Юлия Шилова - Обманутые надежды, или Чего не прощает любовь
– То-то и оно. На «тушке» ты не летаешь, с женой не разводишься. Пора тебе, дружок, уже в путь-дорогу собираться.
– Марат! – прикрикнула я на парня.
– А я ничего ужасного не сказал. Я сказал всё так, как оно есть на самом деле. Поехали, у нас нет времени.
В машине я вновь очутилась между двумя мужчинами, но всё же положила свою руку на руку Жана. Подъезжая к вокзалу, Жан заметно оживился и стал посмеиваться.
– Ты что? – спросили мы его в один голос.
– У вас тут такие таблички смешные висят. Вон там написано: «Добро пожаловать в Казань», а вот ещё одна: «Гостеёриимство и радушный приём гарантирован».
– Да ладно тебе смеяться, – обиженно заметила я. – Казань всегда гостям рада.
– Я имел честь в этом убедиться на собственном горьком опыте, – заверил меня Жан.
– Это с тобой как-то всё не так получилось…
– А что, бывает лучше?
– Конечно бывает.
Машина остановилась рядом с железнодорожным вокзалом, мы вышли. Жан меня обнял и посмотрел на Марата.
– Марат, я знаю, что у Томы крупные неприятности. Мне страшно её тут оставлять.
– Не переживай. Пока я рядом, ей ничто не угрожает.
– Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что ты поможешь Томе.
– А как я могу не помочь своей любимой женщине?! Это спасибо тебе.
– А мне-то за что? – не понял Марата Жан.
– За то, что ты совершил мужской поступок.
– Какой?
– После того как тебя освободили, ты не побежал в первое попавшееся отделение милиции и не заявил о том, что тебя похитили. Ты бы этим поступком Томке сильно навредил. Милиция бы зафиксировала, к кому ты приезжал, стала копать, допрашивать Тому, а ей в милиции светиться нельзя. В ту ночь, когда она пыталась тебя и себя защитить, ей пришлось совершить один неблаговидный поступок.
– Я знаю. Не стоит об этом, – тут же закрыл эту тему Жан. – Если бы от меня что-то зависело, я бы сделал всё возможное, чтобы спасти Тому. Ты мне обещал, что ты её не оставишь.
– Кроме того, я тебе обещал, что я на ней женюсь.
В доказательство своих слов Марат подошёл и обнял меня с другой стороны. Мне ничего не оставалось делать, как толкнуть его в бок и попросить оставить нас с Жаном один на один попрощаться. Марат сразу отошёл, посмотрел на часы и не забыл нам напомнить:
– Поезд будет ровно через пять минут. – Затем протянул руку Жану и улыбнулся дружелюбной улыбкой. – Ну, всё, братишка, бывай. Давай свою лапу. Рад был знакомству с тобой. Если бы не ты, я бы никогда не узнал, что в моём городе живёт такая потрясающая женщина. Жан пожал его руку и грустно сказал:
– Береги её.
– Не переживай. Буду беречь как зеницу ока.
– Я в этом не сомневаюсь.
– Ладно, я отойду чуть дальше. Вам, наверное, наедине поговорить надо. Проститься. Времени совсем мало.
– Наверное, надо, – процедила я сквозь зубы и посмотрела на Марата таким уничтожающим взглядом, что он тут же ретировался.
Когда мы остались одни, Жан взял меня за руки и заглянул мне в глаза.
– Вот и всё, – глухо сказал он, и я увидела в его глазах слёзы.
– Вот и всё, – повторила я за ним и постаралась перевести разговор на другую тему: – Я не буду спрашивать о том, понравилась ли тебе Казань.
– Мне очень понравилась Казань.
– Не ври. Всё так нехорошо получилось. А ведь могло же быть всё совсем по-другому.
– Мне не может не нравиться Казань, ведь в ней живёшь ты.
– Ты практически ничего не видел, кроме комнаты с решёткой на окнах и подвала деда Матвея.
– У вас очень отважные пенсионеры, – не мог не заметить Жан. – Дед Матвей тому доказательство.
– У нас вообще народ отважный.
– Я в этом убедился.
– Я столько тебе не показала. Мне хотелось погулять с тобой в Лядском саду, показать Первомайскую площадь, университет, где учился Ленин.
– Я о нем слышал. Говорят, что его отчислили то ли за неуспеваемость, то ли за прогулы.
Я улыбнулась и продолжала говорить обо всём, только не о наших с Жаном отношениях.
– А ещё у нас такие красивые мосты, пусть не как в Питере, но тоже красивые… А под ними раньше плавали лебеди. Я любила стоять на мосту и крошить им хлеб.
– Что же случилось с этими лебедями?
– Их бомжи съели, – честно призналась я.
– Какие ещё бомжи?
– Наши местные, казанские. Они же вечно голодные. Им есть нечего было. Вот они всех лебедей и съели.
– Да уж. – Жан вздрогнул, потому что к перрону подъезжал поезд. – Тома, вот и поезд.
Я посмотрела на поезд и почувствовала, как задрожало всё внутри.
– Жан, ты меня любишь?
– Люблю.
– И я тебя тоже люблю.
– Жан, но почему же всё так? А? Почему?
– Не знаю, – ответил мне Жан и отвернулся в сторону, чтобы я не видела его слёз.
– Жан, но так же нельзя! Мы же любим друг друга! Почему мы должны жить с другими людьми?!
– Марат хороший мужик. Ты его полюбишь. Вот увидишь. Ты его полюбишь.
– А ты? Как будешь жить ты?
– Я буду о тебе помнить. Я знаю, что ты есть.
– Ты уверен, что ничего нельзя изменить?
– Тома, я не умею ничего менять. Пойми, я не умею. Вот если бы я встретил тебя раньше… И почему я не встретил тебя раньше?
– А что было бы, если бы ты встретил меня раньше? – спрашивала я и обливалась слезами.
– Если бы я встретил тебя раньше, я бы отдал тебе всю свою жизнь.
В этот момент поезд остановился, и из вагона вышла приветливая проводница.
– Стоянка поезда ограничена. Кто на посадочку, проходите, – звонко скомандовала она и посмотрела на нас с Жаном.
– Жан, иди, – словно во сне произнесла я и в какой-то пелене наблюдала за тем, как он заходит в свой вагон. А затем я увидела его в окне. Он смотрел на меня и вытирал слёзы. Когда поезд поехал, я побежала за ним.
– Жан! Жан, это всё? – громко кричала я уходящему поезду и рыдала.
Жан пытался открыть окно, чтобы видеть меня, но оно не поддавалось и никак не хотело открываться.
– Жан! Жан, неужели это всё?! В этот момент мне захотелось крикнуть ему о том, что это не всё, что я согласна на роль пожизненной любовницы, что я вообще согласна на любую роль, которую он мне отведёт в своей жизни, пусть эта роль будет совсем маленькая и незначительная, главное, чтобы он её отвёл. Я согласна на роль второго плана! И не только второго, но и третьего, пятого и десятого! Я стала ему это кричать, но он уже не мог меня слышать, потому что поезд стал набирать скорость, и мимо меня промчался последний вагон. Мне было страшно от того, что этот проклятый поезд уносит от меня мою любовь, мои слёзы и мои надежды.
– Стой!!! – прокричала я вслед поезду и, как одержимая, что было сил побежала за ним по перрону. Я не заметила, как перрон кончился. Закончился перрон, а от поезда не осталось даже следа. Я не сразу ощутила, что у меня под ногами уже ничего нет и что я лечу с высокого перрона на мелкую гальку. Я почувствовала лишь сильную боль и кровь, которая фонтаном хлынула из моего носа.
