Татьяна Устинова - Седьмое небо
— Я понял, — сказал Егор.
— Ну вот. Мы покурили, он вызвал лифт, поехал со мной вниз, довел до двери, и все.
— Где ты носишь ключи?
— От машины — в сумке, от дома — в кармане. Так удобнее.
— А шубу, в которой карман с ключами, он тебе подавал.
— Вроде он, — согласилась Лидия. — Ну да. Он. Странно было бы, если бы я одевалась, а он рядом стоял и не помогал.
— Очень странно, — согласился Егор. — Лидия, ты знаешь, где он живет?
— У меня в компьютере есть его адрес. — Волнуясь, она сжата ладони в кулаки. — Ты думаешь, это он вытащил у меня ключи и потом был в моей квартире? И он подсунул мне в ящик кассету? О господи!.. — Она зажала рот рукой и посмотрела на Егора так, как будто он только что признался в том, что на днях зарезал десять ни в чем не повинных человек. В глазах у нее был ужас. — О господи…
— Что? — спросил Егор. Подошел и взял ее за руки. И притянул к себе, преодолевая ее сопротивление. И прижал очень крепко. — Что?
— Гришка, — начала Лидия, как будто собираясь с духом, — еще до газеты… Еще в университете…
— Ну что, что?!
— Он начинал в Останкине. Звукорежиссером, — выговорила Лидия с трудом. — Он как-то хвастался, что однажды записывал Пугачеву или еще кого-то… Господи, это он. Это точно он. Что же нам теперь делать? А? Что делать-то, Егор?
Она все-таки вывернулась у него из-под руки и посмотрела ему в лицо. Выражения его она не могла разобрать — мешали слезы, которые взялись неизвестно откуда и застилали глаза.
— Не плачь, — сказал Шубин. — Что-нибудь придумаем.
— И Игорь, — бормотала Лидия, и губы у нее тряслись. — И Гришка. У нас с ним всю жизнь такие замечательные отношения были… Всю жизнь… Я его выручала сто раз, и он меня подстраховывал… Он, конечно, наркоман, но все-таки… Как же так, Егор? Ну ладно Леонтьев… Говорят, вы, мужики, бывших любовниц не жалуете. А Гришке я что плохого сделала? А? Он же со мной дружил!
— Ничего плохого ты ему не сделала. — Егор запустил руку ей под волосы и погладил шелковый затылок. Он чувствовал, как трудно ей понять, что близкие люди оказались вовсе не такими, какими она их себе представляла. — В том-то весь и фокус и вся прелесть этой жизни. Я давно это понял. Самые милые и славные в итоге оказываются сволочами. Беззащитные — зубастыми. Честные — обманщиками. А те, которых ненавидишь, на самом деле единственные, которым можно доверять.
— Теперь ты пойдешь и засунешь его голову за батарею? — спросила Лидия и кулаком вытерла слезы. — И он тебе скажет, что делать и кто виноват?
— Сначала я отвезу тебя домой, — ответил Егор. — Посмотрю адрес, а потом уже решу, куда именно я должен засунуть его голову.
— Везти меня не надо, — заявила Лидия. — Я на машине.
Слезы все лились и почему-то не останавливались.
— Ничего не будет с твоей машиной. — Егор тыльной стороной ладони вытер ей щеки. — Я тебя отвезу, и мы решим, что делать дальше. Не раскисай. Еще ничего не кончилось.
Всхлипывая, она потащилась за ним через всю квартиру, мечтая только об одном — заползти куда-нибудь и поплакать над всеобщим человеческим свинством. Выглянул шубинский дед, но, увидев, что Лидия плачет, а внук сердито обувается, скрылся, ни о чем не спросив.
— Мне сумки нужно из машины забрать, — произнесла она в затылок Шубину, когда он вывел ее из квартиры. — Я с утра на рынок заезжала и в магазин. У меня дома совсем пусто. В смысле еды.
— Заберем, — согласился Егор. — Из твоей машины заберем, в мою переложим. Все будет хорошо.
Не осталось никакой надежды на то, что все будет хорошо, но у Лидии не было сил думать о том, как все будет плохо.
Машина Егора Шубина — огромная, бежево-молочная, сверкающая чистыми боками и стеклами — стояла на тротуаре, почти за домом.
— Где твоя? — Егор нажал кнопку на брелоке, джип сверкнул фарами, как будто поздоровался.
— С другой стороны, — ответила Лидия вяло. — Может, на моей поедем? Твоя больно… шикарная.
— Мне потом еще в пару мест нужно будет съездить. — Он не смотрел на нее. — Мне на своей удобнее. А на твоей меня арестуют за угон.
— А-а… — протянула Лидия.
Кряхтя, как бабулька, пытающаяся влезть в автобус, она забралась в джип. Как это было, когда она совсем не знала Егора Шубина и караулила его около офиса, чтобы заручиться его поддержкой на случай интервью с Кольцовым, и нервно курила, и потом лезла в этот же сверкающий, огромный и страшный джип, а он смотрел на нее с видом английского принца, которому по дипломатической необходимости пришлось общаться с вождем зулусов.
Егор объехал дом и притормозил возле Лидиной машины.
— Может, я все-таки сама доеду?
— Лидия, не дури! — приказал он. — Я не хочу с тобой возиться. Или я тебя везу, или ты остаешься у меня. Третьего варианта нет.
— Вот привязался, — пробормотала она. — Я, конечно, расстроилась, но не настолько. Я вполне нормально доеду. Я всегда нормально доезжаю. Даже пьяная.
— Какая? — переспросил Егор.
— Такая, — ответила она. — Открывай багажник и перекладывай мои сумки, раз уж тебе до смерти охота со мной валандаться.
“Это она правильно заметила”, — подумал Егор, и ему неожиданно стало весело. Ему действительно охота с ней валандаться.
Она выбралась из его машины, добрела до своей и открыла заднюю дверь.
— Давай, — велела она. — Выгружай.
Егор вытащил из ее машины рюкзак и желтую сумку, набитую какими-то свертками.
— Это все еда? — спросил он с веселым удивлением. — Ты одна слопаешь две сумки еды?
— Не одна, а с мамой! — огрызнулась Лидия. — И тут не только еда, но и всякие порошки, бытовая химия и все такое. У меня такие закупки бывают редко, раз в месяц примерно. Тебе хорошо, у тебя все домработница покупает. А у меня-то нет никакой домработницы. Я сама себе домработница.
Перехватив обе сумки одной рукой, Егор вставил ключ и открыл заднюю дверь своей машины. И распахнул ее.
Лидия коротко и хрипло вскрикнула и отшатнулась. Отшвырнув рюкзак и желтую сумку, Шубин поймал ее, испугавшись, что она закричит по-настоящему, и с силой прижал ее лицо к своей дубленке.
— Тише, — проговорил он. — Тише, тише…
Свободной рукой он толкнул дверь. Она захлопнулась с негромким приятным звуком.
Он быстро и внимательно посмотрел по сторонам. Вокруг никого не было, только в отдалении шли какие-то люди, но они не могли ничего видеть.
Они не могли увидеть скрючившийся труп в багажнике молочно-бежевого “Рено”.
“Утром я ездил к Барышеву. Вернувшись, в гараж машину заводить не стал. С тех пор прошло часа четыре. Вот черт!”
Лидия высвободила голову, нагнулась, пошатнувшись, зачерпнула в руку грязного снега и вытерла им лицо. Потом зачерпнула еще и жадно съела. У нее сильно стучали зубы, когда она заговорила:
