Лиза Джексон - Звонок с того света
Тай положил руку на дрожащие плечи Саманты.
– Успокойся, дорогая.
– Желаю тебе удачи в беседе с Эстеллой Фарадей. Тогда она показалась мне не впавшей в отчаяние матерью, а чудовищем – мстительным и злобным. Но годы сглаживают любую ненависть...
– Как масло – штормовые волны, – подхватил ее мысль Тай.
– Я не думаю, что мать причастна к смерти дочери в прямом смысле. Но и в убийство Анни я не верю. Все доказательства сходятся на версии самоубийства.
– Да, и потому единственного сомневающегося сразу отстранили от дела под хлипким предлогом, что я хоть и дальний, но все-таки родственник жертвы. Но не будем вдаваться в дискуссию. Есть еще некоторые интересные детали. Эстелла и Язон развелись меньше чем через год после кончины Анни. И сразу же, как только развод был законно оформлен, Язон снова женился на молоденькой медсестре, продал свою практику и отчалил в Кливленд.
И вроде бы он там вполне счастливо устроился, но в последние несколько месяцев Язон почему-то зачастил с визитами в Новый Орлеан. Можно найти объяснение – сестра его новой супруги живет в Мондевилле, на том берегу озера, напротив твоего дома, и это, вероятно, лишь совпадение...
– Подожди делать выводы, – остановила Тая Саманта. – Какой в этом смысл? Я лично не вижу никакого. Ты считаешь, что убийца, девять лет благополучно скрывавшийся от разоблачения, вдруг пошел на риск, затеяв всю эту возню вокруг меня, стал бросать камни в застоявшееся болото? Зачем? Если «Джон», предположим, убил Анни, то почему через девять лет он начал возлагать на меня вину за ее гибель, заставлять меня каяться, угрожать мне местью? Не опоздал ли он со своим мщением? Даже в сумасшествии есть своя логика, а здесь я ее не усматриваю.
– За тебя говорит доктор психологии, учившийся по книгам и по примерам из практики. А если практика даст новый пример? То, что зрело так долго, вдруг проросло. Ему понадобилось возобновить старую пьесу и вытащить на сцену актеров, а сам он на этот раз решил стать продюсером.
– И твой подозреваемый – отчим, доктор Язон Фарадей? – уточнила Саманта. – И тут замешан инцест?
– Вполне возможно. Уж слишком скоропалительно распался их брак с Эстеллой. А его щедрые выплаты по бракоразводному договору похожи на отступные при шантаже. Он оставил ей практически все и начал жизнь на пустом месте.
– Кто еще попадает в список подозреваемых?
– Кент, братец Анни. Они были очень близки. На них обоих тяжко подействовал развод матери и ее новый брак. Вместе они как-то поддерживали друг друга, насколько я знаю, а после похорон Анни Кент покатился вниз. Бросил работу, не захотел учиться дальше, впал в депрессию. До этого он был вполне домашним парнем и вдруг сорвался с катушек. Его пришлось поместить в частный госпиталь для душевнобольных в Южной Калифорнии. Больница Святой Девы.
– Католическое заведение! Я его знаю. Предназначено для отпрысков богатых семейств. «Грех, покаяние, искупление» – этим там пичкают с каждым приемом лекарств. Мне становится жутко. Не слишком ли много совпадений?
– Вот ты и возьми на себя эту часть работы.
– О чем ты говоришь? – не поняла Саманта.
– Есть области, куда никто проникнуть не может, даже с пулеметом. Но ты доктор, дипломированный психиатр и известная личность. Пробейся сквозь препоны в больницу Святой Девы и узнай, от чего там лечили Кента.
– Это немыслимо. Во-первых, я по специальности психолог, а не психиатр. Между нами в медицинском мире существует стена вроде крепостной. Меня не пустят в ворота. Так же, как тебя в ФБР, покажи ты им свой полицейский значок.
– Но это клиника для душевнобольных. Они обязаны отнестись к твоему запросу серьезно.
– Ты живешь в сказочном мире, а реальный – он разгорожен на ячейки, как камера хранения на вокзале.
– Я в это не верил, поэтому все время шлепался в грязь.
– По твоему лицу это незаметно, – с иронией заметила Саманта.
– Спасибо за комплимент.
– Не за что. Если даже мне ответят, то только отрицательно, сославшись на врачебную тайну.
– Я не собираюсь просить тебя сделать что-то незаконное. Но, может быть, один из твоих коллег случайно окажется разговорчив и обронит пару лишних слов?
– Мои коллеги по гильдии не словоохотливы на профессиональные темы. За это им и платят. Больше, чем за что-либо другое.
– Больше, чем за излечение пациентов?
Саманта неопределенно пожала плечами.
– Но все-таки стоит попробовать.
– Чтобы ты опубликовал сведения о Кенте в своей книге и разразился бы скандал с судебным иском в довершение?
– Я не буду использовать эти сведения в книге. Клянусь.
– Хорошо, – сдалась Саманта. – Я попытаюсь связаться с моим давним знакомым врачом и послушаю, что он скажет. Но это останется между нами и никак не попадет в печать.
– Я уже один раз поклялся, – напомнил Тай. – Но пойми, Саманта, Кент для нас обоих представляет большой интерес.
– Чем он так важен? Для твоего расследования, возможно, но для меня...
– Хотя бы тем, что он сейчас здесь, под боком, в Новом Орлеане.
– Что?!
– Совсем близко, в Батон-Руж. В конце концов Кент как-то вошел в колею и закончил колледж Всех Святых. Некоторое время он даже проработал там младшим преподавателем. Мать старательно тащила его наверх и постоянно подпитывала его деньгами.
– Он женат?
– Кенту, по-моему, брак не светит. Ему сменить подружку – все равно что почистить зубы. Девчонки сами вешаются на него, а он, получив свое, отфутболивает их пинком.
Саманта ощутила болезненный укол в сердце по поводу своего поведения, мысленно проведя параллель между Кентом и Таем, столь процветающими на почве секса в южном темпераментном городе.
– А как насчет работы? – увела она разговор на нейтральную почву.
– Переходит с одного место на другое. Нигде не задерживается надолго. Думаю, Эстелла по-прежнему оплачивает его расходы.
– Что ж, ты прилежно поработал над домашним заданием.
Саманта улыбнулась, но улыбка далась ей нелегко. Вместо ожидаемого просвета тучи, наоборот, сгущались.
Прав ли был в чем-то Тай? До сих пор Саманта не сомневалась, что Анни Сигер покончила с собой, но если теория Тая имеет основания, то весь ужас прошлого может обрушиться на нее заново. Или это уже происходит? Явление «святоши Джона» разве тому не доказательство?
– Ты и в самом деле веришь, что кто-то из их семьи виновен в смерти Анни? Отец, отчим или брат?
– Я не ограничиваюсь семейным кругом, но убежден, что преступник – это тот, кого она знала. Им мог быть ее любовник, Райан Циммерман. Кстати, после гибели Анни он испытал кризис, подобный тому, что был у Кента. Он также забросил учебу и ударился в наркотический загул. Потом прошел курс лечения, вернулся в школу и даже закончил курс в колледже Лойолы. Вроде бы парень выправился.
