Анна и Сергей Литвиновы - Предмет вожделения № 1
Вика уронила голову, а затем вдруг выкрикнула:
– «Fucken communist piglet, lick! Go, go!» [16] – И грубо расхохоталась.
"He убивай меня, Вика, пожалуйста. Спаси меня.
Я люблю тебя", – снова попыталась проговорить Таня сквозь кляп. Во рту у нее пересохло, и опять получилось одно сипение. На этот раз Витольда даже не обратила на него никакого внимания.
– Но я им отомстила потом… Отомстила… – шептала она. – У нас там девочка появилась, из Баку, и они ее тоже хотели опустить, изгоем сделать… А мы с ней объединились… И однажды ночью пришли к одной из тех – я ее про себя Принцессой называла, хотя никакая она была не принцесса, просто дочка одного английского магната – голубые глазки, белые длинные волосики до плеч, кожа на лице тонкая-тонкая…
И мы с Наирой пришли ночью к этой Принцессе, привязали ее к кровати и сделали с ней все то, что они, эти сволочи, со мной делали…
Вика тяжело задышала, глазки ее разгорелись.
– Как это было приятно, Таня! – сладострастно воскликнула она. – Как же мне было приятно!
«Отпусти! Отпусти! Отпусти меня!» – мысленно внушала ей Таня, не рискуя больше стонать. Она не сводила с нее глаз.
Витольда нагнулась над Татьяной и очень больно сжала ей грудь. Изо всех сил ущипнула ее за сосок.
Таню пронзила острая боль, и она невольно застонала. Вика тут же залепила ей пощечину:
– Молчи!!
Она вскочила и в возбуждении прошлась по комнате. Выкрикнула:
– Они выкинули меня из пансиона! Принцесса, сучка, гадина, нажаловалась на нас! И они вышвырнули нас с Наирой! Вызвали отца! «You have to be glad that we will not sue your daughter, mister Pilipchuk!» [17] И выслали меня из страны!
Витольда остановилась посреди комнаты, изо всех сил сжала кулаки – так, что ногти впились в ладони, – и выкрикнула:
– Сволочи! Сволочи! Сволочи!
«Боже мой! Какой кошмар», – подумала Таня против воли и закрыла глаза. Она устала бороться и постепенно начала погружаться в темное, тупое равнодушие.
«Нет! – остановила она себя. – Нет! Не смей! Не сдавайся!»
И, пользуясь тем, что Витольда была целиком поглощена своими собственными чувствами, она изо всех сил дернула правой, скрытой от мучительницы рукой. Потом – еще и еще раз. Вика не заметила этого, а веревка, сдерживающая Танину руку, кажется, от ее толчков изрядно ослабла.
– А в России он, папашка мой чудный, снова меня запер… – выдохнула Витольда и опять присела на кровать.
Таня перестала дергать рукой – теперь ее мучительница наверняка бы заметила эти движения, – но она чувствовала, кожей ощущала, что веревка сдерживала запястье значительно слабее.
– Частная клиника… Уколы, таблетки… Раз вдень – собеседования с лечащим врачом. «Обстановка доверия и спокойствия», – с сарказмом процитировала она кого-то. – Но я в этой обстановке доверия просто превращалась в растение!.. – выдохнула она. – В траву, в бурьян! Такое состояние возникает, когда ничего не надо. Ничего не хочется. Только есть и спать. Спать и есть. Я и спала по двадцать часов в сутки. А остальное время – ела… И никаких контактов с внешним миром. Никаких посещений.
Вика встала и потерла лоб рукой. Тон ее становился спокойным, ровным, безразличным.
– Да только Михаэль, братик мой, плевал на все эти запреты. Он ко мне по ночам приходил. Кофе мне приносил. И виски, и травку… Ми-ишенька, – ласково протянула она. – Это он посоветовал прикинуться, что я выздоровела. Ни с кем ни о чем не спорить. Со всем соглашаться. Быть, – она усмехнулась, – позитивной. И они меня перевели на амбулаторное лечение. Выпустили.
Витольда снова села на кровать. Потерла рукой лоб.
– Когда это было? Года два назад? Или три? Я вышла… И ходила к врачу – как часы, раз в неделю. Чтобы они ничего не заподозрили… А потом, – мечтательно проговорила она и потянулась, – я исчезла.
Она вдруг нагнулась к Тане и потрепала ее по щеке.
– Мишенька помог мне. У него много денег, у моего Михаэлечки. Он мне паспорт на чужое имя сделал. Да не один. Два, кажется. Или три? И денег давал.
И помогал квартиры снимать. И советовал: нигде на одном месте больше двух-трех месяцев не задерживаться. Вот я и путешествовала. В Москве поживу. В Самаре. Потом опять в Москве. В Питере. В Твери…
Список мест жительства Витольды совпадал с географией убийств. Таня не удивилась этому, ей только вдруг пришла в голову мысль, что, если ей суждено умереть, она хоть узнала на прощание разгадку тайны: кто убивал и почему. И кто покрывал эти убийства: отец Михаэля и Витольды. В голове вспыхнула строчка из Пашиного досье: генерал-лейтенант милиции Иннокентий Пилипчук. Заместитель министра внутренних дел.
Но, боже мой, как ей не хотелось умирать!
И Таня, надеясь, что Витольда увлечена разговором сама с собой, любимой, – еще раз дернула правой рукой. Вика ничего не заметила, а веревка в том месте, где Таня была привязана к спинке кровати, ослабла еще больше.
– Это Мишенька доложил мне, чем ты, Танька, у него интересовалась. Спрашивала, сказал, был ли он в Питере? В Твери? И когда? И еще выясняла, говорит ли он по-английски?.. Все ты правильно делала, Танечка. И в Питер я ездила, и в Тверь эту несчастную.
И в Самару. Я ведь и правда любила с этими шлюхами по-английски болтать… Сразу ту стерву из пансиона вспоминала, Принцессу…
Вика еще раз сладко потянулась и продолжила:
– Мне Михаэль про тебя и твои расспросы рассказал, и я сразу поняла: да ты по мою душу. Сыщица ты, поняла я. Правда, ничего толком не знаешь, а бьешь наугад. Ты в каком звании, а?
Татьяна показала кивком головы: мол, развяжи рот, тогда и поговорим.
– Э-э, нет, – рассмеялась сумасшедшая. – Развяжу – ты кричать будешь…
– Н бу бу! – прокричала Таня: «Не буду!»
– Будешь, будешь… Вот я с Михаэлем поговорила – и захотела с тобой познакомиться. Но ты же с посторонними на улице не знакомишься, ты ведь осторожная, да? Вот и пришлось тебя немножко обмануть.
На твоей жалостливости сыграть. Как тебе мой маскарад, а? Пузо произвело впечатление? А то, что я на мужа жаловалась? И на свекровь? И семгу эту сожрала, которой ты меня в кафе угощала! Знаешь, какая она была гадкая, эта рыба! Сроду такого дерьма не ела!
А ты, дура, счет оплатила и радовалась, что помогла несчастной, бедненькой Викулечке. Подвезла ее, накормила, утешила… Какой тонкий психологический расчет, а?! Никто не откажет в помощи беременной!
Витольда разулыбалась во весь рот, а потом опять по-своему, деревянно рассмеялась.
– А ты мне очень понравилась. Сразу же, с первого взгляда. Ты совсем не похожа на Принцессу. И ни на одну из тех девок, с кем я была. Ты, – сказала она с придыханием, – лучше.
Вика посмотрела прямо в глаза Тане и доверительно проговорила:
