Марина Крамер - Все оттенки желаний
Сашка вернулся из командировки и, разумеется, сразу заметил, что со мной не все в порядке. Я, как могла, маскировалась, носила дома спортивный костюм и старалась больше времени проводить в постели, объясняя это последствиями недавнего лечения. Но по лицу мужа видела – не верит. Рассказать же ему все сил не было. Как не было и мужества… Я прекрасно знала, что Саша не поймет, не станет разбираться. Я учла все, кроме одного…
Через несколько дней после возвращения он приехал домой раньше обычного, долго плескался в душе, а когда вышел, огорошил меня известием.
– Помнишь, я тебе про маньяка рассказывал?
Внутри у меня что-то гулко ухнуло.
– Повесился он.
– Что?!
Саша как-то странно на меня посмотрел, потом сел рядом на кровать, взял за руку и будничным тоном заявил:
– А ведь я тебе давал шанс самой признаться, помнишь?
– Ты о чем?
– Может, хватит?
– Я не понимаю…
– Не понимаешь, значит? Ну-ну…
Он вышел из комнаты и вернулся с кейсом, в котором обычно хранил бумаги, раскрыл его и вывалил содержимое прямо мне на колени:
– Ну, тогда смотри внимательно. Может, поймешь!
Это оказались фотографии, вернее, их ксерокопии, черно-белые листы, на которых была я. Я настолько растерялась, что даже не могла заставить себя взять одну из них в руки, так и сидела среди собственных изображений, не шевелясь и не говоря ни слова. Сашка меж тем выхватил один из листов и сунул прямо мне в лицо:
– Что, дорогая, славы хотелось? Мировой известности? Чиччолина нашлась!
– Какое отношение это имеет к маньяку? – только и смогла выдавить я, и Сашка взорвался:
– Хватит! Хватит врать! Это ведь факты! Как и вот это! – Он нервными движениями расшвырял по кровати листы и нашел что-то вроде письма, сунул мне: – Читай!
Я пробежала глазами первые строки и все поняла. Это было прощальное письмо Кости, вернее, его копия. В нем он перечислял все случаи нападения на девушек и последний, тот, главной героиней которого была я. Мое имя и фамилия, выписанные плохим врачебным почерком.
– Ну?! Это освежило твою память, дорогая? – зло спросил Саша, поняв, что я увидела то, что он хотел.
– Да.
– И что? Что ты теперь скажешь?
– Ничего не скажу. Это все правда. Но я не знала, что это – он.
– Не знала?! Ты – не знала?! Ты, тварь, спала с ним столько лет, снималась у него в этих порноисториях – и не знала?! – Голос мужа сорвался почти на визг, и я вместо стыда или раскаяния вдруг ощутила такое отвращение к Сашке, что стало трудно дышать. – Тварь! – Он изо всей силы ударил меня по щеке, разбил губу. – Повезло твоему подонку, что сам в петлю залез, иначе его даже до суда не дотянули бы! Я собираю вещи и ухожу. Больше не смей впутывать меня в свои игрища! Живи, если сможешь – после всего этого. Хотя на твоем месте я бы из окна вышел.
Ровно через полчаса за ним закрылась входная дверь. Все. Даже мертвый, Костя ухитрился отомстить мне.
Я просидела в кровати среди кучи черно-белых изображений больше часа, даже не заметив, что по-прежнему сжимаю в руке прощальное признание Кости. В какой-то момент меня охватило абсолютное равнодушие ко всему, что произойдет дальше. Я понимала, что теперь мне уже не удастся избежать общения со следователями, мне нужно будет давать показания, что-то говорить, рассказывать… Но сил на это у меня не осталось.
Сбросив все на пол, я ушла в кухню, достала из аптечки все имевшиеся там снотворные таблетки, выдавила их в блюдце. Зачем-то пересчитала – оказалось двадцать семь штук. Я налила воду в стакан, села за стол, закурила сигару и уставилась в блюдце. Да-да, сейчас докурю – и…
Он почувствовал странную боль в области сердца – давящую, мешающую дышать. Машинально расстегнул воротник рубашки, и референт обеспокоенно спросил:
– Евгений Васильевич, с вами все в порядке?
– Со мной… да, со мной в порядке…
Внезапно он сорвался из-за стола и побежал к выходу, сорвав по пути с вешалки пальто.
Пробка… огромная пробка в том месте, где их в принципе никогда не бывает, ну надо же! В висках от напряжения стучали молотки, он никак не мог сосредоточиться, только чувствовал: надо что-то предпринять. Рванул прямо по тротуару, отчаянно сигналя редким прохожим.
Вот и знакомый двор, и подъезд. Он не стал дожидаться лифта, побежал вверх по лестнице, изо всех сил ударил плечом в дверь – она оказалась открыта. Он метнулся в спальню – кровать была пуста, и только на полу валялись какие-то листы. Он поднял один…
– Лариса!!! Лори, где ты?!
– Что ты кричишь? – раздался спокойный холодный голос из кухни. – Я здесь.
Он побежал на голос – она сидела за столом, курила сигару и улыбалась отстраненной, чужой улыбкой. Он увидел перед ней блюдце с таблетками, смахнул его на пол и растоптал осколки и белые «пуговки»:
– Ты что?! Как ты могла?! Как посмела?!
Она смотрела на него насмешливо, выпуская струйки дыма ноздрями:
– Совсем сдурел? Да, я хотела. Но потом поняла – а нет уж! Получится, что он добился того, чего хотел, – чтобы я осталась с ним. А я не останусь. И жить буду. Просто потому, что я сильнее. И у меня хватит мужества признать свои ошибки и начать жить заново.
Он сгреб ее в охапку и прижал к себе:
– Лори, выходи за меня замуж.
– Нет.
Ответ прозвучал для него слишком неожиданно и резко, и она поняла ошибку, обняла за шею и прошептала на ухо:
– Не сердись. Я просто не могу – сейчас. Все так сложно… Костя повесился, Сашка ушел… Мне нужно время. А потом, если ты не передумаешь…
Он медленно кивнул и поцеловал ее.
Я отказалась выйти за Джера замуж. Пока – отказалась. Мне еще предстоит столько всего пройти, и я должна сделать это сама, без чьей-то помощи. Я должна пережить и прожить этот отрезок жизни самостоятельно. И когда пойму, что смогла, непременно приму его предложение. Думаю, что у нас все получится…
Примечания
1
Ольга Пряникова.
