Кейт Уайт - Пока смерть нас не разлучит
Я даже запыхалась — так долго и быстро говорила.
— Зачем тебе лететь в такую даль? Неужели Бейли Уэггинс слабо пустить в ход свои чары и прямо по телефону расколоть кого угодно?
— Слабо. Потому что мне не удается даже поговорить с ним. Мы контактируем через его приятеля. Это он устраивает нашу встречу.
— Господи, Бейли, затея совершенно сумасбродная! Погоня за тенью!
— Джек, — сразу взвилась я, — позволь мне самой решать, где погоня за тенью, а где — за синей птицей!
В трубке наступило молчание. Долгое-предолгое. Такое осязаемое молчание, что хоть рукой щупай.
— Ладно, я просто спокойной ночи хотел пожелать, — наконец сказал Джек. — В Нью-Йорке я буду, возможно, уже в пятницу утром, благо пятница у меня выдалась пустая. Ты к этому времени вернешься?
— Да. Я же сказала тебе, что уеду на полтора дня. Мне там дольше делать нечего. В четверг вечером буду в пять в Нью-Йорке. А ты, как определишься с вылетом, позвони.
— Оставлю сообщение на твоем сотовом. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Джек. Я… я… короче, приятного тебе завтра дня. Звякну тебе из Майами.
Никогда мне так ужасно не желали спокойной ночи.
Джек сказал это таким тоном, словно что-то секунду назад похоронил. Или кого-то. Не меня ли?
Я нутром чувствовала, что произошло нечто страшное, непоправимое — будто что-то оборвалось в Джеке во время нашего дурацкого разговора.
И вроде бы мы не ссорились — а хуже ссоры.
— И чего ты так вспылила из-за Майами? — спросила я саму себя.
— А зачем он на меня наезжает — не девочка! — сердито огрызнулась я самой себе.
Как мы с Джеком умудрились так быстро скатиться в глубокую яму?
Еще несколько дней назад все было между нами хорошо.
Ну поругались впервые… Однако что за отношения, которые от одной ссоры ломаются?
И вот мы миримся и миримся после доброй ссоры, а наш худой мир становится все худее и худее. Совсем плохой стал.
Мне уже как давний сон вспоминается, что еще неделю назад Джек был предметом моего дикого вожделения. Сейчас о сексе как-то и не думается…
Нет, успокоила я себя, все нормализуется, не надо драматизировать. Вот приедет Джек, мы с ним глаза в глаза переговорим, и все пойдет лучше прежнего. А по телефону такие дела не решаются.
Мой самолет вылетал в Майами в девять двенадцать, поэтому я вскочила уже в шесть. На улице, конечно, холод собачий, но по крайней мере небо без туч. Я приняла десятисекундный душ, проглотила булочку с кофе и сделала лишь один телефонный звонок, который оказался чрезвычайно полезным. Я дозвонилась до Пруденс, благо в Лондоне был полдень.
До сих пор я постоянно откладывала этот звонок на потом. Дескать, все равно старшая подружка невесты в Великобритании, за тридевять земель от здешних трагических наворотов. Однако последние события настроили меня на худшее, я уже вполне допускала возможность того, что убийца не поленится перелететь через океан, если он поставил себе задачей уничтожить всех подружек невесты со свадьбы Пейтон.
Поэтому не предупредить Пруденс — опасная халатность.
К тому же от разговора могла быть и практическая польза — чем черт не шутит, вдруг у Пруденс в памяти застряло что-то важное, о чем мы все забыли.
Ее натянуто-надменный тон невольно напомнил мне Эшли, хотя у Пруденс уже появился легкий британский акцент — как у Мадонны.
Мне не пришлось долго представляться и объяснять, что к чему. Оказалось, что Маверик свое обещание сдержала и уже ввела Пруденс в курс всех наших ужасов. Пруденс забросала меня вопросами.
— Увы, — сказала я, — у меня, кроме предположений и домыслов, пока что ничего конкретного на руках. Поэтому позвольте мне задать вам вопрос — во время свадьбы было что-либо, что показалось вам странным, или чудным, или необычным?
— Чудным? — переспросила Пруденс так, словно я употребила слово из китайского языка. Насколько я знаю, Пруденс — одна из самых богатых и чопорных подруг Пейтон. И «чудным» в ее понятии является то, что некоторые люди стирают собственную одежду, когда на это есть прислуга.
— Я имела в виду нестандартное или подозрительное поведение кого-либо из гостей, — пояснила я.
— Нет, за все время не произошло ничего предосудительного. А впрочем, я мало что видела и мало с кем общалась. Этот шафер, Трип, так прилип ко мне, так из кожи вон лез, чтобы понравиться, что я половину свадьбы из-за него прозевала.
Имя Трипа автоматически породило вопрос насчет ссоры жениха и шафера в церкви.
— Да, помню предосудительный обмен некорректными словами! Дэвид, обычно такой сдержанный и воспитанный мужчина, вдруг позволил себе рассердиться. По-моему, Трип сделал что-то неправильно в Деловом отношении. Дэвид требовал отчета, куда делись доходы от какой-то компании… как же ее… ах да, компания называлась «Тай чи». Я запомнила потому, что так зовут кота моего учителя йоги.
— А как звучала фраза буквально? — спросила я.
— Так и звучала: «Где доходы от компании «Тай чи»? Дэвид почти визжал от ярости. Ужасно неприлично. Думаете, этот Трип прикарманил кругленькую сумму?
— Для меня финансы — темный лес, — призналась я. — Поинтересуюсь у брата, он в этом разбирается.
— Вы полагаете, и моя жизнь в опасности? — спросила Пруденс. В ее голосе было больше раздражения, чем испуга. Пасть жертвой убийцы… такой дурной тон! — Следует ли мне принять меры предосторожности?
Я заверила ее, что опасность минимальна, но осторожность не помешает. Пообещав обязательно позвонить, как только появится что-то новое в развитии событий и у меня будет больше времени для подробностей, я быстро повесила трубку.
Остаток утра все шло как по маслу — будто я в тот день получила отпуск от мелких жизненных неприятностей. Такси подъехало вовремя, по пути в аэропорт мы не стояли ни в одной пробке, на регистрации не было очереди, самолет взлетел по графику, прибыли минута в минуту.
В Майами светило солнышко. И не просто светило, но и грело.
Таксисты улыбались.
Небо улыбалось.
И мой стресс в считанные минуты развеялся как дым. Наконец-то я была в полной безопасности. Про мою поездку в Майами знали только Крис да Джек. А значит, загадочный преследователь может пока отдыхать.
Когда я приехала в отель, мое настроение только улучшилось. Я и прежде останавливалась в «Делано», но успела забыть, что за дивное это место. Уже в холле попадаешь в элегантный чудный мир — потолок где-то высоко над тобой, белые колонны, белые занавески, вощеный паркет. Словом, как в хорошем фильме, нагруженном фрейдистской символикой.
Хоть я заказывала комнату не заранее и на пике зимнего сезона, мне достался номер с видом на океан. Правда, волны, где голубоватые, где серые, даже на глаз выглядели холодными. Зато в комнате было чудесно, тепло и свежо. Опять белая доминанта, как в каком-то храме: белая кровать, белые кресла, белые занавески, белые жалюзи, орхидея и та белая, в белом горшке. Да что там, даже паркет был белый, назеркаленный — хоть смотрись в него!
