Татьяна Устинова - Подруга особого назначения
Заглядывая через перила, Варвара стала осторожно спускаться. Дышать она старалась как можно тише. Никаких звуков не было слышно, кроме обычной подъездной жизни — за тонкими дверями гремели кастрюли, разорялись телевизоры, пищали чьи-то не уложенные до сих пор дети.
Размытый желтый свет остался вверху, и теперь нужно было дойти до следующей лампочки. Варвара облизала сухие губы. Порванная кожа царапалась и была как будто чужой.
У Димки ранена голова. Он профессор, а не спецназовец. Без очков он слепнет и становится беспомощным. Тот, кто вчера чуть было не прикончил Варвару, теперь мог напасть на него, а у нее ничего, только молоток! Молоток из Танькиной ванной!
Внизу что-то грохнуло, и Варвара замерла. Гладкая ручка поехала из потных пальцев. Подъездная темень была размыта жидким светом, выползавшим из грязных высоких окон.
Больше ничего не было слышно, и она, постояв еще немного, снова стала осторожно спускаться.
В подъезде никого не было.
Варвара открыла дверь на улицу, выбралась в сырую мартовскую тьму и, задрав голову, посмотрела вверх, зная, что в одном из черных квадратов боится Таня. Варвара помахала рукой, надеясь, что подруга поймет, что с ней все в порядке. Махать было неудобно, и Варвара не сразу сообразила, что в руке у нее зажат молоток.
Нужно возвращаться.
Но где же, черт побери, Димка?!
Или Таня все-таки его пропустила, а потом подняла панику?!
Варвара вернулась в подъезд и прикрыла за собой холодную дверь. Дверь заскрипела и опять открылась. Варвара оглянулась на нее.
Странный звук, как будто что-то упало, повторился. Варвара сильно вздрогнула и остановилась, прислушиваясь.
Снова неясное шевеление, смутный шум и вроде бы голоса.
Откуда?
Вверху — Варвара задрала голову — никого. От напряжения в ушах тонко звенело, и было непонятно, где кончается ее собственный внутренний звон и начинаются внешние звуки.
Звук шел с левой стороны, из крохотной дворницкой каморки — наконец-то она поняла! Каморка служила выходом к мусоропроводу, и еще в ней были навалены какие-то доски и тряпки, даже метлу дворник опасался в ней держать — сопрут!
Впрочем, еще большой вопрос, был ли дворник. Скорее всего, нет никакого дворника.
У дворника должны быть окладистая борода, белый фартук, медная бляха, здоровенные ручищи и подозрительный взгляд. Обо всех «нарушениях» дворник должен немедленно докладывать городовому Серапиону Мардарьичу и свистеть в заливистый свисток.
В эту секунду Варвара все на свете отдала бы за такого дворника. Он засвистел бы в свисток, тяжело топая, прибежал бы городовой, и Варваре не пришлось бы пробираться, спотыкаясь в мусоре, в крохотную каморку возле мусоропровода, сжимая в руках молоток — единственное оружие!
Чем ближе к помойке, тем сокрушительнее воняло, и Варвара, стараясь не дышать, приложила ухо к двери.
За ней шевелились и разговаривали — все она правильно определила. Переложив молоток, она стала осторожно приоткрывать дверь, умоляя ее, чтобы она не скрипнула.
В каморке было светлее, чем в подъезде, и первым Варвара увидела Димку. В его очках отражался свет уличного фонаря, блестел на остриженной голове. Второго человека Варвара не разглядела. Он стоял к ней спиной, черная лыжная шапка была низко надвинута, и в руке у него был пистолет, отсвечивающий вороненым дулом. Тот, который с пистолетом, негромко и непрерывно матерился, тыкал оружием. Димка молчал в углу.
Капля пота проползла по Варвариному виску и шлепнулась на цементный пол, как ей показалось, с ужасающим грохотом.
— Значит, так, — перестав материться, заговорил тот, у кого был пистолет. Голос показался Варваре знакомым. — Я тя давно приметил, еще когда моя сука тя только к себе определила! Я-то сразу знал, что ни х… ты не больной, а она просто куражится, дура проклятая! Мужик ей понадобился до зарезу! Не может она, сучка бешеная!.. А теперь мне деньги понадобились. Ты понял или нет?! Деньги за суку и ее гаденыша! Столько, сколько я скажу, завтра же! Не, ты понял или нет?!
— Да, — сказал Димка довольно громко. Варвара обрадовалась, что он может говорить. Значит, все не так уж плохо. Раз сам стоит и может говорить, значит…
— Шоб завтра же были деньги. Привезешь и отдашь мне и тогда можешь катиться отсюда, куда хочешь, и их забирать с собой! Гаденыша я пока подержу, шоб ты не передумал ненароком. Твою мать, профессор! Да я тебя!.. — Пистолет опять дернулся, и Варвара стиснула молоток. Ей нужно было подобраться поближе, и так, чтобы он не услышал, только тогда она сможет ударить. Господи, помоги!.. Ударить надо так, чтобы оглушить, чтобы они с Димкой успели выбраться из вонючей тесной каморки.
— И не вздумай со мной шутки шутить!.. Я те сразу яйца оторву, а гаденышу башку сверну! Деньги мне нужны, деньги! Суку можешь забирать бесплатно, все равно она ни на что не годится, а пацана я те так не отдам, сволота американская!..
Тут произошли сразу два события.
Димка внезапно отделился от стены, сделал огромный шаг вперед и оказался прямо перед пистолетом, который почти уперся в беззащитный Димкин живот. Не обращая внимания на пистолет — Варвара зажмурилась, — он схватил того за грудки и, кажется, даже оторвал от пола. Одновременно за спиной у Варвары вспыхнул свет, показавшийся с непривычки очень ярким, таким ярким, что не терпели глаза.
— Я вызвала милицию! — раздался дрожащий, но решительный голос. — Они сейчас приедут!! Если кто-нибудь шевельнется, я закричу!
— Вот сука!.. — просвистел тот, кого Димка держал в нескольких сантиметрах от пола, и тут Димка его ударил.
Как-то очень легко он поднял его повыше, перехватил и стукнул головой о стену.
— Дима!!! — завопила Варвара, уверенная, что сейчас раздастся выстрел, и Димка сядет в кучу наваленного на полу отвратительного мусора и возьмется руками за живот, за то место, которое разорвет безжалостная пуля, и изменить ничего уже будет нельзя.
Нельзя, нельзя…
Пистолет упал на пол со странным пластмассовым звуком. Круглое пятно света дрогнуло, его повело в сторону, и Танька завизжала изо всех сил.
Варвара занесла молоток.
— Тихо! Не орать!
Это сказал Димка — громко и твердо.
Варвара опустила молоток.
— Таня, хватит кричать.
Визг дошел до самой верхней, истерической точки и вдруг затих.
— Димка… ты жив? — спросила Варвара. Оглянувшись, она взяла Таню за руку и повела ее рукой с фонарем.
— Да, — ответил Димка, — я жив, конечно.
Черная масса шевельнулась у него в руках, и он еще тряхнул ее и снова стукнул о стену.
— Ты че?.. — не слишком уверенно произнес голос откуда-то изнутри этой массы. — Ты че… дерешься-то?
