Юлия Шилова - Охота на мужа-3 или Терапия для одиноких сердец
— Ты что так на меня смотришь?
— Я не понимаю, зачем ты ездила в, как ты говоришь, забытую Богом деревню?
— Я же тебе уже ответила: у меня там были дела.
— Если этот Голубев таскается за тобой аж за пределы Москвы, значит, тебе угрожает опасность?!
Глаза Михаила заметно сузились, и я в который раз подумала о том, что в них так и сверкают какие-то нехорошие, хитрые огоньки. Словно мы ведем тяжелую игру: я по честным правилам, а Михаил нет.
— Со стороны этого Голубева мне больше не угрожает опасность, — совершенно спокойно ответила я.
— Почему?
— Потому что он мертв. А мертвые, как ты сам прекрасно понимаешь, не могут сделать живым плохо.
— Как это мертв?
— Так это. Он уже даже похоронен.
— Его убили?
— Убили.
— А кто?
— Какие-то отморозки.
Михаил встал и. пошатываясь, подошел к подоконнику. Облокотившись, он отодвинул штору и посмотрел в окно. Затем перевел взгляд на меня и нервно закурил сигарету.
— Анна, мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь.
— А мне кажется, что ты тоже. Кстати, ты очень настойчиво пытался со мной встретиться и поговорить. Ты даже сказал мне, что это не телефонный разговор. Я вся внимание. Я жду.
— Чего ты ждешь?
— Твоего разговора.
— А мне казалось, что со мной хотела поговорить ты. Это ведь ты настояла на сегодняшней встрече. Я хотел поговорить с тобой завтра. Я внимательно тебя слушаю. Говори.
Я ухмыльнулась и встала напротив Михаила, облокотившись о стену.
— Странно у нас с тобой как-то все, Мишенька, получается. Мы оба хотели с друг другом поговорить, а когда встретились, то оказалось, что говорить-то особо и не о чем. Как это получается?
— Ну, говори, Анна, я жду. Ты зачем ко мне ехала?
— Я хотела узнать, как у тебя дела…— я была на пределе и чувствовала, как окончательно сдают мои нервы.
— Только и всего?
— Да. А ты зачем мне звонил?
— Я хотел сказать, что очень сильно по тебе соскучился. Ты, Анька, у меня каждый день перед глазами стоишь. Ты, дождь, джаз и музыка…
— И именно поэтому ты звонил?
— Именно поэтому.
— Только и всего?
— Но это не так уж и мало. Неужели тебе мало того, что я в тебя влюбился?! Я не каждый день по уши влюбляюсь в женщину.
— Только и всего?
— Ну если ты хочешь, то только и всего.
— Но ведь ты говорил мне, что у тебя ко мне не телефонный разговор?!
— Ну, говорил.
— А зачем?
— Затем, что я очень хотел тебя увидеть. Ты даже не представляешь, как я этого хотел.
— Только и всего?
— Только и всего.
Я истерично засмеялась и, уперев руки в боки, закричала что было сил:
— Ты что тут комедию ломаешь?! Говори, если тебе есть что сказать!
— А что ты хочешь услышать?
Михаил был совершенно спокоен, и это наводило меня на мысль, что он держит меня за полную идиотку. Просто испытывает мое терпение на прочность и хочет, чтобы Я раскололась первой. Мол, извини, Мишенька, но деньга, которые ты оставил в своей машине, у меня, но ты про них забудь, потому что ты не получишь из них ни копеечки. Я из-за этих денег столько натерпелась, что тебе и не снилось. Я вот сегодня мужика потеряла. Мне еще осталось только деньги потерять для полного счастья. Хорошенькое дело: ни мужика, ни денег. Ну уж нет, если жить без мужика, так хоть с деньгами. Так что, Мишенька, ты здесь комедию заканчивай ломать. Забудь и про меня и про денежки. Забудь, дорогой, про меня вместе с денежками.
— Слушай, а как твой «Мерседес»? — спросила я до неузнаваемости глухим голосом.
— «Мерседес» как «Мерседес», что с ним может случиться?!
— Ты на нем ездишь?
— Езжу иногда.
— Ну и как?
— Нормально. Зверь, а не машина. Моей любимой маркой машины всегда был и всегда останется «Мерседес». А что ты про него заговорила?
— Да так. Просто, когда я на нем ехала, мне показалось, что у него рулевая тяга плохая.
— Правда? А я что-то не заметил. Нормальная у него тяга. А вообще надо проверить.
— Ну если тяга нормальная, то рули дальше. Только смотри, куда заруливаешь. В мою жизнь больше не смей, — небрежно бросила я и направилась к выходу.
— Анька, стой, ты куда?
Михаил догнал меня в несколько прыжков и взял за руку.
— Анька, я что-то не понял, ты к чему клонишь?
— Какая я тебе Анька?! — заорала я полупьяным голосом. — Я известная женщина, хрен ты моржовый! Тебе небось даже и не снилось, что ты у меня автограф возьмешь, а ты меня Анькой называешь! Анька, знаешь, где?! Тоже мне нашел Аньку! Я тебе не Анька-пулеметчица!!! Понятно, Мишка? Чапаев хренов! С завтрашнего дня будешь стоять в очереди за автографом!
— Ты чего орешь-то?! Что я тебе сделал?!
— Я тебе не Анька, а Анна Петровна!
— Я смотрю, у тебя прямо звездная болезнь.
— Так есть с чего! Звездной болезнью болеть не страшно. От нее еще никто не умирал!
Я хотела вырвать руку, но Михаил крепко держал меня за локоть.
— Ань, ну прости, я не хотел тебя обидеть. Просто я подумал, что после нашей последней встречи мы стали намного ближе, роднее. Я думал, что мы уже можем обойтись без официального тона.
— Ты считаешь, что после одной совместной ночи люди становятся ближе?!
— А почему бы и нет.
— Если мы с тобой трахнулись, то это совсем не означает, что мы с тобой породнились.
— Послушай, а ты такая…
— Какая?
— Я думаю, как бы это мягче сказать. Циничная, что ли.
— Какая есть. Руку пусти. Мне пора.
— Но ведь ты же со мной поговорить хотела.
— О чем? О том, что у тебя рулевая тяга нормальная?! Неожиданно Михаил сменил тон на довольно таинственный и заметно заволновался.
— Ну, давай поговорим про мой «Мерседес».
— Давай, — заволновалась и я. — Ты посмотрел, в нем ничего не пропало?
— Пропало.
Михаил посмотрел на меня пристальным взглядом, и у меня потемнело в глазах.
— Что, вправду пропало?
— Пропало.
— А что именно?
— Да так. Мелочевка всякая. Мне даже стыдно тебе об этом говорить.
— Ну почему, говори. Ты же сам сказал, что мы родные люди. У нас же с тобой была одна ночь, когда мы трахались.
— Ну что ты к словам-то цепляешься?! Да ладно, бог с ней, с этой мелочевкой.
— Да нет уж, ты скажи.
— Не буду.
— Мне уже и самой стало интересно, что исчезло из твоего «Мерседеса». У нас вообще-то двор хорошо охраняется. Машины еще ни разу никто не вскрывал. Говори, коли начал.
— В бардачке кто-то побывал.
— В бардачке?!
— Да там у меня один договор лежал. Правда, он не такой уж и важный. Я его уже переделал и…
— И что еще?
— И денег немного.
— Надо же. У тебя в бардачке были деньги?
— Да, мелочевка, я же тебе сказал.
— У нас с тобой само слово «мелочевка» имеет разнос значение. Сколько по твоим понятиям мелочевка?!
