направляюсь в палату к Мэйвен, которая уже проснулась, сидит на больничной койке и смотрит в окно на сгущающиеся сумерки.

Когда она поворачивает голову и наши взгляды встречаются, я чувствую, как между нами пробегает искра.

Мэйвен молча протягивает руку. Я быстро подхожу к ней, беру ее за руку и целую, перегнувшись через металлический поручень кровати.

— Привет, детка, — шепчу я. — Я просто снова зашел проведать Беа.

— Как она?

— Все хорошо.

Она тихо, прерывисто вздыхает и откидывается на подушку. Я смотрю на нее, и мое сердце переполняет любовь, а разум – беспокойство. Она сильная, но даже у самых сильных людей есть предел прочности.

Ее лицо, когда я сообщил ей, что ее тети не выбрались из пожара…

Я никогда не видел такой муки.

— Тебе что-нибудь нужно? Как ты себя чувствуешь? Что тебе принести?

Уголки ее губ приподнимаются в подобии улыбки.

— Хватит суетиться, — бормочет она. — Ты меня избалуешь.

— Так и было задумано.

Я не говорю ей, что план также включает в себя немедленную смену ее домашнего адреса на мой, кольцо с огромным бриллиантом на безымянном пальце левой руки и быстрое шествие к алтарю на нашей свадьбе, потому что не хочу ее расстраивать.

Но мы с ней собираемся покончить со всей этой херней насчет Блэкторнов, которые не выходят замуж, раз и навсегда.

Знаю, что Мэйвен будет возражать, но я планирую ее переубедить. Стать мужем этой женщины и хорошим отцом для Беа – вот моя новая жизненная цель.

Нахмурившись, она спрашивает: — Почему у тебя такой самодовольный вид?

Сдерживая улыбку, я отвечаю: — Я же тебе говорил, детка. Это просто моя настройка по умолчанию.

Затем я наклоняюсь и целую ее, прежде чем она успевает согласиться. Поцелуй сладкий и долгий.

Когда он заканчивается, я страстно шепчу ей в губы: — Я люблю тебя, Мэйвен. Между нами больше никогда ничего не встанет.

Ее смех тихий и хрипловатый.

— Почему это звучит как угроза?

— Это обещание. Это клятва. С этого момента мы – семья. Ты, я и Беа, и точка. Никто не сможет нас разлучить. Ничто не сможет нас разделить. Любой, кто хоть как-то навредит вам, будет иметь дело со мной. И да поможет им Бог, потому что я разорву их на части и брошу их тела к твоим ногам.

Мэйвен смотрит на меня, и ее глаза наполняются слезами, а затем она выдыхает.

— Ты не в себе.

Это заставляет меня усмехнуться.

— Так мне и сказали. Отдохни, детка. Закрой глаза. Я буду здесь, когда ты проснешься. — Я нежно целую ее в губы и устраиваюсь на неудобном пластиковом стуле рядом с ее кроватью.

Я всегда буду рядом с ней.

Это единственное место, где я хочу быть до конца наших дней.

Эпилог

КОУЛ УОКЕР

Я узнал о пожаре в поместье Блэкторн так же, как и все остальные: из новостей.

Это был ночной выпуск, потому что я не мог уснуть, но как только я увидел фамилию Блэкторн в бегущей строке внизу экрана, то резко выпрямился в кресле и увеличил громкость до максимума.

Они назвали это большим пожаром, хотя на самом деле должны были сказать чертовски огромным.

Я завороженно наблюдал за драматическими кадрами, на которых гигантское пламя пожирало раскинувшееся в лесу строение, пока не пришел в себя, не собрал вещи и не поспал несколько часов.

Рано утром я сел в свой «Шевроле» и отправился в долгий путь из Берлингтона в тихий городок под названием Солстис.

Когда я приезжаю, солнце уже садится за скалистый край пурпурных гор. Это прекрасный ноябрьский вечер, ясный и холодный, свежий и безветренный.

Конечно же, место происшествия заполонили журналисты, эти стервятники.

Я проталкиваюсь сквозь толпу зевак и операторов и показываю свои документы полицейскому, стоящему на страже у больших железных ворот.

Он не хочет меня впускать, поэтому я называю несколько имен своих знакомых из местных правоохранительных органов и говорю, что я частный детектив Мэйвен Блэкторн, хотя формально она меня уволила.

Когда и это не помогает, я даю ему немного наличных.

Работает как по волшебству.

Я не могу его винить. Государственным служащим сильно недоплачивают.

Команда криминалистов уже на месте, они осматривают дымящиеся руины особняка. Чтобы потушить пожар, потребовалось двенадцать машин из четырех ближайших городских пожарных частей.

Пожарные машины все еще стоят на территории, мигая красными огнями. Вся эта сцена напоминает хаос в цирке, где животные вырвались из клеток и носятся по шапито, наводя ужас на зрителей.

Я отвожу следователя в сторону и спрашиваю, что ему пока известно.

— Пока? Не так много. Медики увезли на скорой двух человек: взрослую женщину и ребенка. Внутри мы также обнаружили несколько тел, принадлежащих взрослым людям.

Он ухмыляется.

— Зажаренных, как на гриле, так что мы пока не знаем, какого они пола.

Он возбужден запекшейся кровью, чокнутый ублюдок.

— Есть какие-нибудь предварительные соображения о причине пожара?

— Поговорите с ним. — Он указывает на молодого парня в полицейской форме, а затем отходит, чтобы перекинуться парой слов с другим следователем.

Полицейский слишком неопытен, чтобы держать язык за зубами. Он так хочет поговорить об этом происшествии с кем-нибудь, что мне достаточно представиться и сказать, что я работаю на семью, чтобы он разговорился.

— О боже, это безумие, не так ли? В таком древнем и плохо проветриваемом месте, как это, просто напрашивается катастрофа. Все эти дровяные камины и герметичные окна, понимаете? На самом деле это чудо, что все не произошло раньше. Эти газы накапливаются, пока не образуется токсичное облако, настолько легковоспламеняющееся, что достаточно одной спички, чтобы превратить все это место в Марс.

— Газы?

Полицейский кивает.

— Угарный газ. Возможно, еще и метан. В почве Солстиса высокая его концентрация, что, вероятно, и объясняет, почему все здесь такие чокнутые. Мы еще какое-то время не будем знать наверняка о метане, но сотрудники экстренных служб, которые нашли пострадавших, провели у них пульсоксиметрию, чтобы подтвердить наличие угарного газа. Уровень был запредельный. Они также поговорили с семейным врачом. Судя по всему, у одной женщины были тяжелые симптомы. Недавно он осматривал ее и обнаружил отравление угарным газом, но ошибочно диагностировал грипп.

Полицейский так взволнован, что подпрыгивает на носочках.

— Врач чувствует себя виноватым, но симптомы те же, понимаете? Головокружение, головная боль, тошнота и все такое. Еще спутанность сознания. У меня в академии был друг, чья сестра в колледже отравилась угарным газом. Она говорила, что чувствовала себя на грани смерти, пока они наконец не поняли, что происходит. Ей тоже мерещилось всякое безумное дерьмо: ангелы, демоны и монстры, ползущие по стенам. По-настоящему жуткие вещи. В былые времена они, наверное, решили бы, что она одержима, раз несет такую чушь.

Я вспоминаю, как сильно Мэйвен была убеждена в том, что Ронан Крофт проводил незаконные эксперименты над людьми в подвале своей семейной церкви, как отчаянно она говорила – если честно, как сумасшедшая, – и киваю.

— Вы знаете, как зовут женщину, которую осматривал врач?

— Кажется, Мэйвен? Странное имя, на мой взгляд.

Глядя на дымящуюся груду почерневшего камня и тлеющих досок, которая когда-то была поместьем Блэкторн, я рассеянно произношу: — Это слово означает человека с высоким уровнем знаний. Эксперта. Это на иврите.

— Хм, — он на секунду задумывается. — Иврит, как в Библии?

Я бросаю на него такой взгляд, что полицейский замолкает.