Галина Романова - Любитель сладких девочек
— Так что ему было нужно от меня и от тебя?
Ну допустим, узнал он о наследстве — не вышел роман с моей матерью. Предположим даже, что ему удалось женить тебя на мне, хотя все это выглядит не очень убедительно. Ну а что дальше-то? Он что же, хотел меня отправить следом за Катериной, дождаться, пока ты вступишь в права наследования и затем продолжать выкачивать из тебя средства?
— Приблизительно… — Панкратов решительно снял с жены джинсовую куртку и, пользуясь ее замешательствам, потянул вверх футболку. — Хотя мог убрать и меня, а тебя оставить себе. Здесь он бы выиграл куда больше. И средства, унаследованные тобой сразу от обоих мужей, и женщина. Хотя моих средств осталось кот наплакал. Но сейчас мои люди работают над тем, чтобы вернуть все обратно.
Знаешь, есть такие компьютерные асы, которым скачать средства с одного счета на другой, как два пальца… Н-да, ну неважно. То-то наш парень удивится!.. Как думаешь, предъявит он мне заяву или нет? Ладно, об этом нам еще предстоит узнать от него. Ох, как я ему не завидую! Завтра, уже завтра утром…Чего ты, Маш?
Он непонимающе смотрел на то, как она одергивает футболку и снова пакуется в куртку, при этом старательно отводя от него взгляд и отодвигаясь как можно дальше.
— Не понял? — Панкратов снова угрожающе насупился. — Что опять не так? Что я успел пропустить? Ты не хочешь меня?
— Не в этом дело! — Маша боялась взглянуть в его сторону.
Минута, которой она так страшилась и которая была оттянута обвинительной речью ее мужа, неумолимо приближалась. Сейчас, вот сейчас она скажет ему про Гарика, и кошмар начнется снова.
Вопросы, вопросы, признания, снова вопросы…
Господи, как она устала! Какое-то крохотное мгновение назад она почти расслабилась. Его руки…
Они так собственнически ласкали ее, и, к ее вящему удивлению, ей это нравилось. Долгожданный блаженный покой начал медленно вползать ей в душу, когда он снова заговорил про Гарика. Стоило ли так все портить…
Не будет никакого завтра, очень хотелось крикнуть ему в лицо. И Гарика больше не будет с его обманом, хитростью и подлостью! Потому что есть кто-то, кто оказался много хитрее. И кто сегодняшней ночью сломал ему шею, уложив совершенно голым в ванну. И сейчас, возможно, этот страшный человек следит за этим домом, чтобы продолжить свое кровавое дело. Если.., если, конечно, это не сам Панкратов убил его. А что? Почему нет? У него столько поводов удавить своего компаньона, что странным становится, как это Гарик дожил до сегодняшнего дня.
— Почему? — еле разлепила она губы, когда Володя понемногу затих. — Почему ты не сделал этого раньше?
— Что именно? — не сразу понял он.
— Почему ты не разоблачил его раньше? Как давно ты начал подозревать его? Что заставило тебя так долго ждать? И почему это нужно сделать непременно завтра?
Панкратов криво заухмылялся. Пожалуй, излишне криво, чем поднял в ее душе новый шквал подозрений.
— Столько сразу вопросов, дорогая… — пробормотал он после паузы, заполненной его кривляньями. — Не сразу сообразишь, с чего начать… Почему так долго? Да потому, что нужно было все проверить. Все! Я — не ты. Я не могу на основании левых улик строить свое обвинение.., в отличие от тебя. И в твой город я ездил для того, чтобы окончательно удостовериться в том, что ты на самом деле богатая наследница. И что не кто-нибудь, а именно Гарик вкручивал мозги твоей мамаше. Идентификация номера машины — и все встало на свои места. Кстати, он ездил туда именно на этой машине, которую потом преподнес мне в качестве презента.
Каков удалец?! И потом, когда мы уже жили на его даче, он, оказывается, неоднократно наведывался в соседнее село. Он наверняка следил за тобой. Оставлял машину в соседнем селе, а до деревни шел пешком. Это, кстати, мне уже твоя Нинка поведала, удивившись, что машины у нас с ним одинаковые.
— Но меня он подвозил на малиновой «Субару», и потом…
— Потом суп с котом! — вызверился Панкратов. — У него их в гараже аж три штуки! Еще бы ему не иметь их на мои-то деньги!.. Все, хватит разборок! Я устал! И у меня снова болит бок. Идем спать.., дорогая.
На последнем слове Маша отчетливо услышала зубовный скрежет, который не предвещал ей ничего хорошего. Спать идти она, конечно же, не собиралась. Ни с ним, ни тем более одна. Ей нужно было еще несколько минут и еще чуть-чуть самообладания, чтобы произнести вслух эти роковые слова, что вертелись у нее на языке все это время.
Но попробуй тут быть выдержанной, когда он смотрит на нее так, словно хочет проглотить. Что уж скрывается за этим, попробуй разберись, но неуютно ей под этим взглядом, это точно.
— Володя, — начала было она робким голоском. — Я хочу тебе что-то сказать…
— Да, да, милая, я тоже хочу тебя, — ухмыльнулся он самой распаскудной улыбкой, на которую только был способен. — Идем уже! Говорю, у меня снова начал болеть бок.
— Меньше надо пива пить! — ляпнула она первое, что пришло на ум. Мысленно чертыхнулась и снова сказала не то, что хотела:
— И вообще, здоровьем нужно заниматься серьезно, а не от приступа к приступу.
— Малыш! Если честно, то я тронут. — На сей раз он улыбнулся очень даже приятной улыбкой, открытой и широкой. — Все! Идем!
Панкратов больше не стал слушать ее возражений, больно ухватил за предплечье и силой увлек наверх, где, как ей помнилось, у него располагалась спальня.
Комната была погружена во мрак. Из открытого окна несло прохладой и дождем. Капли звонко щелкали об оцинковку подоконника, скрадывая звуки невнятного шепота, предназначенного только ей одной. Но даже в этом шепоте, нежный подтекст которого был бесспорен, ей чудилось что-то зловещее.
Панкратов очень торопился. Куртка, футболка — все мгновенно было с нее сорвано и отброшено куда-то в сторону. Его руки, бедра, губы… Господи, еще немного, и она сдастся и забудет обо всем.
И про Гарика, чей остекленевший взгляд теперь, наверное, будет преследовать ее и во сне. И про то, что убийца был в доме, когда она спала под дверью его спальни. И что, возможно, он и сейчас где-то здесь, рядом…
— Володя, остановись! — крикнула она, мгновенно трезвея на последних мыслях. — Остановись, я прошу! Мне нужно тебе еще сказать что-то!
— Что, дорогая? — Он и не подумал выпускать ее из своих рук, продолжая терзать губами ее всю. — Не нужно сейчас ничего говорить. Я так… Оказывается, я очень скучал без тебя, Машка! Только сейчас я понял это. Ты моя славная девочка. Давай никогда больше не будем расставаться.
— Володя! Гарик… — крикнула она, когда он с чудовищной ловкостью спустил ей до коленей джинсы. И, не дав ему опомниться и перебить себя, обрушила-таки на него чудовищную правду:
