Елена Арсеньева - Отражение в мутной воде
Это было восхитительно – наконец-то почувствовать себя не загнанной жертвой, а неумолимым преследователем! И Тина так увлеклась этим новым ощущением, что только чудо в виде задумчивого толстяка спасло ее, когда Зоя внезапно обернулась. Может быть, ее «достал» пристальный взгляд, направленный меж лопаток, точно ствол пистолета? Ничего, пусть почешется, все в жизни надо испытать.
Однако Тина решила, что впредь будет осторожней. Но ей ужасно мешали зеркальные витрины, сменявшие одна другую. В этих зеркалах, поставленных под самыми причудливыми углами, фигура Зои мелькала то здесь, то там, иногда возникали две или даже три Зои, идущие в разных направлениях; а как-то раз одно из этих отражений так и вовсе двинулось в обратном направлении, прямиком к Тине!
Не выдержав этого сюрреалистического кошмара, Тина решила приблизиться к объекту слежки. Тем более что они подходили к авеню Бонапарт, центральной улице Сен-Дени, и народу становилось все больше.
Выполняя очередной обходной маневр и ничего не видя перед собой от возбуждения, Тина едва не сшибла наземь шаткое сооружение, притулившееся возле очередной зеркальной витрины и более всего напоминающее священное дерево, увешанное дарами верующих. Дары эти представляли из себя шляпки, шарфы и гирлянды солнечных очков. Проще говоря, Тина едва не разгромила выставку галантерейной лавки, и месть приказчика обещала быть не менее суровой, чем кара, которая обрушилась бы на голову святотатца.
Зоя между тем подошла к перекрестку и дисциплинированно приостановилась, ожидая, когда вспыхнет зеленый свет. А если ей придет в голову обернуться на возмущенный речитатив продавца? Ведь Тину осыпают проклятиями буквально в пяти метрах от нее. И тут в голову пришла блестящая идея. Тина сорвала с вешалки соломенную шляпку, отягощенную цветами до такой степени, что поля безжизненно поникли, и нахлобучила ее себе на голову.
Именно то, что нужно! Лицо оказалось в тени. Теперь очки. Нет, не эти, а в белой оправе, потому что цветы на шляпке белые.
Ну, если по соседству с Зоей она еще способна думать о сочетании цветов… пациент и впрямь скорее жив, чем мертв!
Еще газовый шарфик – вот этот, бледно-голубовато-зеленоватый, с белыми цветиками. Хорошо бы купить также зонтик, но этим она не отвлечет внимание, а скорее привлечет: в небе ни облачка. Да и зонтиками священное дерево почему-то не додумались украсить.
Приказчик, похоже, вполне уверился, что Тина едва не разнесла вдребезги его товар, пребывая в состоянии нормального покупательского аффекта. И все грехи ей были отпущены, особенно когда она отмахнулась от сдачи и ринулась со всех ног к перекрестку… как раз вовремя, чтобы едва успеть отпрянуть от потока автомобилей, ринувшихся по авеню Бонапарт.
Оказывается, свой маскхалат она выбирала слишком долго. Зоя успела перейти дорогу и скрыться.
Тина вглядывалась до боли в глазах. Ничего. Никого! Вернее, сплошь незнакомые люди и совершенно чужие.
Ну да, а Зоя, конечно, ей родная и своя. Мы с тобой одной крови, ты и я. Вот именно!
Оглянулась – и не поверила глазам, увидев слева от себя знакомую гладко-черную головку. Зоя преспокойно направлялась ко входу в знаменитый «Пассаж «Плезир».
Тина ринулась вдогонку.
Такие вот магазины теперь чаще называются «малл» и представляют собой разнообразнейшие лавчонки, находящиеся под одной крышей. Тину заранее прошиб холодный пот – стоило представить себе, сколько здесь у Зои возможностей затеряться. Однако «Пассаж», как успела еще сегодня утром услышать в отеле Тина, был также славен своим рестораном, вернее, их великим множеством. В них можно было отведать кухню двадцати стран. И Тина заметила, что Зоя, равнодушно минуя все остальные отделы, идет прямиком ко входу в рестораны, к сверкающим огонькам. Да и все вокруг сияло, сверкало и переливалось – Сен-Дени великолепно иллюминирован.
Впрочем, внутри, в самом ресторане, царил уютный полумрак. Тина глянула поверх очков – и почти тотчас увидела Зою. Та стояла между витринами вездесущего «Макдоналдса» и китайского ресторанчика, стояла, словно раздумывая, какой кухне отдать предпочтение. «От гамбургеров толстеют!» – мысленно усмехнулась Тина. Хотя такая селедка вряд ли способна от чего-либо потолстеть. Ненависть к киллерше возрастала в геометрической прогрессии.
И вдруг Тина заметила, что Зоя как-то странно притихла. Вернее, затаилась, будто змея перед стремительным броском.
И на кого же она намерена броситься? На кого устремила взгляд эта Медуза-горгона?
Тина повернулась – и даже покачнулась, увидев, куда смотрит Зоя.
У стойки бара сидел стройный парень с длинными черными волосами, стянутыми резинкой на затылке. Его широкие плечи были обтянуты черной футболкой.
– Мрачновато, да? – только сегодня утром сказал он Тине, появившись перед ней в этой футболке. – Какое-то исчадие ада!
Наверное, Георгий потому решил спросить, что очень уж откровенно она на него пялилась. Черный цвет необыкновенно шел к его загорелому худощавому лицу, к его ледяным глазам, которые – или Тина принимала желаемое за действительное? – при встрече с ее взглядом оживали и теплели. Но она не смогла сказать ничего путного: хотелось заплакать оттого, что он выглядит… так потрясающе. И оттого, что это ее волнует гораздо больше, чем следует. И Тина совсем не выспалась, каждую минуту ожидая: вот сейчас дверь из соседней комнаты, где он спит на диване, откроется… Но ничего, разумеется, не открылось. Уж лучше бы их вообще поселили в разных номерах, а еще лучше – на разных этажах.
Когда они вчера, ближе к полуночи, приехали в «Великий Император», Георгий взял номер со спальней и гостиной, причем сразу попросил застелить в гостиной диван.
Тина до сих пор не могла забыть взгляд лифтера, который провожал их до номера. Смазливенький брюнетик смотрел на Георгия с неприкрытым восторгом, который на его юном порочном лице выглядел просто непристойно. Тину же едва удостоил пренебрежительным взглядом. Мол, что это за баба, если мужик предпочитает спать не только в отдельной постели, но и вовсе в другой комнате? И не значит ли это, что интересы красивого русского лежат совсем в другой плоскости?..
К ее стыду, у Тины в тот момент промелькнула такая же гнусная мыслишка.
А может быть, утешала себя Тина, он просто закрыл для себя всю остальную жизнь с ее радостями, оставив в ней место только охоте за Голубом? И никакие сероглазые русоволосые соблазны не способны сбить его с пути…
А вот как насчет пули?
О господи, Зоя на него уже не просто смотрит! Она идет к нему!
Что делать? Закричать? И самой нарваться на первую пулю? Это ладно, но успеет ли что-нибудь понять Георгий, прежде чем получит вторую?
