Мария Ветрова - Верни мне любовь. Журналистка
— Ты что-то купил? — Я удивленно посмотрела на мужа. — Так это и есть ваша таинственная акция, о которой говорил Виталик?..
— Ни слова больше! — прорычал Григ и, вероятно, рефлекторно так и не выпустив меня, поднялся и двинул к двери — со мной на руках.
— Стой! — всполошился Корнет. — Поставь ее сначала на пол, а то…
Предупреждение Оболенского запоздало на какие-то несколько секунд: дверь кабинета приоткрылась чуть-чуть раньше, чем я оказалась на ногах, и в образовавшейся щели возникла физиономия не кого-нибудь, а моей драгоценной тезки из отдела рекламы…
Охнули мы с ней одновременно, после чего дверь захлопнулась, а Корнет принес нам свои поздравления еще раз.
Спустя несколько минут мы уже ехали по Хорошевке, и, поскольку двигались в сторону «Полежаевской», чувство эйфории, охватившее меня и начисто поглотившее, с каждым метром отступало и таяло, я возвращалась к нашей сегодняшней реальности, насквозь пропитанной теперь уже не только Милкиной трагедией и гибелью, но и моим кошмарным открытием, о котором я не просто старалась не думать, но изо всех сил пыталась убедить себя, что оно не более чем плод моей собственной фантазии. Ибо этого не могло быть просто потому, что не могло быть никогда…
Мужчины, по какому-то молчаливому согласию, так и не заговорили больше на эту тему, не задали ни единого вопроса о том, что именно я вспомнила перед тем, как меня настиг обморок.
Корнета мы давно высадили возле метро, поскольку он сегодня был без колес, и остались в машине вдвоем. Со все нарастающей тревогой я смотрела вперед, по мере нашего продвижения так хорошо знакомым мне маршрутом… Не могу передать, какое колоссальное облегчение я испытала в тот момент, когда, едва миновав «Беговую», Григорий неожиданно свернул направо — в сторону гордо возвышающихся среди многочисленных хрущоб серокаменных домов с арками и прочими, некогда заклейменными архитектурными излишествами.
В этом районе я не была ни разу, интересно, что это за покупка такая, ради которой мы сюда прибыли?..
А мы действительно прибыли, поскольку Григ уже парковался возле одного довольно обшарпанного, хотя и снабженного кодовым замком, подъезда.
— Как себя чувствуешь? — поинтересовался он, помогая мне выбраться из машины.
— Нормально, — заверила я его, — эскулап оказался прав, мне помогло и больше не мутит…
— Тогда — вперед!
Григ, как выяснилось, знал код незнакомого подъезда, и вскоре лифт, пропахший псиной, вознес нас на пятый этаж «сталинки»… И тут, когда Гришаня извлек на свет громыхающую связку ключей, я все поняла… Поняла, но вновь не верила собственным глазам! И эйфория, отступившая под напором грубой реальности, вернулась моментально, легко подхватив меня на свои восхитительно сильные крылья!
Неужели действительно ради меня, унизившей его публично, чуть ли не отвергнувшей навсегда, даже не подозревая о грядущем сюрпризе, который заготовила ему я, ради меня, как я полагала, ненужной ему и нелюбимой, мой гордый возлюбленный пошел на такое?!..
Мысль о том, где Григорий взял столько денег сразу, что их хватило на эту явно только что отделанную чудесную квартиру, меня посетила значительно позже… И также позже я узнала, что недостающую сумму ему предоставил — кто бы вы думали?.. — конечно же мудрый, верный и преданный друг — Виталий Оболенский… А я-то, бессовестная, полагала, что Григ доплачивает ему из своего кармана, чтобы удержать при нашей газете знаменитого спецкора… Вспоминать об этом мне стыдно до сих пор.
…За моими вещами к тетушке мы в тот вечер так и не съездили. Я просто позвонила ей и сообщила номер телефона, по которому осталась ночевать вместе с мужем. А заодно, решив, что так мне будет гораздо легче это сделать, донесла до тетушкиного сведения, что через несколько месяцев она, скорее всего, станет бабушкой… То есть обретет внучатого племянника… И положила трубку, не дожидаясь реакции Лилии Серафимовны: в первое мгновение моя находчивая тетя в кои-то веки на моей памяти онемела, и слава богу!
— Почему обязательно племянника? — спросил стоявший рядом Григ. — Возможно, как раз племянницу?..
— Я думала, ты хочешь мальчика, — пояснила я. — Все мужчины почему-то всегда хотят мальчиков…
— А я девочек люблю… — пропел Григ и в доказательство сказанного нежно привлек меня к себе.
27
— …Таким образом, мои милые, — хмуро произнес Корнет, — у нас с вами на самом деле не имеется на руках ни единого доказательства — не говоря об уликах… Разумеется, если не считать Марининого свидетельства, которое она едва вспомнила, да еще под моим психологическим давлением. В конечном счете оно тоже немногого стоит, его легко отрицать, и остается исключительно довольно длинная цепочка логических умозаключений, которую к делу не подошьешь… Все ясно?
— Мне ведь к тому же на самом деле это могло показаться, — пробормотала я. — Мало ли что могло находиться в этом пакете, тоже круглое и черное?.. Совсем не обязательно шляпка-ток… Особенно если учесть, что видела я это какую-то долю секунды…
Было субботнее утро, в нашу с Гришаней новую квартиру Оболенский заявился, когда мы еще нежились в постели. Правда, влить в меня столовую ложку хлористого кальция мой муж уже успел, и впервые за много дней я чувствовала себя относительно неплохо.
«Совещание» же происходило на кухне — такой просторной, что я, получив возможность оглядеться здесь по-настоящему только сейчас, впервые в жизни усомнилась в привлекательности больших кухонь: это ж сколько километров по ней намеришь, пока элементарно приготовишь еду и накроешь на стол?.. Мне было немного совестно, что отвлекаюсь на посторонние мысли в момент, когда речь идет о таких серьезных и, несомненно, подлинных ценностях, как жизнь и смерть. Но поделать с собой я ничего не могла. В свете вчерашнего Милкина трагедия и даже трагедия человека, о котором мы сейчас говорили как о вероятном, очень вероятном убийце Людмилы, не то чтобы уменьшилась. Но заняла в моем сознании иную, более спокойную нишу…
— Получается, — задумчиво произнес Григ, — что даже против этих двух ни в чем, кроме проникновения в «студию» не повинных дураков, улик больше… Но я все равно не понимаю, почему ты, Виталий, упираешься насчет твоего же любимого друга Потехина… Если память мне не изменяет, в таких ситуациях ты всегда предоставлял собирать недостающие детали своим ментам, верно?
Корнет молча кивнул.
— А сейчас в чем дело? — продолжал настаивать Григ.
— В жалости, неужели не понимаешь? — не выдержала я. Все-таки мой муж бывает иногда удивительно толстокожим!.. — И конечно, в Милке… В ее играх и шуточках, если хочешь — в подлости всей этой истории, в… Можно я скажу, как говорили раньше?..
